Лавейл Спенсер - Прощение

ВАННА ЭКСКУРСИЯ ПО-ФРАНЦУЗСКИ ТАК И ЭДАК С ПОКАЗОМ ПО СТАРИНКЕ.

Она содрогнулась, догадавшись, что меню имеет слабое отношение к пище. В растерянности, направляясь к внутренним дверям, прошла в ту, что слева от лестницы, ведущей наверх, и очутилась в длинном зале, в дальнем конце которого был выход, и оттуда неслись голоса, слышался звон посуды, пахло едой. Наверняка там у них столовая, решила она. По мере ее приближения туда все сильнее становился едкий запах - карболка, различила она наконец, когда дошла до предмета, исторгавшего его. Это был огромный медный чан, и рядом с ним - деревянные бадейки с водой и железная печка. Все здесь, включая влажный пол, пропахло дезинфекцией. От вшей... Она снова содрогнулась.

Зажав нос, она пошла дальше, остановилась у самого выхода из зала, прислушалась. Из-за полуоткрытой двери раздавался голос:

- ...ручаюсь, он никогда раньше этим не занимался. Но то, что торчало в брюках, было больше, чем бычья кость. Я и говорю ему: спорим, дорогой, он у тебя, как у быка. Выпусти его на свободу, говорю я, и мы вместе взглянем на него.

- Ну а он?

- До чего был напуган - умора! Стоит как столб, кадык на шее прыгает, лицо краснее раскаленного железа. Ну, мне пришлось взять дело в свои руки... в руки, понимаете... Я уж сама достала для него...

Сара ступила на порог.

- Извините меня...

Рассказчица замолкла. Все уставились на вошедшую. В комнате за столом сидела Аделаида в длинном синем халате и с ней еще четыре женщины, среди них Флосси. Они ели тушеную курятину и яблоки, запеченные в тесте. На плитке у дальней стены толстая женщина грела кофейник. Та, что только что рассказывала, с интересом переводила взгляд с одной сестры на другую. Она была темнокожая.

- Аделаида, я бы хотела поговорить наконец.

Лицо Аделаиды окаменело.

- Чего тебе здесь надо? Я уже вчера сказала, что не желаю тебя видеть! Убирайся! - Она снова принялась за еду.

- Я проехала тысячу миль, чтобы отыскать тебя, и не уйду, пока мы не поговорим.

- Флосси! - Аделаида взмахнула вилкой. - Убери ее отсюда!

Индейская женщина резко отодвинула свой стул, и Сара вновь испытала чувство страха и беспомощности. Но ведь отец учил ее, что главным качеством газетчика должна быть смелость.

- Нет, подождите! - твердо произнесла она и прошла дальше в комнату, хотя сердце ее дрожало. Ткнув пальцем в сторону Аделаиды, она продолжала: Я не из ваших клиентов, которых можно выставить на улицу. Я твоя сестра и пришла сюда, потому что беспокоюсь за тебя. Можете меня выгнать, даже избить, но сама я не уйду!.. Наш отец умер, и я привезла сестре ее долю наследства. Я также привезла его типографскую машину, чтобы начать свое дело в Дедвуде... Если ты не станешь разговаривать со мной сейчас, сестра, буду надоедать тебе постоянно. Так что выбирай!

Эта речь остановила Флосси и придала храбрости самой Саре, которая бросила на сестру испепеляющий, как ей казалось, взгляд. Аделаида встретила его с непреклонным видом, и тогда Сара продолжала:

- Кроме того, у меня к тебе письмо от Роберта. Выбирай одно из трех: или я сейчас отдам его тебе в присутствии твоих подруг, или напечатаю для твоего сведения в первом номере моей газеты, а лучше, если мы пойдем с тобой в тихое место и там обо всем поговорим. Что тебя больше устраивает?

Аделаида сжала зубы, кинула на стол вилку и вскочила на ноги - так, что ее стул закачался на задних ножках и чуть не упал.

- Ладно, будь ты проклята! Но не больше пяти минут. А потом ты либо сама выкатишься отсюда, либо Флосси тебе поможет это сделать! Поняла?

Она выскочила из кухни в развевающемся синем халате, прошла через зал, поднялась по лестнице. Сара следовала за ней.

Но перед этим помахала пальцем возле носа Флосси и заявила;

- А ты... если ты еще хоть раз дотронешься до меня, то очень пожалеешь...

Наверху Аделаида повела Сару через узкий коридор и там остановилась у пятой комнаты слева. Они вошли, дверь захлопнулась за ними, и Адди повернулась к сестре, сложив руки на груди.

- Ну давай, говори. Только быстро!

Поскольку Сара и так уже зашла в своей смелости достаточно далеко, она решила не успокаиваться на достигнутом.

- Если это та комната, где ты занимаешься своей работой, - сказала она, - я отказываюсь разговаривать здесь с тобой.

- Это моя собственная комната. А работаю я, между прочим, рядом. - Она кивнула в сторону стенки. - Начинай, старшая сестрица, потому что ты мне уже изрядно надоела!

- Значит, ты здесь живешь?

Сара оглядела небольшую мрачную комнату с жалкой койкой, грубыми муслиновыми занавесками на окне, нелепыми театральными колоннами, выпиравшими из одной из стенок. Ковровая дорожка, покрывало на кровати, дешевый туалетный столик, зеркало, всего один стул, этажерка, и на полу возле двери фарфоровая миска для умывания. На крючках прямо на стене висят наряды - несколько вызывающе ярких костюмов, вроде того, в котором Аделаида была вчера вечером. И только два предмета хоть как-то согревали унылую комнату: несколько бумажных роз на стене и на кровати игрушечная набивная кошка из рыжего ободранного лисьего меха. У Сары сжалось сердце, когда она увидела ее: это было единственное напоминание о той, прежней Аделаиде, о том, что детьми они обе всегда любили кошек.

- У меня и сейчас есть такая, - проговорила она с мягкой улыбкой, но увидела, что сестра стоит с тем же холодным видом, все так же держа руки под грудью.

- Ну, что ты хотела...

Она хотела бы сказать: "Почему? Почему я нашла тебя в таком месте? Почему у тебя такая профессия? Откуда эта открытая ненависть ко мне? За что? За то, что я заменяла тебе мать, которой у тебя не было?"

Но она знала, что ответа на свои вопросы ей сейчас не получить.

- Ладно, Адди... - Она старалась говорить как можно спокойней, без лишних эмоций в голосе. - Отец умер этой весной... - Она открыла свой кошелек. - Я продала наш дом и мебель, все, кроме печатной машины, его письменного стола и кое-каких мелочей, необходимых для моего дела. Вот твоя половина денег.

- Я не хочу его денег!

- Но, Адди... Ты сможешь оставить этот дом!

- Я не хочу оставлять этот дом!

- Как ты можешь не хотеть этого? Здесь мерзко!

- Если это все, для чего ты пришла, забирай деньги и убирайся,

Сара внимательно и печально посмотрела на сестру.

- Он так и не оправился после твоего отъезда.

- Я не хочу о нем слышать! - Адди прокричала эти слова. - Я уже говорила тебе, мне плевать на моего отца!

Невзирая на неприкрытую злобу, звучавшую в этих словах, Сара заставила себя заговорить снова.

- Он заболел бронзовой болезнью через год после того, как ты уехала. Сначала, я заметила, он стал слабеть, потом у него сделалось плохо с головой, пропал аппетит... несварение желудка... Ужасно... К концу он не мог уже ничего держать в руках и страдал от страшных болей. Доктора пытались сделать все, что могли. Чем только не лечили - глицерин, хлороформ, хлорид железа... Но отец терял остатки разума, превращался в дебильного ребенка. А ведь когда-то это был гордый человек... Мне пришлось одной заниматься выпуском газеты... Перед самой смертью он взял с меня обещание, что я непременно разыщу тебя. Он хотел, чтобы мы были вместе, как и раньше... Почти с нежностью Сара добавила: - Адди, ведь ты моя сестра.