Лавейл Спенсер - Прощение

- Я вижу, вы женщина, у которой голова на плечах, - заметил он. Голова на плечах.

- Надеюсь, что так, мистер Пинкни. Благодарю вас. - Она намеревалась избежать прощального рукопожатия, но не удалось, в нарушение этикета мистер Пинкни первым протянул руку. А получив в свое распоряжение руку Сары, томительно долго не выпускал ее, глядя снизу вверх ей в лицо.

- Приглашение на обед остается в силе, мисс Меррит. Я вскоре дам о себе знать... Дам о себе знать.

С золотом в кошельке, она поспешила покинуть помещение банка и на улице облегченно вздохнула. Какой неприятный человечек! Без сомнения, богатый, в свежем белье, и такой уверенный, что деньги и положение обеспечат ему любую женщину в этом городе. Хорошо, что во время этих рукопожатий она была в перчатках.

Ее желудок давно требовал пищи. Она остановилась у аляповатого здания первой же закусочной, которая называлась "Еда у Рукнера", и вошла туда. Помещение было заполнено мужчинами, которые переговаривались, глазели, свистели, проходили то и дело без видимой причины мимо ее стула, иногда приподнимая шляпы, и снова, тесно сдвинувшись, о чем-то говорили друг с другом. Никто из них, однако, не садился в непосредственной близости от нее и, таким образом, она оказалась здесь как бы центром внимания, окруженным кольцом пустующих стульев.

Юноша лет шестнадцати подошел к ней принять заказ.

- Доброе утро, мэм. Чем могу служить?

- Доброе утро. Можно мне получить бифштекс, несмотря на ранний час? Я ничего не ела с середины вчерашнего дня.

- Говяжьего нет, мэм, извините. Здесь не так уж много места для выпаса скотины, в этом ущелье. Но у нас есть мясо бизона. Тоже неплохое.

Она заказала кусок бизоньего мяса с жареным картофелем и кофе с печеньем - причем видела, что все присутствующие проявляли нескрываемый интерес к ее меню.

Когда юноша отошел от стола, Сара надела крошечные очки овальной формы, раскрыла записную книжку, достала из сумки ручку и пузырек с чернилами и, не обращая внимания на людей, не сводящих с нее глаз, принялась за самую первую статью для будущей "Дедвуд кроникл".

"Золотым песком на сумму полтора доллара приветствовал Дедвуд редактора своей газеты..." Так начиналась ее статья, в которой она отдавала должное всем, кто помогал ей с момента ее прибытия в город.

Она все еще писала, когда прибыла пища.

- Извините, мэм.

Не юноша, принимавший заказ, а зрелый мужчина в подтяжках стоял над ней с блюдом шипящего мяса, от которого шел невообразимо прекрасный аромат.

Она подняла глаза, закрыла блокнот, отодвинула его на край стола.

- О, простите меня... Ммм, как изумительно выглядит!

- Надеюсь, вам придется по вкусу мясо бизона, - сказал мужчина. - Мы бы зажарили для вас говядину за милую душу, если бы она была. - Он поставил блюдо на стол и ждал, пока Сара завинчивала крышку чернильницы и снимала очки. - Меня зовут Тедди Рукнер, мэм, - продолжал он. - Я владелец этого заведения.

Ему было, наверное, за тридцать - светловолосый, голубоглазый, с ямочками на щеках, улыбчивый, по-мальчишески привлекательный.

Сара протянула ему руку.

- Мистер Рукнер, я Сара Меррит. Приехала сюда издавать газету.

И после рукопожатия он все еще не уходил. Он обтер ладони о бедра и кивнул на ее блокнот:

- Сразу сообразил, вы не просто так, когда увидел, что пишете. Приятно тут видеть настоящую женщину. Где вы собираетесь выпускать вашу газету?

- Да, мне нужно помещение. Сама я пока остановилась в "Большой Центральной".

- Есть тут один пансион. Меблированные комнаты и еда. У Лоретты Раундтри. Попробуйте, если хотите.

- Спасибо.

Она взялась за вилку, надеясь, что, может быть, теперь он наконец уйдет - желудок у нее ныл, - но хозяин не торопился. Он продолжал задавать вопросы, пока она не поняла, что стала предметом особого его внимания. Не склонная вообще краснеть, она залилась румянцем и наклонила голову к тарелке. В конце концов он понял, что мешает ей есть, и удалился, предварительно заметив:

- Ну, я лучше пойду, а вы ешьте. Если чего-нибудь еще, прямо говорите мне. Этого кофе у нас залейся!

Она сидела здесь уже около часа, и за это время никто из посетителей не ушел. Наоборот, комната все больше наполнялась - пришло еще, наверное, дюжины две мужчин. Они держались тихо, ненавязчиво, даже застенчиво - как дети, собравшиеся посмотреть на чудо - например, на спящего слона; делая вид, что не обращают на нее никакого внимания, не произнося ни слова, которое бы ее касалось. Но было совершенно очевидно, что слух о ее визите сюда распространился достаточно далеко и все вновь пришедшие заявились с одной целью: взглянуть на нее. Уже заняты были почти все места, входили новые посетители и стоя пили кофе, а стулья в непосредственной близости от Сары оставались пустыми. Бросаемые скрытно взгляды анатомировали ее, она старалась не поднимать глаз от своей тарелки и блокнота, в котором продолжала время от времени писать. Взгляды некоторых были более откровенны, они связывали сидящую здесь с ее сестрой Ив, работающей у мадам Розы.

Кружка, из которой она пила кофе, не опустела и на четверть, когда Тедди Рукнер снова наполнил ее. Он был единственный, кто осмеливался приблизиться к ней. Когда на тарелке у нее ничего не осталось, он снова подошел, на этот раз с куском яблочного пирога.

- От моего ресторана, - провозгласил, он, - и вся еда тоже за наш счет.

- О, мистер Рукнер, я не могу принять ваш подарок. Вы слишком щедры.

- Одно удовольствие для нас, мэм. Я настаиваю. Ваше прибытие - вот настоящий подарок. Ничего лучше - с тех пор как мы видели тут последние свежие фрукты!

Снова испытывая неловкость от того, что невольно находится в центре внимания, она принялась за яблочный пирог и съела уже добрую половину, когда услышала часто повторяющиеся приветствия:

- Доброе утро, шериф!

- Привет, ребята, - раздавалось в ответ, пока вновь пришедший пробивался сквозь толпу.

Он остановился у дальнего конца стола, за которым сидела Сара, и так стоял, широко расставив ноги, уперев руки в бока. Даже с опущенными глазами Сара видела его черные штаны, револьвер, свисавший с бедра, и понимала, кто стоит перед ней.

Медленно подняла она голову, натолкнулась взглядом на серебряную звезду на его куртке, усы цвета ржавчины, черную ковбойскую шляпу, которую он не пожелал снять. В ярком свете дня особенно заметны были веснушки на лице она никогда не любила усатые и веснушчатые лица. Он выглядел сильным, как мул, и был, в общем, вполне привлекателен - серые глаза и эта выемка на кончике носа. Некоторых женщин, она готова была принять это, мог привлечь его почти мальчишеский вид. Но ей этот человек был неприятен всем и, в первую очередь, своей вызывающей манерой поведения.