Энн Вулф - Колье для невесты

Зачем смотреть на чужие страдания, когда своих – вагон и маленькая тележка? – ворчал мой, как всегда разумный, внутренний голос. Если бы только я его слушала, то многих проблем удалось бы избежать.

Самое удивительное, что жизнь начала налаживаться. Еще вчера работа в ювелирном салоне казалась мне манной небесной, пределом желаний и возможностей. Моя мечта – съехать от дяди Бена – теперь вполне могла реализоваться.

Я не только сводила концы с концами, но и могла позволить себе те вещи, которые совсем недавно считала верхом расточительности. Например, мобильный телефон и всяческую дребедень похожего толка. Все верно – жить стало куда легче… Точнее, стало бы, не появись на горизонте Элмер Айрон.

Этот человек спутал мне все карты. Он заставил меня забыть о подруге, которая жаждала общения со мной, о деньгах, которые я могла бы тратить в свое удовольствие, о покое, которым я вполне могла бы наслаждаться! Он прокрался в мою жизнь легким ветерком и, только обосновавшись в ней, дал понять, что может стать настоящим ураганом. Начинавшим, кстати, набирать обороты…

В том, что я влюбилась в него, винить было некого, кроме себя самой. Можно было попрекать Мэй ее заочным сватовством. Но слова подруги остались бы пустым звуком, будь я действительно равнодушна к Элмеру. Мне ведь снились его поцелуи…

Я закрыла глаза и на секунду попыталась представить, как это было бы на самом деле. Вот он склоняет надо мной свое лицо. Прядь темных волос падает на лоб, крылья носа дрожат – дыхание участилось, потому что он так же взволнован, как и я. Глаза цвета стали заволокло туманом желания. Мягкие губы неожиданно становятся такими настойчивыми, когда он касается ими моих…

Его глаза все еще открыты, но секунда – и их уже смежило наслаждение, доставленное поцелуем.

Нашим поцелуем. Фантастически страстным, но… воображаемым поцелуем.

Я открыла глаза и готова была проклясть себя за фантазерство. Тело загорелось и зажило какой-то отдельной жизнью, неподвластной моему рассудку. Я хочу его, тоскливо ныло оно. Я его хочу… Если так пойдет и дальше, то отводить Поля-Смуфи хозяину будет некому. От меня останутся лишь угольки. «Умерла от страсти» – напишут на надгробной плите. А Элмер с невестой будут носить цветы на мою могилу… Стоп!

Где-то я уже это слышала. Точнее, когда-то думала. Я вспомнила о своих фантазиях за столиком ресторана. Тогда Элмер и Джекки носили в лечебницу виноград и апельсины.

– Почему я такая глупая? – спросила я у лежащего в ногах Поля.

Пес сполна насладился костью и даже успел «закопать» ее под одеяло. Он повернул ко мне довольную морду, словно пытаясь донести простую истину – завязывай с нытьем и радуйся тому, что есть.

– Эх, ты! Я сохну по твоему хозяину, как какая-то школьница, а ты даже не посочувствуешь мне! Наелся костей, развалился на моей кровати… Совесть у тебя есть?

Поль был так добр, что оставил свою «закопанную» косточку, подобрался ко мне и лизнул в щеку. Я прижала к щеке его шелковистую морду.

Неужели завтра эта собака и ее хозяин уйдут из моей жизни навсегда?

Первый снег… Мне казалось таким странным и даже символичным, что он выпал именно в этот день. Белый-белый, мягкий, пушистый, он касался моих щек, падал на волосы, таял и прилетал снова. Зима наконец заявила о своих правах и торжественно сменяла загостившуюся в городе осень. Удивительно, но я обрадовалась снегу. При всей своей нелюбви к зиме я готова была смириться с ее приходом, потому что долгая осень была гораздо мучительнее. Даже деревья преобразились благодаря выпавшему снегу, он нарядил их в белые шапочки, которые связал всего за одно утро.

Мы с Полем чувствовали себя настоящими первопроходцами. На снегу, покрывшем асфальт, отпечатались только наши следы. Треугольники его лап и овалы моих ботинок. Пес не очень-то был рад нашей прогулке, словно догадывался о том, что сегодня мы расстаемся и, Бог знает, увидимся ли когда-нибудь еще.

Моя голова пыталась разродиться очередным хитроумным планом, на этот раз касающимся Поля. Я хотела робко и «ненавязчиво», как любит говорить Мэй, предложить Элмеру отдать мне песика после их с Джекки свадьбы. Почему бы и нет? Смуфи-Поль терпеть не может хозяйскую невесту. Когда они поженятся, пес наверняка сбежит, если раньше Элмер не озадачится вопросом, куда бы его пристроить. А я заранее помогу ему решить этот вопрос. Тем более что я лучшая кандидатура на роль новой хозяйки. За то время, что мы провели вместе, Поль успел привязаться ко мне. К тому же я вполне допускаю, что Элмер захочет навещать собаку, так почему бы не дать ему эту возможность? Собаку, а заодно и тебя! – ехидно заметил внутренний голос. Далеко метишь!

До Виндор-авеню мы доехали на машине.

Таксист не очень-то хотел везти в салоне такого большого пса с лапами, мокрыми от снега.

Но я уговорила его, пообещав щедро расплатиться. Поль с удивительной для своего роста ловкостью прошмыгнул в заднюю дверцу, заставив водителя от удивления выпучить глаза.

– Дрессированная собака? – оторопело поинтересовался он. – В цирке работает?

Сам ты в цирке работаешь, хотела я сказать, но вовремя сдержалась. Этот человек совершенно не виноват в том, что у меня сегодня не самый счастливый день в жизни.

– Нет. Просто умный пес, – ответила я таксисту. – Вы знаете пятый дом на Виндор-авеню?

– Белый дом с высокой оградой? – уточнил он.

– Да. Подвезите нас прямо к нему.

К моему удивлению, особняк Элмера Айрона оказался вовсе не таким большим, как я себе представляла. Это был двухэтажный, очень симпатичный белый домик, выделяющийся среди других высокой оградой, состоящей из причудливо переплетенных железных прутьев, да гипсовой статуей Тритона во дворе.

– Ну вот и все, – обратилась я к Полю, который изо всех сил тянул меня в сторону дома. – Пришла пора прощаться. Да ты, я вижу, и не очень грустишь…

Я спустила его с поводка, который надела исключительно ради проформы, и пошла следом. Ворота были открыты. Поль сразу же прошмыгнул в них и понесся в сторону крыльца. Я разумно решила не бежать за ним следом. Хозяин услышит лай своей собаки и сам разберется, что к чему.

«Тритон с огромной рыбиной», как выразился Элмер, не казался вблизи таким нелепым, каким выглядел издалека. Рядом с домом статуя смотрелась вполне уместно и даже радовала глаз.

Мускулистый мужчина, слегка согнувшись, пытался удержать большую рыбу, бившуюся в его руках. В его каменных глазах было столько упрямства, а в руках – силы, что я не сомневалась в том, что он удержит рыбу, не даст ей вырваться. Эта пара была само движение, от нее невозможно было оторваться. Интересно, сколько десятилетий Тритон пытается совладать с рыбой? Что, если когда-нибудь ему надоест это занятие? И он, послав ко всем чертям надоевшую рыбу, спрыгнет с пьедестала и воспользуется наконец своей свободой?