Салли Боумен - Секстет

– Боже, до чего вы самоуверенны! – Жюльетт встала. – Конечно, я знала, что именно таким вы и окажетесь. Я презираю таких мужчин, как вы. Почему вы не потрудились зайти в ванную, прежде чем появляться здесь? Если вы хотели продемонстрировать мне, что от вас пахнет победой, вы ошиблись. Скорее насилием. Если вы не возражаете, я подожду Наташу в одиночестве.

– Это ваше право.

Он устремил на нее спокойный взгляд. У Жюльетт снова возникло ощущение, что она не вызывает в нем других чувств, кроме любопытства и сочувствия. Она не видела в нем ни малейших признаков гнева, смятения и ревности, и это ее злило.

– Могу я вам кое-что сказать, прежде чем уйти? Вы, должно быть, думаете, что знаете мою жену?

– Я знаю, что я ее знаю, и она вам не жена, а бывшая жена.

– Никогда о ней так не думал. Если вы спросите Наташу, я почти уверен, она вам скажет, что тоже никогда не думает обо мне как о бывшем муже. Впрочем, это не важно. Вы были замужем?

– Да, один раз.

– Тогда вы должны знать, что брак – это тайна двух людей. Со стороны постороннего человека неразумно считать, что он может проникнуть в эту тайну. Мне не хотелось бы подвергать вас унижению напрасного ожидания. Поэтому мне кажется, вам лучше уйти сейчас же.

– Я буду ждать до тех пор, пока Наташа не появится здесь и сама не скажет мне этого. Это ее квартира, а не ваша.

– Как знаете. – Он вздохнул. – Но она не спустится.

– Я не верю. Она не может так со мной поступить.

– Думаю, именно так она и поступит.

Он говорил спокойно и с абсолютной убежденностью. Его тон был настолько непререкаем, что Жюльетт впервые засомневалась. Она внезапно потеряла контроль над собой и заговорила, повысив голос:

– Если Наташа ко мне не спустится, то только потому, что здесь вы. Вы одержимы идеей ею управлять. Вам недостаточно руководить ее работой, вы хотите контролировать ее жизнь. Она вас боится, вы ее подавляете.

– Вы так считаете? – Казалось, он был удивлен. – Я думал, вы умнее. Не кажется ли вам этот сценарий слишком банальным? Неужели Наташа и вправду такое уж безответное создание? Я так не думаю. Вы когда-нибудь видели, как она работает?

– Да, я ее видела на сцене. Много раз.

– Это совсем не то, что я имел в виду. Вы видели готовую вещь. Если бы вы понаблюдали за ней, когда эта вещь складывается кусок за куском… – Он посмотрел на нее твердым взглядом. – Работа с моей женой – очень интересный процесс. Она податлива, робка, эмоциональна и полагается на инстинкты. Мне все это абсолютно несвойственно. Она приближается к цели окольными путями, нащупывает ее, в то время как я действую в соответствии с точным планом. И в то же время она всегда поражает эту цель – раз за разом. Со временем я понял, что атака Наташи спланирована не менее тщательно, чем моя, но, будучи женщиной, она это скрывает. Действительно, когда мы снимаем фильм, я ею руковожу. И уверяю вас, она подчиняется моим указаниям, только когда хочет этого сама. А иногда она поворачивает дело таким образом, что мне приходится давать именно те указания, которые она втайне хочет получить.

Наступило молчание. Информация, предоставленная Кортом, не понравилась Жюльетт, и больше всего ей не понравилось слово «подчиняется». Она подозревала, что Корт нарочно говорит все это, чтобы вселить в нее беспокойство. И это ему удалось.

Пока она взвешивала его слова, она в первый раз обратила внимание на посторонние звуки – поскрипывания, щелчки, скрежет, которыми, по ее наблюдениям, всегда полнился «Конрад». Тихонько гудел радиатор, с лестничной клетки донесся чей-то голос. К тому же вчерашние события придавали всем этим звукам зловещую окраску.

Жюльетт вдруг осознала, что уже довольно долго неотрывно смотрит на руки Корта. У него были сильные, крупные и красивые руки. В этот момент на нее подобно удару молота обрушилось понимание. Прежде она говорила себе, что присутствие здесь Корта имеет простое и обыденное объяснение: Наташа разрешила ему остаться с ней лишь потому, что после ночных событий она нуждалась в утешении и защите. Теперь она видела, шестым чувством понимала, что это предположение неверно. Воссоединение Корта с женой объяснялось другими причинами, причинами, о которых она боялась думать.

– Здесь очень душно, вам не кажется? – сказал он.

– Да, пожалуй, – кивнула Жюльетт и поспешно отошла от Корта.

– Я попрошу Анжелику выключить на время отопление.

Сказав это, он снял пиджак, закатал рукава рубашки. Жюльетт увидела – и знала, что он хотел, чтобы она увидела, – глубокую царапину на его руке. Он читает мои мысли, подумала она, отвечает на безмолвный вопрос. Царапина шла от запястья до локтя, и поскольку у нее была точно такая же царапина на спине, она точно знала, откуда и при каких обстоятельствах он получил свою.

– Вы где-то поцарапались, – сказала она.

– Не сам, мне помогли, – засмеялся он.

– Вашего брака не существует, – проговорила она, пылая яростью. – Он кончился еще до того, как вы развелись.

– Разумеется, вам хотелось бы так думать. – Жюльетт увидела, что Корт наконец утратил равновесие – в первый раз за весь разговор. – Не стану отрицать, в нашем браке было много боли. Обоюдной боли.

– Я не стану обсуждать с вами вопрос боли, – резко ответила Жюльетт, – хотя понимаю ваш интерес к этому предмету. Он очевиден в любом из ваших проклятых фильмов.

– Справедливо. – Корт задумчиво взглянул на нее. – Но вы должны отдать мне должное – я избегаю банальностей. Вы не найдете ни в одном из моих фильмов хлыстов или масок. Подобные грубости меня не интересуют. – Помолчав, он добавил: – И в том виде, как вы это себе представляете, Наташу это тоже не интересует.

Он наклонился, взял пиджак. Жюльетт смотрела на него с отвращением. Она не могла заставить себя не видеть, как сильно в нем мужское начало, не реагировать на его сексуальность, и это вызывало в ней дикую злобу. Она начала понимать, что Наташа могла желать этого человека и бояться его – или желать его, потому что он вызывал в ней страх. Эта мысль лишала ее сил, но она сказала себе, что Наташу можно излечить. Она с вызывающим видом снова уселась в кресло. К ее удовольствию, он тоже разозлился.

– Хотите, я скажу вам, почему вы даром потратите время, если останетесь, – сказал он, – и почему моя жена к вам не выйдет, сколько бы вы здесь ни сидели?

– Наташа придет. Она любит меня.

– Возможно. До некоторой степени. Однако существует определенное требование, которому вы никак не можете соответствовать.

Жюльетт бросила на него презрительный взгляд.

– О, пожалуйста, не говорите подобной чепухи, – проговорила она. – Поверьте, этот недостаток является преимуществом, как много раз говорила мне Наташа.