Ги Де Кар - Девушки для утехи

Он выпил подряд два стакана виски. Это напомнило ему тот вечер, когда погибла Сюзанн: разве они не пили вместе, чтобы она умерла, ничего не почувствовав? Сегодня ситуация была совсем другой. Он собирался освободить Аньес другим способом. В то же время ему самому хотелось побыстрее избавиться от нее, так как ему достаточно надоела эта кокетка, которая была недостаточно умна, чтобы продолжать любить своего «покровителя».

Без десяти три. Боб налил себе последнюю рюмку. Сегодня вечером в казино, какой разгул! Весь зал, все казино соберется вокруг него!..

Без пяти три. Боб погасил сигару. Пистолет рядом. Нервы Боба – как натянутая струна.

Часы пробили три. Повернулся ключ в замке, и дверь тихо отворилась. Вошла сестра Элизабет без робости, но и без дерзости, смиренная, но спокойная и уверенная в себе, как будто она собиралась просить для обездоленных. Она окинула беглым безразличным взглядом элегантную обстановку, но ничто не задержало ее внимания. Наконец она увидела мужчину, застывшего в ожидании, которого сразу не заметила. Она смотрела на него ясными глазами, неподвижная и спокойная, со сложенными на груди руками.

Боб вытаращил глаза, стараясь понять… Монахиня, здесь? И эта монахиня… Аньес? Не американец, не полиция: монахиня! И эта монахиня… да, точно, она – эта шлюха Аньес!

Гнев вернул ему рассудок и дар речи.

– Что это такое? – прорычал он. – Что это за маскарад?

– Это не маскарад, – спокойно ответила Элизабет. Он хотел подойти поближе, но был словно парализован одеждой, которую видел перед собой. Затем он спросил дрожащим голосом:

– Ты сошла с ума?

– Я в здравом уме, как никогда.

– По какому праву ты так вырядилась?

– Отныне я не буду ничего носить, кроме этого платья!

– Ты задумала издеваться надо мной!

– Неужели у меня такой вид? Я отреклась от мирской жизни, и мирские заботы больше меня не трогают.

Подлинная или мнимая, эта монахиня произвела впечатление на месье Боба. От нее исходила какая-то чистота, обескураживающая сутенера. Конечно, это была Аньес, но как она была непохожа на ту Аньес, которую он оставил двадцать четыре часа назад. Была ли это белизна чепчика, которая делала кожу лица более тонкой и прозрачной?

Боб почувствовал что-то вроде страха, иногда охватывающего богохульников перед чем-то святым и чистым. Но он мгновенно отреагировал:

– Послушай, Аньес, хватит! Снимай этот монастырский хлам – ты смешна!

– Это одежда служанки приюта, которую она надевает, становясь невестой Христа.

– Так ты больше не выходишь замуж за американца, ты выходишь замуж за Христа?

– Да, – ответила она с победной улыбкой.

– За Христа? А почему не за Господа Бога, раз уж так?

– Я всецело принадлежу Богу. И вы ничего не можете мне сделать! Эту одежду носят все сестры нашей общины.

– А их много, тебе подобных сестер?

– Нас несколько тысяч.

– Только и всего? Раскаявшиеся, несомненно! И все замужем за Богом? Честное слово, да у него гарем, у твоего удивительного супруга, нет ни одного парня из нашего круга, который мог бы с ним тягаться!

– Не богохульствуй!

– Это мастер своего дела!

– Вы верно заметили: мастер…

– И он находит время, чтобы следить за всеми вами?

– В этом нет необходимости, наше послушание добровольно: мы его любим.

– Он так же вам «покровительствует»?

– Он в самом деле нам покровительствует.

– И как называется эта твоя удивительная «Община»?

– Община обездоленных. Даже люди, не принадлежавшие ни к одной религии, которые ни во что не верят, ожесточенные жизнью, с уважением относятся к монахиням!

– Монахини… Вот что я тебе скажу, моя девочка: ты достаточно посмеялась над монашками, вырядившись в их одежду! Если ты шлюха, ты ею и останешься! Вот почему я окажу им услугу, настоящим сестрам, избавив их от новоиспеченной монашки! Это все равно, если бы я переоделся в кюре и отправился в казино. Все можно допустить, но только не это.

К стальному блеску его жесткого взгляда добавились искры безумия. Он вытянул руки, чтобы схватить это черное платье, но оно выскользнуло.

Элизабет сложила руки в молитве: он увидел четки, обвивавшие их как цепи.

– Господи, сжалься над этим несчастным! – прошептала она.

– Сжалиться? – прорычал сутенер. – Дура, я не нуждаюсь в жалости. Это слово выводит меня из себя. Ты знаешь, что я могу тебя сломать, уничтожить, если захочу.

– Один Бог может располагать жизнью людей: Господь – наш создатель.

– Долго еще будет продолжаться эта комедия? – завопил выведенный из себя Боб. – Я не дам себя этим пронести. Я даю тебе тридцать секунд, чтобы ты сняла эту одежду и побыстрее, в противном случае ее сниму я.

Перед этим одержимым, глаза которого метали молнии, Элизабет стояла спокойно, подняв руку:

– Вы останетесь на месте и не дотронетесь до меня.

– Я достаточно тебя трогал и щупал за три года, и множество клиентов проделывали то же самое. А теперь она прикидывается монашкой, чтобы вновь обрести невинность! А может, ты святая мученица?

Этот поток непристойной пошлости заставил Элизабет пошатнуться.

– Это было бы самое лучшее, что может произойти со мной.

Разъяренный сутенер продолжал вульгарно зубоскалить:

– Ты ничего не теряешь с такой жизнью, которую вела. Ты собираешься и дальше обслуживать клиентов, как обычно?

Элизабет, побледнев, принимала эти удары.

– Вы богохульствуете, – произнесла она скорбным голосом.

– Да, это, наверно, понравится развратникам. Мадам уже отрезала волосы. Она уже не красится – это порок! Так вот, меня ты тоже возбуждаешь в этой одежде. На этот раз, поскольку у меня нет комплексов, мне захотелось отведать неземных удовольствий. – Он бросился к ней со зверской улыбкой на лице.

– Не прикасайтесь ко мне! – воскликнула Элизабет сдавленным от ужаса голосом.

– Мадам это не нравится? Мадам позабыла ласки своего Боба? Ну? Хватит ужимок, в постель, моя красавица. Ты прекрасно знаешь, что никто не доставлял тебе сколько удовольствия, как я. Вы понимаете только это, девки… Иди, ложись!.. – Он схватил сложенные руки монахини, вырвал четки и, бросив их на пол, потащил ее в спальню.

– Так вот, моя красавица. Ты сейчас успокоишься. Ты еще просить меня будешь. И я хочу сказать, что ты меня все больше и больше возбуждаешь в этой одежде!

Аньес ожидала в кафе Сюлли, возле портала Дофин. Она все сделала так, как ее просила Элизабет, когда рассказывала о своем плане в монастырском саду. План этот, на первый взгляд, показался ей бессмысленным, но она с ним в конце концов согласилась, уступая доводам сестры.

– Единственный способ окончательно избавиться от этого человека – это пойти вместо тебя. Ты сказала, что он ровно ничего не знает о моем существовании?