Галина Врублевская - Вальс одиноких

К сожалению, его достижение в вузе ограничилось четырьмя курсами. На пятом он сдался. Валентина устраивала выбитая должность, больше корпеть над учебниками он не желал. Сколько Иветта ни билась, ни долбила мужа, ни подгоняла – даже делала за него задания! – ничего не помогло. Появление на свет Сережи, а затем Анечки стало для Валентина помехой, оправдывающей его неспособность сделать заключительный рывок. В самом деле, какая учеба в квартире, где два года подряд плачут грудные младенцы? Иветта тоже махнула рукой на диплом мужа.

Зато во всем, что не касалось учебы, Валентин был почти идеален. В выпивке себя сдерживал, с другими женщинами замечен не был. И дома показал себя хозяином: закупал продукты, делал заготовки впрок. Но, к разочарованию Иветты, муж оказался глух к поэзии и живописи, хотя поначалу притворялся, будто любит искусство. Добившись руки Иветты, притворяться перестал.

Отсутствие диплома не стало препятствием для служебного роста: скоро Валентин занял место ушедшего на пенсию начальника. Под началом Валентина Васильевича оказались только женщины, и они боготворили шефа, потому что его интересы совпадали с их собственными. Начальник обсуждал с ними способы консервирования и цены на рынках, отпускал, когда дети и домашние дела требовали отлучки. Ныне Валентину Васильевичу Соловьеву исполнилось тридцать девять. У него было заметное брюшко, роскошные усы и легкая проседь на висках, но сотрудницы по-прежнему называли его «наш Валек».

Иветта вошла в служебную комнату и окликнула мужа по имени. Тот сразу нахмурился: появление Иветты всегда все портило. Если сотрудницы обожали «своего Валька», то Иветта над ним иронизировала. Особенно умиляли ее картонные карточки, любовно сложенные в длинные деревянные ящички на столе у Валентина. В них он фиксировал сроки плановых проверок подразделений и имена нарушителей, выявленных в ходе этих проверок. К последним применялись суровые наказания, тоже отмеченные на карточках. Однако эффективность карательных мер была невелика: едва за начальником отдела охраны труда закрывалась дверь, как проштрафившиеся работники включали запрещенный к пользованию электрочайник.

В начале совместной жизни Иветта спорила с Валентином о безопасности работ. Она считала, что не инспекции, а инженерное решение обеспечивает нормальное, без травматизма производство. Валентин переводил разговор на правила и нормативы, так как в технологии разбирался слабо. Дискуссии давно прекратились: Иветта поняла, что Валентин несостоятелен как инженер и серьезные темы затрагивать бесполезно. Но Валентин до сих пор ощущал пренебрежение Иветты к нему как специалисту.

Иветта остановилась у стола мужа и сверху увидела едва обозначенную плешь на его макушке:

– Валя, сегодня я задержусь, маме надо заклеить окна. Приведешь детей из школы, ужинайте без меня. В холодильнике есть сосиски. Но если хочешь, ты поезжай к маме, а я заберу детей.

– Нет уж, уволь, – буркнул он и тут же спохватился, что в глазах сотрудниц выглядит невежливым. Смягчив тон, добавил: – Наталье Всеволодовне пообщаться с дочерью приятнее, чем с зятем, а? Передай ей от меня привет.

Наталья Всеволодовна лишь два года назад получила отдельную квартиру, положенную ей как блокаднице. Но влияние матери на семейную жизнь Иветты продолжалось. В основном ее усилия были направлены на воспитание внука Сергуни в «правильном» ключе. Она давно смирилась, что актрисы из дочери не вышло. Теперь весь пыл нерастраченной любви и честолюбивые устремления она перенесла на мальчика. Чувство к Сергуне было так велико, что рождение его сестрички показалось ей каким-то недоразумением. Анечку бабушка почти не замечала. Девочка всеми силами старалась заслужить одобрение Натальи Всеволодовны, но напрасно. Однако рвение малышки имело осязаемый результат: Аня опережала старшего брата во всех занятиях, даже в учебных. Увы, девочка еще не знала, что любят совсем не за достоинства. Даже слабости и недостатки работают на любимчика.

Сережу бабушка боготворила. По замыслу Натальи Всеволодовны, он должен был стать врачом. С малых лет она покупала мальчику наборы «Доктор Айболит». Научила Сережу измерять себе давление – оно у нее постоянно было повышено. Даже истории ему рассказывала про медицину, про собаку Павлова и ее потомков: последние годы работала лаборанткой в виварии, где и познакомилась с четвероногими страдальцами. По ее рассказам выходило, что зверушки охотно сотрудничали с врачами, чуть не сами подавали лапки для уколов. Но едва бабушка переступала порог, как игрушечные пинцеты и трубки отбрасывались в сторону и Сережа начинал громко барабанить чем ни попадя по столу, дверцам шкафа, полу. Он любил громкие звуки. Неприятным открытием для всех членов семьи оказалась и плохая успеваемость мальчика. На уроках письма Сережа пропускал буквы, заменял одни другими. С математикой было еще хуже: с примерами еще как-то справлялся, но задачки ставили его в тупик.

Бабушка показывала его знакомым врачам, те нашли у него какой-то врожденный дефект, то ли лишний ген, то ли отсутствующий. Узнав, что отец мальчика работал на вредном производстве, эскулапы развели руками. Бабушка тотчас обвинила зятя в плохой наследственности, однако дальнейшие обследования пресекла. Еще, не дай бог, причислят внука к умственно отсталым, отправят во вспомогательную школу. Тогда прощай карьера врача! В конечном счете Наталья Всеволодовна заняла выгодную позицию: тупые учителя не могут найти индивидуальный подход к талантливому ребенку. Тут же припоминались истории о великих людях, чьи школьные успехи были на нуле. Теперь бабушка требовала одного: чтобы дочь побольше занималась с сыном. Иветта и сама понимала, что мальчик отстает в развитии, и уделяла ему каждый свободный час. Сережа с трудом, но перешел во второй класс. Однако теперь в школу пошла Анечка, и отставание стало еще нагляднее. Пятерки в ее тетрадях и двойки в его дневнике будто соперничали: кто кого одолеет. Однако брат и сестра были дружны, особенно когда оставались одни дома. Дружны в проказах.

Наталья Всеволодовна жила в новостройках у метро «Пионерская». Иветта доехала до станции, перед которой действительно возвышалась группа резво бегущих пионеров. Увы, скульптурная жизнь была куда веселей реальной. Иветта с трудом втиснулась в переполненный трамвай и еще долго ехала по однообразно серым районам. Когда она вошла в квартиру матери, за окном уже стемнело. Наскоро перекусив, принялась задело. Наталья Всеволодовна, будто суровый надсмотрщик, наблюдала за работой дочери, то и дело бросая замечания: «Кто так клеит?», «Кто трет бумагу тряпкой?», «Кто моет газетой?». Выходило, что неведомый «кто» все делал иначе, не так, как Иветта. Наконец она не выдержала: