Арабелла Вейр - Тупой Амур

Джимми удивило, с каким энтузиазмом Хэт ухватилась за мысль о браке, как только об этом зашла речь. Стоило им только решиться, и все пошло своим чередом. Как будто к поезду прицепляли все новые и новые вагоны, а он все ехал себе по рельсам, с каждым прицепленным вагоном все быстрее. Венчание в церкви отвечало сокровенному чувству женственности Хэт. Она почувствовала вдруг такую раскрепощенность, что готова была с головой отдаться всей этой девичьей мишуре, которой когда-то стыдилась и которая была для нее запретной территорией. Она выбрала такую свадьбу, чтобы обязательно было длинное белое платье, букеты цветов, свадебный стол, прием, фейерверк. Должна же она хоть раз в жизни оказаться в центре внимания.

Когда Хэт была девочкой, мать называла ее постреленком. Хэт вовсе не напоминала мальчишку, просто она не была таким же светлым ангелочком, как ее старшая сестра Пенни. Пенни была на три года старше Хэт. Ей нравилось играть в куклы и игрушечные чайные сервизы, она любила платья, отороченные кружевами, которые Хэт ненавидела, потому что этот ужасный материал царапал ей бедра. Пенни визжала при виде червяков, а Хэт брала их голыми руками и скармливала золотым рыбкам в аквариуме. Хэт лазала по деревьям, терпеть не могла причесываться и наотрез отказывалась носить вечерние туфли. Иногда Хэт подумывала о том, что неплохо было бы надеть красивое платье, воспользоваться косметикой сестры или купить что-нибудь у «Доктора Мартина», но жребий был брошен. Она так и не смогла избавиться от своего образа – во всяком случае, в кругу семьи. Еще хуже было то, что ей было точно известно, какая из дочерей нравится матери больше.

Сестры взрослели, но ничего не менялось. Как и следовало ожидать. Пенни быстро вышла замуж за молодого человека, только что окончившего университет, и, по мнению родителей, вышла «очень удачно». На самом деле настолько хорошо, что мать чуть не умерла от радости. Отец Гая был сэром, и их мать никогда об этом не забывала. Гай работал в фирме своего отца в Сити. Он и сам толком не знал, в чем заключается его работа, зато мать знала, что он зарабатывает кучу денег. У Пенни и Гая была роскошная свадьба – настоящий кошмар, с точки зрения Хэт. Совсем не в ее духе – обматываться тряпками как туалетной бумагой, держать на голове железяку и слушать, как несимпатичные тебе люди произносят какие-то безрадостные речи.

Хэт никогда не завидовала ни сказочной свадьбе Пенни, ни ее удачному браку. Однако с годами поняла, что не прочь делить с кем-то судьбу на более постоянной основе, чем просто «гулять», к чему она отчасти привыкла. И вот, вступив в четвертый десяток, она встретила Джимми Мэка. Искры, может, и не полетели, но между ними возникла любовь, и они отлично ладили друг с другом. Как-то, на восьмом месяце знакомства, Джимми неожиданно попросил ее выйти за него замуж, после чего из надежного приятеля чудесным образом превратился в самого замечательного парня на свете.

На следующее утро, после бессонной ночи, Хэт встала без четверти восемь. Она наконец смирилась с тем, что бесполезно пытаться заснуть, и с огромным трудом поднялась. Умом она понимала, что надо действовать, но в теле чувствовала слабость. На душе был какой-то осадок. Четыре часа она вертелась, крутилась, поднималась в постели, ложилась на живот, на спину, свешивала голову с кровати (она где-то слышала, что прилив крови к мозгу вызывает сонливость), и все напрасно, сна как не бывало. Она выбилась из сил, но голова ее продолжала работать. Горечь, смятение, замешательство овладели Хэт.

В половине четвертого утра Миш попросила дать ей хоть немного отдохнуть. После нескольких часов размышлений о мотивах отказа Джимми она попыталась убедить Хэт, что ей выпал пустой билет. Оставшись наедине со своими мыслями, Хэт провела остаток ночи, перебирая в уме все то, что можно было бы изменить, чтобы отвратить беду. Она снова и снова возвращалась к тому, что сделала не так, чего не хотела делать, во что вовлекла Джимми. Вспоминала даже о том, во что она была одета, что могло бы ему не понравиться. Хэт смутно понимала, что хватается за соломинку, и к тому же очень тонкую. Джимми не любил особенно распространяться, а если уж что-то говорил, то очень коротко и веско.

С трудом усевшись, Хэт подвинулась к краю кровати и принялась равнодушным взглядом искать свои изъеденные молью, но горячо любимые тапки из овечьей кожи. Оглядывая убогую комнату, она неожиданно вспомнила, что две ночи назад здесь спал Джимми. Любовью мы не занимались, с грустью вспомнила она. За всей этой предсвадебной суетой секс отошел на второй план. Интересно, подумала она, как к этому относился Джимми? Нельзя сказать, что он постоянно чего-то домогался, а она отказывала. Чаще всего удовлетворялся тем, что, тесно прижавшись к ней, крепко целовал ее перед сном…

Хэт и Джимми Мэк стали регулярно встречаться после того первого свидания, если его можно назвать свиданием. Поначалу Джимми появлялся раз в неделю у «Стайлз энд Страйпс», когда Хэт уходила с работы. Потом они стали встречаться два, три, иногда четыре раза в неделю. В постели они оказались на одиннадцатый день знакомства. Такого Хэт еще не испытывала. Джимми не выказывал в постели того нестерпимого голода, который обычно обнаруживают мужчины, и за это она полюбила его еще сильнее. Он был внимательным и чутким, и хотя ничего особенного не произошло, она почувствовала себя с ним комфортно. Джимми любил крепко прижиматься к ней, что редко бывает у мужчин, думала она тогда, и мог часами гладить ее волосы. Так что, на ее взгляд, секс они изрядно выхолостили. Хэт с самого начала поняла, что Джимми можно доверять. В тех редких случаях, когда ей не хватало острых ощущений, она приходила к умиротворяющему выводу, что и без них все очень хорошо.

Особенно после Пола, с которым она познакомилась в последний год учебы в колледже и провела два с половиной года. Ни Миш, ни Джерри и представить себе не могли, что Хэт в нем такого нашла. Он называл себя художником, но, кажется, никогда не рисовал – во всяком случае, никто не видел, чтобы он этим занимался. Пол не хотел жить вместе с Хэт, потому что очень ценил свою независимость, но, не сумев снять квартиру, оказался в конце концов у своей мамочки. Пол говорил, что им с Хэт не следует особенно часто видеться, потому что это якобы мешает его «вдохновению», а сам почти все время проводил в пабе.

Все это не имело никакого значения для Хэт, которая была убеждена, что его талант расцветет на их любви. Иногда все становилось настолько очевидным, что, казалось, у Хэт вот-вот откроются глаза, но Пол умело применял свой единственный действенный талант: он был выдающимся притворщиком. Когда приходило время ложиться спать, его изобретательность не знала границ. Он был притворщиком par excellence. [5]Хэт и мысли не допускала, что только это в нем ее и подкупает или что без этого она, возможно, и не проводила бы с ним столько времени. Ее вера в прочие достоинства их отношений прошла проверку на прочность, когда он объявил, что хотел бы воздерживаться от физической близости: энергию, «растрачиваемую» на секс, он предпочел бы направить на искусство. Миш чуть со смеху не умерла, когда Хэт все ей рассказала, тем более что она уже давно подозревала, что только это ее подругу и привлекает, хотя Хэт утверждала обратное. Их отношения завершились вскоре после того, как Пол прибегнул к «итальянской забастовке». [6]Хэт такие отношения не устраивали, тем более что она относилась к сексу с некоторым недоверием. Она уже давно для себя решила, что главное в мужчине сердечность, даже если первоклассный секс и вытесняет все остальное. По причине этого решения она не вполне четко для себя определила, что нечастый секс вполне можно приравнять к отличным человеческим отношениям.