Крис Манби - Семь солнечных дней

– Хочешь зонтик? – спросил он.

– А ты как думаешь? – ответила Яслин.

Он украсил ее коктейль желтым зонтиком, для пущей красоты повесил на край бокала зеленую пластмассовую обезьянку и протянул ей напиток, хитро подмигнув.

– Сколько с меня?

– Я угощаю.

– Спасибо, Юэн! – просияла Речел. – Приходи к нам в воскресенье на ланч.

– Приду. Ни за что не пропущу твой фирменный печеный картофель.

Речел исчезла в толпе вслед за Яслин.

– Ох, если бы не Патрик… – вздохнула Речел. – Правда он прелесть?

– Кто прелесть? – спросила Яслин.

– Юэн.

– Он ничего.

– Ты ему точно понравилась. Может, устроить вам свидание?

Яслин поморщилась. На этой неделе она потеряла не только контракт с «Суперустойчивыми лаками». Видимо, актер Саймон, с которым Яслин периодически встречалась, тоже решил, что пора найти модельку помоложе. Яслин и так надоело, что Саймон считал себя великим трагическим актером (вершиной его славы была шестинедельная роль в мыльной опере о пожарных), но от этого было не легче. Ее обошли на старте, а ведь она еще даже не разбежалась.

– Яслин, – Речел прервала мечты Яслин о том, как она задушит Саймона его же пожарным шлангом. – Может, тебе тоже прийти на ланч в воскресенье? Нужен еще кто-нибудь, чтобы получилось четное число.

– Я мою голову, – многозначительно произнесла Яслин.

– Ну, если передумаешь… – ответила Речел.

До воскресенья Яслин не передумала. Но Речел уже взялась за дело. Забыв о том, что в тот вечер в «Вуз-Баре» Яслин не горела энтузиазмом, Речел сказала Юэну, что Яслин велела ей дать ему ее номер телефона. Через неделю он стоял у нее на пороге с коробкой шоколадных конфет и бестолковой улыбкой, еще шире, чем в первый вечер. Она приняла конфеты как можно более вежливо. Зачем ему знать, что она не ела шоколад с 1994 года, ведь все равно он больше их ей не подарит: это их первая и последняя встреча. Свидание из жалости. И еще потому, что Речел никогда не успокоится, если Яслин не встретится с ним. Если повезет, к десяти она будет уже дома.

– Я заказал столик в одном пабе, – гордо заявил Юэн. – Очень популярное место. Там отличные стейки и жареная картошка.

Смешанные белки и углеводы, ужаснулась Яслин. Да ни в жизни.

– Отлично, – ответила она, надеясь, что в меню будет какой-нибудь салат. Салата не было. Пришлось съесть стейк с жареной картошкой, а после выпить слабительного.

Свидание могло бы обернуться катастрофой, но Юэн так уморительно рассказывал о работе, которую Яслин знала как свои пять пальцев (до путешествия он был модным фотографом), что она засиделась в пабе намного дольше десяти часов – срока, который сама себе назначила. Она ловила каждое слово о его знакомых моделях.

– Представляешь, один раз я пошел на свидание с девчонкой и предложил ей сандвич с беконом, если останется на ночь, а она заявила, что ей нельзя смешивать белки и углеводы! – Юэн подмигнул.

Яслин фыркнула, прикрывшись чашкой черного кофе без сахара.

– Поэтому я и уехал из Лондона, – продолжил он. – Из-за моделей. Слишком много съемок для каталогов. Слишком много одинаковых поз, застывших лиц. – Он изобразил рожицу, которую Яслин приходилось строить каждый день: подбородок опущен, глаза вверх. Такой фотографией Юэн больше заниматься не хотел. – Мне хотелось увидеть реальный мир, – рассказывал он о своем пребывании в Африке и Индии. Там он сделал множество фотографий. И в конце концов стал мечтать о карьере репортера и фотографа-путешественника. Юэн говорил, что видел самую прекрасную в мире улыбку – на лице ребенка из трущоб Калькутты.

– Но ты же фотографировал самых высокооплачиваемых моделей в мире, – сказала Яслин.

– Пустые улыбки одними губами, – вздохнул Юэн. – Даже за десять тысяч долларов в день они не смогли улыбнуться как та девочка, когда я подарил ей наполовину использованную шариковую ручку.

Яслин вежливо кивнула.

– Хочешь увидеть этот снимок?

– Он у тебя с собой?

– Всегда ношу его при себе, – ответил он, будто это было нечто совершенно естественное.

– Давай.

Он открыл бумажник и протянул через стол фотографию – снимок, вырезанный из листа со слайдами. Яслин вежливо посмотрела на него, сколько посчитала нужным для приличия, и вернула Юэну.

– Прелесть, правда? Так и хочется взять ее с собой.

Яслин снова кивнула. Да, девочка была милая. Но Яслин никогда не хотела детей. Они кричат, мешают спать и портят фигуру…

– Может, увидимся снова? – вдруг спросил Юэн. – В выходные, например.

– Не знаю, – ответила она. Его прямота застала ее врасплох. – Я сейчас очень занята.

– Я знаю, что это значит, – засмеялся Юэн, убирая снимок обратно в бумажник. – Ты все делаешь по правилам, да? Речел рассказывала на обеде в воскресенье. Нельзя встречаться с парнем на выходных, если он пригласил тебя позже среды, а сегодня уже четверг, так что, полагаю, до следующей недели у меня нет шансов.

– Эти правила уже прошлый век, – ответила Яслин. – Я на самом деле занята.

– И в воскресенье тоже? Никто в воскресенье не работает. Модели уж точно.

– У меня есть… хм-м… дела, – пробормотала она. Ее аргументы иссякли. – Надо кое-что сделать по дому. Убраться. И всякое такое…

– Пойдем на пикник, – не отступал он.

– На пикник?

– Да. Что ты думаешь?

– Как это… пикник? Настоящий?

– На природе. С одеялами и сандвичами. Ну, ты знаешь.

Яслин знала. Но она не была на пикнике с двенадцати лет. Если не считать того раза, когда Антонио приказал шкиперу его личной яхты высадить их в уединенной бухте. У них была плетеная корзинка с лобстером и охлажденным французским шампанским.

Яслин помрачнела, вспомнив эти два пикника. Вечер на белом песчаном пляже с Антонио – телекоммуникационным магнатом, который теперь (похоже, это неизбежно) переключил внимание на ее более юного двойника. И тот пикник, когда ей было двенадцать: в то лето ее мать и отец пытались спасти свой брак и втроем поехать в отпуск в Корнуэлл. Два дня все шло чудесно. Настоящая счастливая семья. Потом опять началась ругань. В фургончике от нее было не скрыться – между ее кроватью и родительской спальней была лишь занавеска, и когда они выпили по полбутылки виски каждый и принялись шумно обвинять друг друга, ей было слышно каждое слово.

– Да, ты права. Дурацкая идея, – сказал Юэн, приняв задумчивость Яслин за равнодушие. – Такая девушка, как ты, не захочет проехаться на заднем сиденье моего мотоцикла и есть сандвичи с сыром и огурчиками на поляне в Нью-Форест. [7]

Когда же воспоминания наконец перестанут причинять ей такую боль?

– С удовольствием, – внезапно проговорила Яслин. – Что мне надеть?

Юэн растерялся.

– То есть?..