Джейн Уэнхем-Джонс - Квартирный вопрос

– Да ничего такого он не делал, – несколько раз повторила я. Единственный человек, который постоянно являлся ко мне без предупреждения и бесцеремонно расспрашивал меня, сидел сейчас передо мной и пил мое «Фраскати», добавила я про себя. Но мама, казалось, не слышала моих возражений.

В конце концов я сдалась и, взяв свой мобильник, начала вносить в его память номера телефонов друзей и учреждений, которые могла вспомнить. Потом я взяла свою записную книжку и добавила еще несколько десятков. Память телефона была рассчитана на девяносто девять номеров.

Это заняло довольно много времени, так как нужно было набрать также имена знакомых и названия учреждений, что было не так-то просто. Найджел купил телефон по дешевке, и у него не было клавиатуры с буквами. Мне потребовалось полчаса, чтобы разобраться, как их набирают.

К тому времени, когда я справилась со своей задачей, мать говорила уже на другую тему. Речь шла о ее подруге Молли и ком-то еще, кто не желает нести ответственность за последствия трансакционального анализа. (Нежелание Нести Ответственность считалось преступлением, приравниваемым к Нежеланию Отпустить. Джульетта и мать часто обсуждали эту тему, а я тем временем зевала, сидя где-нибудь в уголке.) Она выпила почти все вино, и теперь у нее был диковатый взгляд. Я уже начинала нервничать, поскольку не успела поесть. Я знала, что не успею я открыть холодильник, как она сметет с полок все, что бросится ей в глаза. И еще мне хотелось принять ванну. Я мечтала, чтобы она ушла. Но если бы я выразила свое желание вслух, это вновь обидело бы ее. И хотя она ворвалась ко мне в дом, выпила все мое вино и битый час болтала о неудачах моей сестры, я вынуждена была в конце концов признать, что она проявляет искреннее участие ко мне и беспокоится о моем эмоциональном состоянии.

– Инфантильный ублюдок! – взревела она вдруг и так сильно ударила ладонью по столу, что я вздрогнула. – Я с ужасом вспоминаю о том, что он сделал с нами…

О боже, она опять о нашем отце!

– Слава богу, что его сейчас нет здесь, – продолжала мать. – Он нес бы всякую чепуху и окончательно расстроил тебя.

Да, слава богу.

– Хвала Господу нашему Иисусу! – бодро воскликнул Нейл, стоя на стремянке с мокрой тряпкой в руках. – Да, стекла действительно грязные! – радостным голосом добавил он; я тем временем ждала на нижней ступеньке стремянки с его кофе в руках.

– Хочешь кофе? – спросила я с надеждой. Я с нетерпением ждала того момента, когда он сядет за стол и заведет речь о таинственных путях Господних. Голос Нейла успокаивал меня, а главное, мне не нужно было отвечать ему.

Я наивный человек, и мне можно всучить все что угодно. Мне льстит, когда я становлюсь объектом пристального внимания продавца и он начинает расхваливать мне свой товар, уверяя в том, что тот высокого качества и способен удовлетворить запросы даже самых взыскательных клиентов. Преимущество религии по сравнению с другими товарами состоит в том, что вам не надо переживать неприятный момент, когда продавец истощил весь запас своих рекламных трюков и нетерпеливо посматривает на вас, ожидая, что вы наконец совершите покупку. Выслушав проповедника, достаточно растрогаться и сказать: «Удивительно, но я никогда прежде не задумывалась об этом!»

И он уходит довольный, исполненный к тебе благодарности и любви. В отличие от продавца, который ругает тебя в душе на чем свет стоит за то, что потратил впустую два часа.

Я знала, что, услышав о моем разрыве с Мартином и о моем горько-циническом отношении к мужчинам и семейной жизни, Нейл сразу же надает мне целую прорву восхитительных и пылких советов о том, как обратиться душой к Отцу Небесному. Беседа с ним успокоит меня и поможет на часок расслабиться. А мне это было необходимо сейчас. Вчера вечером мама три часа провела у меня, не желая ехать домой, даже когда я в отчаянии начала прямо при ней освобождать кухонные и платяные шкафы. Она сидела на моей кровати, надменная и снисходительная, приговаривая:

– Ты правильно поступаешь, дорогая, уборка оказывает на человека терапевтическое воздействие.

Увидев мое старое летнее платье, в котором я была похожа на подружку невесты, она вскочила на ноги и, схватив его, воскликнула:

– Какое миленькое платьице!

Она успокоилась и снова села на кровать только после того, как я сунула его в большой черный пластиковый пакет с разным тряпьем.

Когда мне наконец удалось посадить ее в такси и отправить домой, я уже была на взводе от возни с этими старыми тряпками, от голода и от необходимости держать в себе все, что мне хотелось высказать маме. Даже оставшийся в бутылке глоток вина и несколько шоколадных пальчиков не способны были успокоить меня. Зная, что все равно не засну, я продолжала перебирать тряпки в шкафах и в конце концов набила шесть огромных мешков ненужной одеждой. Мои глаза слипались от усталости.

Зная, что после обращения Нейл всегда встает на рассвете, чтобы славить Господа нашего Иисуса, я позвонила ему в семь утра, извинилась за то, что мой муж выгнал его из нашего дома, и попросила приехать вымыть окна. Я сказала, что лучи тусклого зимнего солнца, которое приветствует меня каждое утро, едва могут проникнуть в дом сквозь грязные стекла.

– Сначала я вымою верхнюю часть окон, – сказал стоявший на стремянке Нейл, и я отправилась на кухню.

Вскоре ко мне вернулись привычные мысли о том, что у меня сумасшедшая мать, придурковатая сестра и эксцентричный отец, с которым я почти не вижусь. Ну почему я не родилась в нормальной семье, которая каждый год проводит каникулы в Испании и имеет домик на побережье, не догадываясь, что такое срывы и нервные расстройства?!

Когда Нейл пришел на кухню, я поделилась с ним своими мыслями и тут же пожалела об этом. Потому что Нейл завел разговор на тему «чти отца своего и мать свою».

– У меня была замечательная мама, – промолвил он, помешивая в кружке остывший кофе. – Мы жили восьмером в трех комнатах и были беспокойной семейкой. Мой брат Джо чаще, чем я, попадал в колонию для несовершеннолетних преступников.

Наверное, для того чтобы возродиться к новой жизни, необходимо иметь преступное прошлое. И тогда такие неверующие люди, как я, будут любоваться нежной мордашкой Нейла и поражаться тому, как головорез, избивавший собственную бабушку, превратился в херувима, обожающего природу.

Я хмыкнула, не желая говорить о матери и брате Нейла. Мне хотелось услышать его духовные советы, как мне дальше жить.

Но, похоже, Нейл сегодня не был расположен вести со мной задушевные беседы. Возможно, все дело было в том, что я не приготовила ему угощение. Я поклялась себе к следующему его приходу купить целый пакет лакомств. Но, конечно, их нельзя было класть в холодильник. Я попыталась завести с ним беседу, пожаловавшись на одиночество, но он только ласково похлопал меня по плечу и сказал, что милость Божья не знает границ. Вскоре Нейл ушел.