Кэтрин Эллиот - Женатый мужчина

Маленький смуглый человечек поднялся из-за стола в другом конце гостиной, где он и еще двое пожилых мужчин играли в нарды. Он отвесил легкий поклон и улыбнулся:

– Думаешь, она меня слушай? А? Очень приятен, Люси.

– А это, – продолжала Тереза, – наш хороший друзья, Тео и Рэй, который проживай на первый этаж, в хороший, крутой квартирка – они очень рад с вами ознакомляться!

Тео и Рэй вежливо встали: красивые, хорошо сохранившиеся мужчины в возрасте, в отглаженных джинсах, рубашках поло пастельных цветов и кашемировых свитерах, небрежно накинутых на плечи. Они одновременно пригладили блестящие седые волосы, и я заметила, что на запястьях у них висят маленькие кожаные барсетки. Явно дорогие. Они вместе выступили вперед и пожали нам руки.

– Значит, вы к нам переезжаете? Как здорово, – прогремел Рэй театральным голосом.

– Ну, я…

– Это так здорово, потому что ты имей маленький Бен, а я имей маленький Пьетро! – вмешалась Тереза. – Тоже четыре год, да? – Она бросилась показывать мне фотографию на заставленном безделушками комоде. Со снимка улыбался маленький темноволосый мальчик с курносым носом и озорными глазами. – Они подружайся, да?

Я улыбнулась:

– Было бы мило. Но нам с Недом еще нужно обсудить…

– Конечно! Нужно обсудить очень многое.

Я взглянула на Неда, который был бесконечно доволен собой. Он не смотрел мне в глаза, а завороженно разглядывал ковер.

– И скоро, – продолжала Тереза, – ты ознакомляйся Розанна, наш другой хороший друг. Обычно она захаживай за точило для нож, но сегодня нет, – она нахмурилась. – Не знай, почему. Она проживай на первый этаж, и…

– Как это сегодня нет, – промурлыкал шелковый голос за нашими спинами. – Я здесь, пришла за точилом, спасибо большое. Как обычно, Карло, ты просто прелесть. Извините за опоздание, дорогие, – проворковала она, дефилируя по комнате, – меня задержал отвратительный клиент. Хотел вернуться в детство, но я сказала ему, что больше не переодеваюсь в малышку мисс Маффет, [2]и пусть не пялится на мои пуфики. Уговаривала его, уговаривала, но в конце концов он ушел. Здравствуйте, мои милые, – протянула она, обратив к нам выразительные синие глаза. – Тереза говорила, что вы к нам переезжаете, и вы не представляете, как я рада. Гетеросексуалы, да еще англичане. Такая редкость в нашем доме – вокруг одни иностранцы и педики. – Она закатила глаза, и ее друзья рассмеялись. – И у вас будет ребенок! – просияла она, глядя на мой живот. – Рай.

Я изумленно смотрела на эту очень красивую девушку: блондинка, загорелая, с головы до ног закутанная в шелка и замшу. Она театрально накинула палантин на плечи и опять закатила глаза. – Знали бы вы, как я люблю детей. Когда срок?

– В мае.

– Чудесно. Весенний малыш – будем все по очереди катать его по площади, чтобы полюбовался на нарциссы. Зашли в нарды поиграть, ребята?

– Нет, нам уже пора, – хором проговорили мы, и наконец, наконец, после многочисленных прощаний, благодарностей, обещаний вернуться и в следующий раз обязательно выпить по маленькой, мы ретировались.

И с шумом побежали вниз.

– Хитрец, – прошипела я.

– Что? – рассмеялся Нед.

– Ты меня подставил!

– Ничего подобного! Просто хотел, чтобы ты почувствовала местный колорит. Признай, здесь намного веселее, чем на Крэнборо-роуд в Клэпхеме.

Намного веселее – это точно, и куда разнообразнее. Но больше всего меня подкупила теплота этих людей.

Сомневаюсь, что биржевые брокеры с Южного берега оказались бы такими же добряками: знаю только, что, когда через шесть месяцев произошел этот кошмар, я оказалась здесь, на Ройял-авеню, с новорожденным ребенком на руках и без мужа, и эти люди не просто проявили доброту – они стали моей семьей. Поэтому мне и казалось, что Нед смотрит на меня с небес.

В те мрачные дни после смерти Неда я часами сидела на диване в просторной светлой комнате, малыш спал у меня на животе, а передо мной лежала груда скомканных салфеток. Мне было некуда деваться, и я бы так и приросла к этому дивану. Я бы сидела так целыми днями, пока Бен не приходил из школы. Но, как оказалось, это было невозможно. Утром раздавался тихий стук в дверь, приходила Тереза и спрашивала, не хочу ли я посмотреть ее новую коллекцию шарфов, или Тео говорил, что не будет меня заставлять, но им нужен четвертый игрок для партии в вист. Они были добры, никогда не надоедали и вели себя очень непосредственно. Мне не надо было договариваться или обещать, что я приду позже; я просто выдавливала из себя улыбку, отрывалась от дивана и плелась вниз. Потом, через час или около того, поднималась наверх. И этого было достаточно.

В квартиру Розанны никогда никого не приглашали, и этому я была только рада. Бен и Пьетро, которые стали неразлучны, как-то раз, хихикая, постучали ей в дверь, но она их выпроводила, осторожно загораживая от посторонних глаз члена совета министров в халате. «Сюда нельзя, мальчики, – тихо промурлыкала она, разворачивая их на лестнице. – В будуаре любви Розанны вам делать нечего».

Верная своему слову, она регулярно гуляла с малышом в парке.

– Конечно, это мой ребенок, – огрызалась она на каждого, кто осмеливался спросить. – Вы только посмотрите на его глаза!

Когда она возвращалась, я сонно, иногда пошатываясь, поднималась с дивана, и она сидела со мной, заботливо готовила бесчисленные чашки чая, весело щебетала и ждала, чтобы убедиться, что я снова готова следить за малышом.

Спустя какое-то время, когда я окрепла, мы с Терезой стали вместе отводить мальчиков в школу, а потом я шла с ней в магазин. Макс сидел у меня за спиной в рюкзачке. Я проводила в магазине час или около того, пристроившись на табуретке, помогала ей раскладывать шарфы по пакетам и вешала кардиганы на «плечики». Я смотрела, как приходят и уходят посетители, а потом плелась обратно в квартиру, чувствуя, что хоть немного глотнула жизни.

Так я и жила, ощущая себя как никогда уязвимой, окруженная самыми заботливыми людьми: у меня были мои родители и Джесс в одной части Лондона и мои новые друзья из Челси – в другой. И все они были бесподобны, и все делали все возможное, чтобы облегчить мое горе. И еще были родственники Неда, Феллоузы, которые, как мне казалось, лезли из кожи вон, чтобы усилить его.

С семьей Неда я познакомилась лишь летом девяносто третьего года, незадолго до того, как мы поженились, и через год после того, как мы начали встречаться – тогда мы еще учились в Оксфорде. Слишком уж много времени прошло, решила я одним ясным апрельским утром, когда мы ехали на лекции на велосипедах. Черт возьми, думала я, ведь Нед тысячу раз встречался с Мэйзи и Лукасом и даже жил у Ди во Флоренции (мой брат, живущий в Индии, оказался менее благосклонен): он уже почти стал членом семьи. Так почему я ни разу не виделась ни с кем из его родственников? В чем проблема, в самом деле? Неужели он их стыдится? Или стыдится меня?