Анита Андерсон - Пикассо в придачу

Я отпрянула от него:

– Извини, Джеймс. Мы ведь друзья, и мне, конечно, не стоило…

Он усмехнулся:

– Ну, на вражескую атаку это непохоже. Честно говоря, я не очень ясно представляю, как вести себя с другом-женщиной. В смысле, где пролегает граница между приятельскими отношениями и любовными.

– У меня те же затруднения, только с друзьями-мужчинами. Думаю, это тот самый случай.

Да, мой приятель Джеймс продвинулся быстрее, чем Реактивный Бас в свое время. Я была очень напугана. Мне до сих пор не удалось избавиться от Баса, и сделать это будет еще труднее, если меня рикошетом отбросит к другому мужчине. Наверное, я просто трусиха и скоро опять буду зависеть от другого мужчины, вместо того чтобы учиться жить самостоятельно.

– Джеймс, а что делают просто друзья в разных фильмах? Кажется, они постоянно обсуждают свои любовные приключения и плачут на плече друг у друга. Или, может, в скраббл играют?

– Я не умею играть в скраббл. И в данный момент мне вовсе не хочется заводить интрижку. А вдруг это помешает нашей дружбе?

– Ой, я имела в виду совсем другое. То есть не то чтобы совсем противоположное, я тоже хотела сказать что-то в этом духе. Возможно, нам стоит попробовать играть в шахматы и таким образом мы выйдем из патовой ситуации?

– Что ж, мы уже условились, что не будем обсуждать свои неудачные романы, которые давно в прошлом. И я очень рад, что мы это сделали. Просто в восторге от этого. Если ты хочешь поплакать на моем плече, то можешь приступать прямо сейчас. Тем более что ты его уже согрела.

Что-то подсказывало мне, что я должна установить жесткие границы, например, настоять на том, чтобы мы виделись не чаще раза в неделю и не дольше одного часа. И еще нам нужна дуэнья. Мы можем вместе ходить в кино при условии, что сидеть будем в первом ряду. Но у меня не было сил вымолвить это.

– Понимаешь, Джеймс, когда ты рядом, мне вовсе не хочется плакать. Даже если мне тяжело, это не значит, что я плакса. Понимаешь, по натуре я борец, а не нытик. В основном.

Он улыбнулся:

– То же самое могу сказать о себе. Знаешь, я постоянно смеюсь, когда ты рядом.

– Не очень-то ты вежлив, Джеймс!

– Я имею в виду, что благодаря тебе я чувствую себя счастливым, потому что ты подбадриваешь меня. Я начинаю оживать.

Мой здравый смысл говорил, что мне пора уходить. Я протянула руку, и Джеймс пожал ее.

– Ну что, останемся друзьями, Джеймс? Теперь у нас будут новые правила. И никто не будет обижаться, если другой попытается установить какие-то границы. Если это будет необходимо, конечно.

Он улыбнулся, по-прежнему не выпуская моей руки:

– Абсолютно согласен. Вот номер моего мобильного телефона, так что мы сможем связаться друг с другом, когда я уеду. Если я и не смогу вернуться в ту же минуту, я уверен, все равно смогу что-то предпринять. – Я взяла его визитку. Джеймс добавил: – Не забывай, что ты можешь плакать и смеяться на моем плече, сколько тебе угодно и в любое время. Как там сказал Самюэл Джонсон? [7]«Бессмертная красота женской дружбы»?

Я улыбнулась:

– Ты мне льстишь. Нам все-таки нужно быть настороже. Помнишь, что сказал Уильям Блейк? [8]«Я дружил с тобой, и ты ранил мое сердце. Будь другом, стань моим врагом».

Джеймс засмеялся:

– Мне больше нравится высказывание Джонсона. Еще он говорил: «Если человек идет по жизни и не заводит новых знакомств, то вскоре обнаружит, что одинок. Дружба нуждается в постоянной заботе». Просто дай мне знать как можно быстрее, если почувствуешь, что с нашими отношениями что-то не так, чтобы я успел это исправить.

– У меня к тебе та же просьба.

Небрежно чмокнув меня в щеку, Джеймс ушел. По пути к дому я раздумывала о нем. Он такой интересный и глубокий человек. Бас считал, что поэты пишут только о красных розах и лиловых фиалках, а цитировал исключительно финансовые известия. И еще я немного нервничала, вспоминая Джона Гэя: [9]«Знайте, что дружба женщины заканчивается любовью».

Когда я пришла в понедельник на работу, то испытала настоящее облегчение. Наконец-то можно расслабиться. Все на свете относительно. По сравнению с проживанием в одном доме с Эвелин, преследованиями Баса и ухаживаниями Джеймса восьмичасовой рабочий день кажется просто праздником. Когда все были в сборе, миссис Браун вызвали на какое-то срочное совещание. Поэтому тем, кто успел завершить работу в пятницу, ничего не оставалось делать до ее возвращения, кроме как предаваться блаженному безделью.

Я просматривала свою чековую книжку. Меня хватило секунд на тридцать, не больше. У меня не было никакой надежды на продвижение по службе в течение полугода. А те несколько дней, которые я проработала в компании «Чемберс Эмпориум», показались мне вечностью. Если что-то и менялось в моей жизни, так это состояние банковского счета. Было похоже на то, что я споткнулась и упала еще на стартовой линии. Зато деньги утекали из моего кармана со скоростью, которую может развить только самая выносливая лошадь на скачках в Аскоте. До встречи с Басом я была обыкновенным менеджером. И мне никогда не приходило в голову, что работа – это вовсе не обязательно подъем вверх по карьерной лестнице. В сфере управления это действительно чаще всего так. Но работа в других отделах иногда напоминает не восхождение, а барахтанье в болоте. Можно сделать шажок в сторону (в моем случае это означает пересесть за другой стол), но, чтобы выбраться из трясины и забраться на дерево, требуется нечеловеческое усилие. С одного дерева на другое перепрыгивать намного легче. Наверное, поэтому обезьяны всегда в хорошем настроении.

Основная проблема заключается в том, что мое болото находится слишком далеко от этажа, где заседает руководство, и поэтому никто не видит, какой талантливый человек пропадает. А самое ужасное – нет ни малейшего шанса, что миссис Браун когда-нибудь поймет, я – драгоценный бриллиант, затерявшийся в угольной шахте.

Я пошла за кофе для себя и Мелоди, которая читала журнал. Я поняла, что она прикидывается задремавшей только тогда, когда видит стопку балансовых отчетов. В остальное время она бодрствует.

Тут вернулась миссис Браун и прервала плавное течение моих мыслей. Забудьте о том, что я говорила о мире и спокойствии, столь характерных для моего рабочего дня. Начальница ничего не сказала о том, что компания переживает плохие времена. Но на лбу у нее появились морщины, потому что теперь ей нужно было горы свернуть – такие горы, по сравнению с которыми Эверест покажется бородавкой на свиной коже. Все счета перепроверялись, наверняка шла общая ревизия, но об этом лично мне ничего не известно. Мне важно было хорошо выполнять свои обязанности. Точнее, обязанности Мелоди. Кстати, у нас в универмаге работает какой-то человек, у которого идиосинкразия на компьютеры. Он надиктовал столько писем на аудиокассету, что моей соседке тоже было чем заняться, и она весело напевала всю неделю.