Норма Бейшир - Драгоценный камень

Джордан и Слоун были среди них. Они приехали прямо со стадиона, Джордан даже не сменил свою пропотевшую форменную фуфайку и белые брюки. Они сидели в коридоре на неудобных металлических стульях. Рядом расположились Айан, Дасти, Эрик и Ланс. Вяло обмениваясь репликами, они следили за двойной дверью, ведущей в реанимационное отделение, и ждали, когда выйдет Френсис Марки, жена Уильяма.

– Он уже пришел в себя? Что они говорят?

– …голова сильно повреждена…

– …выживет ли…

– каково сейчас Френсис…

– а если он…

– кто-то сказал, что у него был неисправный шлем…

– …по-прежнему в коме…

– если он так из нее и не выйдет…

Чувствуя, что задыхается, Слоун дернула воротник платья и глубоко вздохнула. Ее не отпускала мысль о том, что это было так близко.

«Это мог быть Джордан».

– Как ты? – тихо спросил Джордан.

– Я все думаю… Ведь там, в реанимационном отделении, сейчас мог лежать ты…

– Но этого не случилось.

– Могло случиться.

Он взял ее руку.

– Слоун, не стоит попусту волноваться, размышляя о том, как все могло быть. Я здесь, и со мной все в порядке.

Она кивнула и медленно поднялась.

– Я сейчас вернусь.

– Куда ты? – спросил Джордан.

– Попить.

Он слабо сжал ее руку и только тогда отпустил.

Слоун вымученно улыбнулась и нетвердой походкой направилась по коридору.

Фонтанчик с питьевой водой оказался в другом конце длинного коридора, за углом. Убедившись, что за ней никто не наблюдает, Слоун полезла в сумочку за капсулами и наклонилась над фонтанчиком, чтобы запить. И тут из лифта вышел Макс Киньон. Она замерла. Хмуро глядя себе под ноги, он направился в сторону, противоположную реанимационному отделению.

Хиллер остановил машину у госпиталя поздно вечером. После посещения реанимационного отделения Надин почувствовала зависть к Френсис Марки, которая была так преданна своему мужу. Она сидела у постели Уильяма, держала его за руку и все время что-то тихо говорила, как будто он слышал ее слова. А может, она молилась? «Вот оно каково, когда любишь!»

Надин вдруг очень остро осознала, что никогда по-настоящему никого не любила. Она удачно вышла замуж, с финансовой точки зрения – хотя даже это сейчас под большим вопросом, – у нее было довольно много связей с молодыми мужчинами, но любовь? Нет… Надин толком даже не знала, что это такое.

– Счастливая женщина, – тихо проговорила она.

Хиллер удивленно посмотрел на нее:

– Что ты несешь? Ее муж умирает…

– Но она любит его. Они любят друг друга. – Надин повернулась к мужу. – Даже если он не выживет, все равно у нее это было. А что было у нас с тобой, Гейвин, при всем нашем материальном благополучии?

Хиллер ничего не ответил. А что он мог сказать?

– Ну что?

Френсис Марки медленно вышла из реанимационного отделения и села рядом со Слоун. На ее бледно-розовом костюме остались пятна крови: испачкалась в машине «скорой помощи». Она была очень бледна.

– Он не придет в сознание, – сказала Френсис, глядя на свои руки, сложенные на коленях. – Доктор говорит, что его мозг мертв.

– Мозг мертв? – переспросила ошеломленная Слоун.

Френсис Марки горестно кивнула:

– В этом нет сомнений. Все анализы сделаны. Уильям уже никогда не будет нормальным… до самой смерти.

Воцарилось напряженное молчание. Наконец Слоун спросила:

– Как же вы все время жили с этим?

Френсис подняла глаза:

– С чем?

– Ведь ваш муж играет уже очень давно.

– Почти тридцать лет.

– Так вот я и спрашиваю: как вы с этим жили? Как переносили все это, зная, что такое может случиться в любой момент?

– Приходилось как-то с этим справляться, – ответила Френсис после долгой паузы. – Я была вынуждена.

Слоун удивленно посмотрела на нее.

– Выходя замуж за Билла, – сказала Френсис, – я знала, что он играет в поло. И знала, что он никогда этого не бросит. Поло было такой же неотъемлемой его частью, как имя или цвет глаз. Он, конечно, знал, что рискует… И я тоже знала. А сколько раз Билл падал, одному Богу известно.

– И это вас не пугало?

– Ужасало, – призналась Френсис. – Каждый раз, когда он играл. Но я сдерживала себя, потому что любила его.

Слоун молчала. Это чувство было ей слишком хорошо знакомо.

Уильям Марки умер через три дня. На похоронах его жена вела себя удивительно сдержанно и не проронила ни слезинки за все время траурной церемонии.

А вот Слоун потеряла контроль над собой.

Всхлипывала не переставая. Когда они потом шли к машине, Джордану даже пришлось поддерживать ее. Он привез Слоун в отель в Дорчестере и уложил в постель, не понимая, почему жена приняла это так близко к сердцу. Ведь Уильяма Марки она почти не знала.

Он задернул шторы в спальне, надеясь, что Слоун немного поспит, и пошел позвонить портье, чтобы вызвали доктора.

– Джордан!

Испуганный ее криком, он бросил трубку, так и не набрав номер, и побежал в спальню. Она сидела в постели, в ее глазах застыл ужас. Джордан сел рядом, прижал ее к себе и начал гладить волосы.

– Все в порядке, дорогая… Я здесь.

Она зарылась лицом в его плечо.

– Это мог быть ты… О Господи… Это мог быть ты! – Слоун зарыдала.

– Но это был не я.

– В следующий раз это можешь быть ты.

– Не исключено, – согласился он. – На этот счет никаких гарантий нет.

– Нельзя допустить, чтобы такое случилось! – воскликнула она. – Брось поло, пока не поздно.

– Я не могу это сделать, Слоун, – твердо возразил Джордан. – Я профессионал. Занимаюсь этим всю свою жизнь. В игре есть риск, бесспорно. Но большинство профессионалов рискуют собой каждый день – летчики, каскадеры, а в последнее время даже политики.

– Это не одно и то же… – простонала она.

– Нет, одно и то же, – заявил он. – Мы все рискуем практически каждый день, когда летим в самолете, едем в машине, даже когда переходим улицу. Гарантий полной безопасности нет – нигде и никаких. К тому же я не уверен, что хотел бы иметь эти гарантии.

Слоун подняла на него заплаканные глаза.

– Умереть ужасно, – улыбнулся Джордан, погладив ее щеку, – но есть кое-что и похуже.

– Что же может быть хуже?

– Умереть, так и не пожив, – тихо сказал он. – Если постоянно дрожать за свою жизнь, лучше вообще не жить.

«А наблюдать, как ты изо дня в день сознательно рискуешь жизнью, – это же чистый ад», – думала Слоун, понимая, что ей, как и Френсис Марки, придется пройти этот ад до конца.

Марго [38] , октябрь, 1988

Терзаясь ужасными предчувствиями, Слоун стояла у края игрового поля и наблюдала за тренировкой Джордана. Он уже устал успокаивать ее. Слоун ничуть не убеждало, что «рискуют почти все, кто занимается хоть чем-нибудь», ее вообще ничто не убеждало. Она боялась, потому что в последнее время было слишком много так называемых несчастных случаев.