Кэтрин Стоун - От сердца к сердцу

– Когда ты возвращаешься в город? – спросил Патрик на следующее утро.

– Мои вещи прибудут из Калифорнии в последнюю неделю августа, и мне придется уехать, чтобы устроиться в новом доме.

«Распаковать мои коллекционные туалеты, забрать из банковского сейфа драгоценности, убедиться в том, что мой «мерседес» прибыл без царапин, и держать речь перед коллегией адвокатов». Она не думала о том, стоит ли рассказывать Патрику о себе эти не важные вещи, потому что была уверена – он поведает ей что-то в этом же роде. Поэтому Кейси не спешила. Они, разумеется, будут вместе, вернувшись к своей богатой и удачливой жизни, но ей еще не хотелось заканчивать это божественное лето любви.

– Я начну работать только после Дня труда, так что в пятницу я вернусь сюда на уик-энд. Знаешь ли, будет один вечер, который я должна посетить. – «Устроенный в мою честь», – добавила она мысленно. Заглянув в серо-зеленые глаза, Кейси тихо спросила: – А ты бы смог пойти со мной на этот вечер, Патрик?

– В пятницу?

– Да.

– Боюсь, что нет.

– Ты уверен?

– Да. Мне очень жаль, но я должен буду работать допоздна. Но почему бы нам не придумать что-нибудь в ночь на субботу?

– Я буду свободна.

– Отлично. Тогда устроим обед.

– Пикник на лугу с шампанским?

– Все, что захочешь, – улыбнулся Патрик.

Саутгемптон, Лонг-Айленд Август 1989 года

– Промокла? – с улыбкой спросил Джеффри, когда Джулия появилась в дверях библиотеки.

Этот день, последнее воскресенье августа, с утра был жарким и влажным, но к полудню появились свинцовые тучи, и потоки дождя обрушились на землю. Мерри была в гостях, Джулия с Джеффри договорились поработать до обеда: он – в библиотеке, а она – в своем розовом саду.

– Надо же, дождь пошел. А я-то собиралась сходить в магазин. Хочешь чего-нибудь особенного?

– Тебя.

– На обед? – улыбнулась Джулия.

– Ответ тот же.

– Ты можешь заполучить меня после обеда.

– Обещаешь?

– Конечно.

– Хорошо. Тогда на обед я приготовлю что-нибудь такое, что мы съедим очень быстро.

– Папа, пожалуйста, позови мамочку к телефону.

– Она ушла в магазин, Мерри.

– А когда вернется?

По дрожащему голоску девочки Джеффри догадался, что Мерри – на грани истерики. Джулия еще не скоро будет дома.

– Что случилось, детка? – ласково спросил он.

– Мне надо поскорее домой, – пролепетала Мерри. – Ты сможешь попросить маму, чтобы она сразу приехала за мной?

– Да, конечно, но она только что ушла.

– А если мне позвонить тете Пейдж или дяде Эдмунду?

– Но почему бы мне не приехать за тобой, Мерри?

– Ох! О’кей.

– Я буду у тебя через… – прикинув, сколько миль от Бельведера до поместья Монтгомери, Джеффри быстро подсчитал, – шесть минут. О’кей?

– О’кей.

Если бы за Мерри приехала Джулия, Даниэла Монтгомери и не подумала бы провожать Мерри до машины, а уж тем более – извиняться. Мерри оказалась слишком чувствительной, вот и все. Но за ней приехала не Джулия, а Джеффри.

– Джеффри, примите ради Бога мои извинения. Мне надо было договориться с Джулией, но, разумеется, мы не ждали дождя. Я думала, мы весь день проведем в бассейне. Да уже все девятилетние дети его видели! – невпопад добавила она.

Джеффри рассеянно кивнул Даниэле, но его беспокоила Мерри. Из ее темно-карих глаз ручьем лились слезы, и она казалась такой маленькой, такой беспомощной и напуганной. Но в то же время девочка силилась казаться смелой.

Шесть минут пути в Бельведер они молчали. Джеффри то и дело ласково посматривал на девчушку, но она не говорила ни слова, стараясь сдержать слезы. К тому же она явно его стеснялась.

Но почему? Она мало знала его. Подъезжая к поместью Монтгомери, Джеффри подумал, что говорил с ней по телефону впервые. А теперь, осторожно ведя машину по скользкой от дождя дороге, он был поражен еще одним: они ни разу не оставались вдвоем.

Как только машина подъехала к Бельведеру, Мерри бросилась в дом в поисках Джулии. Джеффри слышал, как девочка зовет ее:

– Мамочка! Ты здесь?

– Мерри! – ласково позвал Джеффри, увидев, что она – такая маленькая – стоит посреди огромной комнаты и уже не в силах сдерживать слезы.

Услышав его голос, Мерри подняла голову. Когда Джеффри увидел ее личико, у него перехватило дыхание. Мерри казалась потерянной и хрупкой, она была похожа на Джулию, когда та призналась ему, что ей только шестнадцать лет. И точно так же, как десять лет назад, Джеффри захотелось избавить ее от страха, сделать что-то, чтобы она вновь почувствовала себя счастливой.

– Скажи мне, что случилось, детка. – Джеффри опустился перед девчушкой на колени.

– Мы смотрели кино… Потому что пошел дождь, а кино оказалось таким грустным…

– Что за фильм? – спросил Джеффри.

– Он назывался «Старый крикун».

«Старый крикун»… В один из тех редких моментов, когда Виктория вспоминала о том, что она мать и у нее есть сын, она водила девятилетнего Джеффри на «Старого крикуна». Виктория слышала, что все дети смотрели этот фильм и что он всем понравился. Но фильм оказался таким грустным! Джеффри никому не сказал об этом, даже своим бабушке и дедушке, и плакал лишь украдкой. И вдруг сейчас давно забытая печаль всколыхнулась в его сердце.

Если бы Джеффри – как отец Мерри – узнал, что детям будут показывать «Старого крикуна», он бы обязательно сказал «нет». Несомненно, что так же поступила бы и Джулия. Его жена жизнь положила на то, чтобы окружить Мерри лаской и любовью и как можно дольше оберегать от грустных сторон жизни.

– А знаешь, Мерри, когда мне было столько же лет, сколько и тебе, – тихо заговорил Джеффри, глядя в огромные карие глаза, – я тоже смотрел «Старого крикуна». И мне тоже стало так грустно.

– Правда? – с надеждой спросила девочка.

– Да, – кивнул Джеффри.

– Ну почему он должен был умереть, папа? – Ее сердечко разрывалось от тоски в точности так же, как и двадцать семь лет назад разрывалось сердце маленького Джеффри. Голос Мерри дрожал, из глаз капали слезы.

– Не знаю, отчего он должен был умереть, детка, – пожал плечами Джеффри. – В жизни иногда случаются грустные вещи.

Мерри задумчиво кивнула. А потом, заглянув ему в глаза, смело спросила:

– Новости ведь могут быть очень грустными, правда? И тогда тебе приходится рассказывать людям об этих печальных вещах. Ты плачешь когда-нибудь от жалости?

– Иногда, – признался Джеффри. – Мерри, а откуда тебе известно про новости?

– Потому что мы с мамой каждый вечер их смотрим.

Покачав головой, Джеффри словно воочию увидел картинки новостей, которые Мерри не стоило бы смотреть. Сначала он вспомнил ужасные кадры кровавой резни в римском аэропорту, когда была убита дочь журналиста. Это произошло три с половиной года назад, но Джеффри знал, что никогда не забудет этого страшного события. Впрочем, и в последние месяцы дела обстояли не лучше. Джеффри припомнились зверские преступления против детей, вовлеченных в зловещие ритуалы в Матаморосе, катастрофа на футбольном матче в Шеффилде. Вызывающие дрожь съемки отца, убившего своих дочерей в Калифорнии, расстрел демонстрации китайских студентов, выступивших за демократию на площади Тяньаньмынь.