Кэтрин Стоун - От сердца к сердцу

– Джеффри?

– Я должен поехать в Лондон, дорогая. Билеты заказаны на утро. Я остановлюсь в «Дорчестере».

– Нет.

– Джули!

– Не делай этого, Джеффри!

– Я должен, любимая. Мне очень жаль.

– Тебе жаль? – воскликнула Джулия. – Ты обещал провести следующую неделю со мной и Мерри! Или ты забыл?

– Конечно, я помню об этом. Но, дорогая, это, возможно, важнейшее политическое событие в моей жизни. Я специалист по Ближнему Востоку и единственный журналист, который сможет взять интервью у…

– У кого? У террориста? Так интервью с террористом важнее для тебя, чем обещание, данное нам?

– Нет, – искренне ответил Джеффри. Каникулы с Джулией и Мерри были гораздо важнее для него. Шесть последних дней он, как обычно, скучал по Джулии, но – что удивительно – ему недоставало и Мерри. Возможность освещать мирную конференцию была не так уж важна лично для Джеффри, но у него было сильно развито чувство ответственности. – У меня правда нет выбора, Джули. Я должен лететь в Лондон.

Разум подсказывал Джулии, что ее муж действительно обязан ехать в Лондон, однако сердце ее не выдержало. Как и Джеффри, Джулия долго страдала от глубокой раны. И, как и ее муж, она искала утешения в любви к нему. Она верила, что в один прекрасный день рана затянется, потому что Джеффри полюбит свою дочь.

И Джулия надеялась, что день этот близок. Кажется, все началось две недели назад. Ведь Мерри так терпеливо ждала отца, которого осмеливалась любить лишь издалека, но в котором так нуждалась. Девочка ждала, ободряемая обещаниями Джулии: «Папочка очень любит тебя, дорогая, очень, но он все время так занят. Когда-нибудь у него будет больше времени». А в последние две недели карие глаза наполнялись восторгом, когда дочь с матерью строили планы на чудесный отпуск. «Ты и в самом деле уверена, мамочка, что папа захочет прокатиться в карете?»

Как же будет страдать маленькое сердечко Мерри, когда она узнает, что их планам не суждено сбыться! Папа, как всегда, уедет от них по каким-то важным делам. Она только начала верить!

И вот…

И вот Джулия, обуреваемая такими сильными и такими разными чувствами, стала терять голову.

– О, Джеффри, похоже, ты так и не простишь меня?

– Не прощу тебе чего? – удивленно переспросил Джеффри, пораженный гневом, вдруг запылавшим в лавандовых глазах.

– Того, что я родила Мерри. Даже теперь, десять лет спустя, ты жалеешь, что она появилась на свет!

– Это неправда!

– Нет, это правда! Ты ведь хотел, чтобы я сделала аборт!

– Господи, Джулия, нет, конечно! Как тебе такое могло прийти в голову?

– Потому что это правда! Я прочла это в твоих глазах, когда сообщила тебе, что жду ребенка!

– Ничего этого не было. – Джеффри решительно покачал головой. Он-то знал, что Джулия могла видеть в его глазах – злость и ревность. Ведь он представил ее в объятиях другого мужчины и желал, чтобы этого другого мужчины у нее не было. В такие мгновения Джеффри действительно ловил себя на мысли, что хотел, чтобы Джулия тогда придумала беременность с целью вынудить его жениться на себе. Однако ему и в голову не приходило запретить ей рожать этого ребенка. – Я никогда не хотел, чтобы ты сделала аборт, Джулия, честное слово, – сказал он. – Ты должна поверить мне.

Джулия не слышала Джеффри, потому что сказанные ею злые слова вернули ее к воспоминаниям о том вечере. И гнев, на секунду вырвавшись наружу, вновь свернулся клубочком и спрятался туда, где таился все эти годы, – в ее душу.

Мерри будет больно, потому что Джеффри не выполнит ее обещаний. Однако в этом больше ее вина, чем его. В тот майский вечер Джулия должна была внять голосу разума, видя сердитое лицо Джеффри. Но она предпочла послушать свое сердце. Разум советовал убежать, скрыться, чтобы защитить себя и будущего ребенка, а сердце нашептывало ей: «В один прекрасный день он полюбит свое дитя», и она послушалась сердца, потому что любила Джеффри.

Да, она сделала это потому, что хотела всю жизнь провести с любимым мужчиной… Но какую цену заплатила?

– Джеффри, – уже спокойно обратилась к мужу Джулия. – Прошу тебя, не причиняй зла Мерри. Она не виновата в том, что я забеременела.

– Я никогда не причиню зла Мерри, – заговорил было Джеффри, но, вдруг осознав, что она только что сказала, едва не онемел от удивления. – Так чья же тут вина, Джули? – Помолчав, он добавил: – Только не моя.

– Нет, Джеффри, твоей вины в этом не было. Только моя, – тихо отозвалась Джулия. Она вспомнила себя – шестнадцатилетнюю девочку, которая притворялась опытной обольстительницей, чтобы удержать его. Если бы он оставил ее тогда, это была бы самая страшная потеря в ее жизни. – Так что во всем надо винить меня. Я за все в ответе.

– Что еще, Джули? – спросил он, глядя в прекрасные глаза, еще минуту назад сверкавшие гневом. Теперь они были полны глубокой грусти. Джулия решилась сказать ему правду. Она впервые призналась, что у нее был любовник. Теперь он узнает все до конца. Тогда все будет кончено, и старая рана залечится. – Скажи мне, дорогая. Скажи всю правду.

Сердце Джеффри наполнилось надеждой, несмотря на странные слова Джулии. Неужели она действительно считала, что он хотел, чтобы она сделала тогда аборт?

В ожидании ответа Джулии сердце Джеффри болезненно сжалось. Он был готов вопреки всему выбрать любовь. Он не поедет в Лондон! Всю неделю проведет с Джулией и Мерри, врачуя их старые болезненные раны.

«Скажи мне правду, Джули, – молил про себя Джеффри, глядя в тревожные лавандовые глаза. – Скажи правду, чтобы наша большая любовь обрела наконец покой».

Но когда Джулия заговорила робким и тихим голосом, надежда Джеффри на покой рухнула.

– Мне не следовало выходить за тебя. – «Я должна была одна вырастить нашу милую дочку. Должна была рассказать ей о том, какой у нее был замечательный папа, и это избавило бы ее от горя и разочарования».

Джеффри смотрел на Джулию, словно не узнавая ее. «Я всегда хотел, чтобы она открыла мне правду. Однако я опасался, что, когда эта правда станет мне известна, мое сердце разлетится на мелкие кусочки».

Так оно и случилось: сердце его разорвалось на тысячи мельчайших частиц, каждая из которых кровоточила и кричала от боли. Инстинкт самосохранения заставил Джеффри подойти к шкафу и вытащить из верхнего ящика ключи от «ягуара». Он должен уехать немедленно. Его паспорт лежал в «дипломате», одежду можно взять в городской квартире. Он-то считал, что больнее уже не бывает, – и вспомнил тот день, когда он вот так же брал ключи от своей машины, услышав в трубке испуганный голосок маленькой Мерри, которая была не его дочерью.

– Джеффри…

Он слышал тихий шепот за спиной, но даже не обернулся. Он не мог.

– А где папочка? – весело спросила Мерри на следующее утро.