Джоан Пикарт - Музыка дождя

– Понимаю, – сказала Эмили, вставая из-за стола. – Какое счастье, что у меня есть вы, Мэрили. Я очень ценю нашу дружбу.

– И я тоже, дорогая. Я всегда на месте, если вам что-то понадобится. Я люблю вас как дочь, Эмили. Все очень просто. Я хочу, чтобы вы были счастливы. Надеюсь, мы скоро увидимся.

Сжав на прощание руку Мэрили, Эмили вышла из ее дома и медленно побрела к себе. Погруженная в собственные мысли, она не расслышала приближающихся шагов.

Шеп, обгоняя ее, поздоровался на ходу:

– Привет, красавица.

Эмили вздрогнула от неожиданности, остановилась, затем продолжила путь.

Сделав круг, Шеп снова появился перед ней.

– Думал, ты спишь. Где была? – спросил он.

– У Мэрили, – крикнула Эмили вслед снова удаляющемуся Шепу.

Снова пробежав вперед, он опять вернулся к Эмили.

– Хорошо спала?

– Я не могу разговаривать, когда ты носишься взад-вперед. Тебе обязательно бегать вокруг? У меня начинает кружиться голова.

– Да, я должен сбрасывать нагрузку постепенно. Если резко остановиться, сведет мышцы.

– А-а, – произнесла Эмили, стараясь не смотреть на Шепа.

Потрясающе! Шеп успел взмокнуть, волосы были взъерошены, к потному телу прилип песок, но выглядел он все равно потрясающе.

Неожиданно Шеп остановился примерно в десяти футах впереди нее, сделал несколько легких упражнений, потом принял горделивую позу и жизнерадостно засмеялся, глядя на Эмили.

– Я в олимпийской форме, конфетка моя, – сказал он. – Ты смотришь на воплощение силы в теле атлета.

– Я смотрю на грязного, вспотевшего мужчину, облепленного песком. – Взгляд Эмили упал на багровый шрам на правом бедре Шепа. – О Шеп, какой ужас! Рана, должно быть, была опасной…

Шеп медленно пошел рядом с ней.

– Пуля еще обошлась со мной довольно милостиво. Могла бы вонзиться в голову или в сердце… – Он тут же понял, что этого говорить не стоило, и добавил нарочито бодрым голосом: – А шрам добавляет оригинальности моему телу, которое было до этого таким совершенным, что даже скучно.

– Это не смешно, Шеп. Ты ведь чуть не умер.

– Я понял, что это такое. – Улыбка тут же исчезла с лица Шепа. – Это заставляет человека серьезно задуматься о ценности своей жизни, можешь мне поверить. Прежде всего, я очень жалел, что не зачал ребенка, что никого не оставлю после себя. Мне предстояло умереть в крошечной деревушке в маленькой стране на краю света, не оставив никаких доказательств того, что я вообще жил на этом свете.

– Это неправда. После тебя остались бы твои статьи, твое имя, которым подписаны прекрасные репортажи, – возразила Эмили, – память о тебе в сердцах любящих тебя людей…

– Да, это так, но главное, что я хочу сказать тебе, – я очень счастлив, что ты носишь под сердцем моего ребенка, Эм. Я знаю, я все время откладывал решение этого вопроса, как только ты ставила его передо мной, но это было до Патагамы. Не могу передать тебе, как много значит для меня этот ребенок. Мне только очень жаль, что я не был рядом с тобой во время беременности.

– Ты действительно так думаешь? – Эмили внимательно посмотрела на Шепа.

Тот продолжал смотреть прямо перед собой.

– Да. Я мог бы сказать тебе много всего другого, что разительно отличается от моих прежних взглядов, но не уверен, что ты уже готова это услышать. И к тому же… – Голос его дрогнул.

– Что – к тому же?

– Я… я до смерти боюсь, что ты посмеешься над тем, что я скажу, – тихо признался Шеп, переводя взгляд на океанский простор.

– Шеп, я…

– Нет. Давай оставим пока эту тяжелую для нас тему, – сказал он, снова поворачиваясь к Эмили. – Мне хочется поскорее принять душ и поесть. После этого я отправлюсь за продуктами. Хочешь поехать со мной или тебе лучше отдохнуть? Ты наверняка устала бродить по этому песку.

– Я отдохну, пока ты будешь принимать душ и завтракать, – сказала Эмили. – А потом поеду с тобой. – Она замялась, но все-таки решилась спросить: – Какой твой любимый цвет, Шеп?

– С чего тебе вдруг пришел в голову этот вопрос?

– Просто вдруг поняла, что я не знаю этого.

«Ага! – с удовлетворением подумал Шеп. – Лучшие друзья должны знать друг о друге такие вещи. Значит, мозг Эмили заработал в этом направлении. Прекрасно!»

– Ну, – сказал он. – Я-то знаю, что ты предпочитаешь все оттенки розового. Поэтому я купил тебе на прошлое Рождество тот халатик. – «Правильное направление, Темплтон. Молодец!» – мысленно похвалил он сам себя. – Ты выглядишь в нем просто потрясающе.

– Он был на мне сегодня утром.

– Мне жаль, что я пропустил это зрелище. – Шеп окинул взглядом фигуру Эмили. – Мне нравится эта розовая кофточка на тебе. Я бы сам выбрал для тебя такую же, если б у тебя ее еще не было.

– Да, наверное. Но ты не ответил на мой вопрос. Какой твой любимый цвет?

– Мой любимый цвет, Эмили, – розовый, когда его носишь ты.

– О, – тихо произнесла в ответ Эмили. – Это очень мило с твоей стороны. Спасибо.

– Это, – поправил ее Шеп, – было весьма романтическое высказывание. Я ведь, хочешь верь – хочешь не верь, я ведь очень романтическая натура. Ведь я поставил вчера свечи на стол вовсе не потому, что опасался, как бы из-за грозы не отключили электричество. Нет, дорогая, это была чистой воды романтика. Люблю я всякие такие штучки.

– Никогда не подозревала. – Эмили смотрела на него широко открытыми глазами.

– Ну что ж, мы всегда были так заняты, когда я приходил домой. А я бывал дома слишком мало, признаю. Так вот, когда я возвращался, мне достаточно было просто находиться рядом с тобой, и я не обращал внимания ни на что другое. Помню, отправляясь в очередную поездку, я не раз решал купить тебе цветы, когда буду возвращаться. Но потом мне так хотелось поскорее обнять тебя, прижать к груди, поцеловать, заняться с тобой любовью, что я забывал о цветах. Не стоило этого делать. Получилось, что ты как бы не была знакома с романтической стороной моей натуры.

– Удивительно, – Эмили растерянно заморгала, – я даже не догадывалась о том, что она в тебе есть.

– Ты ведь любишь романтические жесты, такие, как свечи и цветы. Не правда ли, Эмили?

– Конечно. Какая женщина не любит? Я просто никогда не могла представить, что тебе вообще приходят в голову подобные мысли.

– Ну, хм-м, ведь половинки монет, которыми мы обменялись в брачную ночь, – это было достаточно романтично.

– Да, да, очень романтично.

Шеп подошел к Эмили и легонько взял ее за плечи.

– Где твоя половинка, Эм? – спросил он, заглядывая ей в глаза.

Засунув руку за ворот свитера, он вытащил оттуда монетку. Потом Шеп снова положил руку на плечо Эмили.

– Моя половина хранилась у отца, и я надел ее сразу, как только папа вернул ее. Я не надеялся, что увижу свою половинку монеты, после того как партизаны сняли с меня цепочку. Теперь я понимаю, что ее использовали в качестве доказательства моей смерти.