Кэти Летте - Алтарь эго

Когда Зак обвинил меня в том, что я с кем-то встречаюсь, я солгала еще раз, самоуверенно и без лишних волнений.

– Да кто это, черт возьми? – требовательно спросил он. Наверное, я сомневалась на долю секунды больше, чем надо, или он заметил мою нервозность. Нервозность? Мать твою: да я курила во время секса, поэтому он добавил: – Что ты молчишь? Я же не прошу тебя разъяснить все тонкости Уотергейта.

Только постельные радости могли успокоить Зака, им мы и предавались в перерывах между обсуждением особенностей употребления деепричастного оборота. Поэтому вскоре я металась от партнера к партнеру, вытанцовывая секс-котильон, отчего протерлись дыры на ступнях и других частях моего тела.

Однажды вечером, выщипывая мне брови, Анушка мимоходом сообщила: Кейт гложет подозрение, будто у Джулиана романчик на стороне.

– Что? – приоткрыв один глаз, я взглянула на нее снизу вверх. Моя голова покоилась на подушке, лежавшей у нее на коленях.

– Мы обсуждали Дариуса, который смеется смерти в лицо. Он пережил катапультирование и полет на дельтаплане. Следующим шагом будет пещерный дайвинг: нужно выбраться из узкой, сырой, темной расщелины…

– По-моему, ему вполне может это понравиться, – узкие расщелины, сама понимаешь… – Я нетерпеливо передвинула ее руку с пинцетом к краю брови. – Давай-ка перейдем к делу.

– Хорошо… хорошо… Кейт убеждена, что у Джулиана есть другая женщина, и спросила, нет ли у меня каких-нибудь мыслей на этот счет.

В долю секунды я приняла решение, что нет никакой необходимости раскрывать Анушке свои карты. Сразу накатит ощущение тяжести, какое бывает, когда плаваешь после еды. Я не пророню ни слова, чего бы мне это ни стоило.

– Это я, – воодушевленно ляпнула я. – У него роман со мной.

– С тобой? Ты хочешь сказать… menage a trois. [29]Но зачем?

Я пожала плечами.

– Это дает мне возможность поупражняться во французском.

Анушка брезгливо поморщилась.

– Это здорово, – продолжала я бойко развивать тему, раздосадованная ее неодобрением. – Теперь в моем распоряжении двое мужчин, которые могут чинить предохранители и менять шины у моей машины.

– Да, куколка, теперь твоя большая задница сводит с ума вдвое больше мужчин, – Анушка была сама строгость, ее опрокинутое лицо выражало только осуждение, словно я сообщила ей, что питаюсь сандвичами из тюленят.

– Расслабься. Мы не занимаемся сексом втроем в одной постели.

– Да? А зря. На простынях бы сэкономила, – заявила она не свойственным ей резким тоном.

– Почему женщинам, наслаждающимся своим куском пирога, так ненавистны женщины, которым этот пирог поперек горла? – злобно спросила я. – И что именно ты подразумевала под «большой задницей»?

Она небрежно убрала мою голову со своих колен, словно это был гнилой качан капусты.

– Просто это не очень красиво, Бекки.

– Да? А что женщинам дает «красивое поведение», а? – Я приподнялась на одном локте. – Нам до сих пор платят меньше, чем мужчинам. Вся домашняя работа по-прежнему лежит на нас. Энни, пора перестать вести себя красиво. Пусть это делают мечтатели, королевы и наследники голубых кровей, мать их.

– Красиво? – заверещала она, рванувшись к двери. – Я как раз решаю: отправить мне мужа сплавляться на плоту по горной реке, где он рискует получить серьезнейшую черепно-мозговую травму, или предпочесть дайвинг с акулами: защитный костюм вряд ли спасет его от акульих клыков. Так вот ты поступаешь не намного красивее, куколка! – сказала она с горечью в голосе.

– А задница у меня не такая уж и большая! – прокричала я ей вслед.

Джулиан тоже был не в восторге и не считал происходящее «красивым».

– В каком-то смысле я рада, что Кейт вошла в контакт со своей сексуальностью, – промурлыкала я.

Секс будил во мне великодушие. Нас занесло в гостиницу в Блумсберри с плюшевыми оранжевыми покрывалами на кровати, в двух шагах от закусочной «Жаровня в глуши».

Джулиан слегка ощетинился.

– Вообще она довольно теплая женщина.

– Теплая? – Я перекатилась на живот, чтобы внимательнее за ним наблюдать. – Ты имеешь в виду в постели?

– Нет… ну, да, в постели тоже, наверное.

Я постаралась придать голосу как можно больше безразличия.

– Правда? И как она?.. В постели?

– Что? – Джулиан возился с упаковкой кешью. – Ну, средне, знаешь.

– Средне… Да… Ну а я?

– Ты хороша, и сама это знаешь. Ой! – Он выронил пакет, и орехи разлетелись по акриловому напольному покрытию. – Послушай, давай не будем продолжать этот разговор.

Я взбила подушку.

– Итак, она средне, а я хороша?.. Но разве «хорошо» – не то же самое, что «средне»?

– Может, мы все-таки будем заниматься сексом, оставив Кейт в покое?.. Ты же первая о ней заговорила.

– Да нет, это ты начал. Молча. Потому что она все время у тебя на уме. – Джулиан не отрицал этого. Он отвернулся в сторону. – И перестань молчать в таком тоне.

– Она у меня на уме, потому что я никогда раньше не изменял. И вот до чего дошел: кручу роман с собственной женой. Мне тяжело быть донжуаном.

– Романчики не самое сложное. Вообще-то, это самое простое… – не подумав, ляпнула я.

Джулиан оглядел меня полным боли взглядом.

– Я знаю не понаслышке, каково, когда тебе изменяют, Ребекка. У меня было достаточно времени, чтобы свыкнуться, и это омерзительно, должен тебе сказать. Но теперь пришло время и Закери Берну узнать, что такое оксюморон.

– Ты про что?

– Я?.. Про женский образ мышления…

…И про свободу чувств, подумала я про себя, пока Джулиан рассматривал папку с судебным делом, за которое он недавно взялся. Он выступал в качестве обвинителя (с удивлением отметила я) какого-то несчастного таксиста: требуя оплаты проезда, он стал вырывать у пассажирки сумочку и случайно заехал ей по лицу.

– Полиция теперь у нас в друзьях, правда? – с сарказмом спросила я, прижавшись к его плечу. – Пройдет время, и ты начнешь отправлять людей на смертную казнь.

– Признаться, наша фирма получила предложение от правительства Тринидада – просят помочь обосновать смертные приговоры самым неприятным убийцам, – рассеянно ответил он. – Мы обдумываем это предложение. Разумеется, за большие деньги.

Мой живот напрягся. Что стало с психологически подкованным суперменом, борющимся за Правду, Закон и Справедливость? Заколдован. Вашей покорной слугой. И мне это далеко не льстило. Конечно, его пыл в постели – отдельная история, но без благородных намерений героем быть сложно. Боюсь, мой орел-правозащитник превратился в стервятника.

Период тайной страсти закончился быстрее, чем мы думали. Под дулом пистолета Кейт выудила из Джулиана чистосердечное признание. Что означало перемены в моей карьере.