Рут Харрис - Любовь сквозь годы

– С твоей стороны это просто свинство, – сказала Барбара.

– Ну, я всего лишь симпатичный еврейский мальчик с Восточной стороны, – сказал Нат Баум. – Вообще-то я только спросил, могу ли увидеть тебя завтра.

Ей нравилось, когда ее ставили на место. Успех делал ее чересчур самоуверенной. Барбара подчас заходила слишком далеко и отдавала себе в этом отчет, ей это не нравилось, но она была не в силах справиться с собой. Сейчас она нарушила молчаливое соглашение, которое они заключили. Они подписывались лишь на веселое развлечение, не более того.

– До завтра? – повторил Нат, награждая ее прощальным поцелуем, который заставил ее сожалеть о том, что вечер закончился, а не только еще начинается.

– До завтра.

Сентябрь. Октябрь. Ноябрь. Они были поглощены друг другом. Поглощены и одержимы.

– Я все время думаю о тебе, – говорил Нат. – Двадцать четыре часа в сутки. Знаешь, у меня непрерывный стояк. Это просто неприлично. Ты сводишь меня с ума.

С Барбарой творилось то же самое.

– Ты как героин, – сказала она. – Я не могу насытиться. Ты для меня как наркотик.

Они были очарованы друг другом: зрелый мужчина и молодая женщина.

– Неужели ты почти на двадцать лет меня старше? – спрашивала Барбара. – Этого не может быть.

– Ошибка в календаре, – отвечал Нат. – Придется им его переписать.

– Может быть, я воспринимаю тебя как отца? – поддразнивала его Барбара.

– Хорошо хоть, что не как мать, – отвечал Нат, и они опять растворялись друг в друге.

Нат не скрывал, что богатство Барбары производит на него впечатление. Как большинство мужчин, которые бывали в ее апартаментах, Нат был напуган и ошарашен ее роскошной квартирой, как и ее роскошными шмотками. Барбара заметила, что мужчинам нравится спать с женщиной, которая предположительно богаче их самих: наверное, они чувствуют себя завоевателями.

– Люблю богатых женщин, – сказал Нат. – Они независимы. Всегда могут послать тебя к черту.

Барбара знала, что жена Ната тоже богата. Интересно, почему она не пошлет Ната ко всем чертям? Если бы ее муж так откровенно наставлял ей рога, она бы так и сделала, не задумываясь.

– Веди себя хорошо, – сказала Барбара, – и я не пошлю тебя к черту.

– А если я буду вести себя плохо?

– Если ты будешь вести себя плохо, можешь отправляться на все четыре стороны. Считай, что ты предупрежден. – Барбаре нравилось напряжение в их отношениях, эта тонкая грань, обостренные нюансы, постоянная смена равновесия. Все это лишь увеличивало эротичность их романа.

– А вот сейчас ты веди себя как следует, – сказал он и покрыл ее тело поцелуями, от чего она стала покорной.

Был еще вопрос религии.

– Смешно, – сказала Барбара, – но ты не похож на еврея.

– Смешно, – сказал Нат, – но ты похожа.

Они находили это занятным.

– Еврейские мужчины нежные и страстные. Не такие непроницаемые, как англосаксы, – сказала Барбара. – У тебя есть только одна немодная черта, Нат Баум: ты совсем лишен холодности.

– Совсем лишен, – согласился Нат. – Иди ко мне. – Она повиновалась, и они вновь растворились друг в друге, удивляя самих себя.

Частенько он звонил ей с работы и говорил:

– Я хочу тебя.

И они удирали с работы и отправлялись к ней, чтобы заниматься любовью до остановки дыхания и головокружения, а затем возвращались на рабочие места, чтобы вновь встретиться в половине шестого и наброситься друг на друга, как мартовские коты.

Они не могли отнять рук друг от друга и упивались любовью почти у всех на виду. Как-то раз, возвращаясь вечером из пригородного ресторана, Барбара отдалась Нату прямо в автомобиле, который несся по шоссе со скоростью семьдесят миль в час. Однажды они сделали это в коридоре театра «Бикмен», ведущем в зрительный зал. В другой раз – на откидном стуле в комнате, где хранилась коллекция минералов Естественно-исторического музея, – им там пришлось спрятаться за входной дверью от дежурного, прохаживающегося в вестибюле.

Как-то в субботу, в начале ноября, Нат сказал жене, что у него важная деловая встреча, ускользнул из дому и провел весь день в постели с Барбарой. Они испробовали все до единой позиции, о которых только слышали или могли себе вообразить. Они даже придумали несколько новых, таких, что, они были уверены, никто до них не пробовал. Каждый сантиметр любимого тела они обследовали рукой, языком, пальцем ноги. В шесть часов, совершенно ошалев от страсти и изнеможения, Нат неохотно сообщил, что ему надо идти.

– Это была фантастика, – сказала Барбара, провожая его до двери.

– Да, неплохо, – согласился Нат. – Для начинающих.

Они опробовали друг на друге все свои фантазии. Они договорились ни в чем не останавливаться, пройти свою одиссею до конца, без всяких ограничений. Они были первооткрывателями в королевстве наслаждений. Удивительно было то, что они находились на одной волне. Они могли договаривать друг за друга фразы, читать мысли друг друга. Когда они смотрели друг на друга, то видели лишь свое отражение. Это было невероятно, и в этом было что-то магическое. Как такое может быть? При всех различиях они были как две половинки одной личности: одна половина – женская, другая – мужская.

Они виделись каждый день, за исключением выходных и праздников. Такова была цена за связь с женатым человеком, и Барбара платила ее безропотно. Она была благодарна и за то, что Нат мог ей дать. Она отгоняла мысли о будущем, решив про себя жить только сегодняшним днем. Нат женат и не собирается ничего менять.

– В конце концов, – говорил он – я годами шляюсь на стороне.

– И у меня тоже были романы с женатыми. Сколько угодно.

Они были взрослые люди и отлично знали, что к чему. Они не сомневались, что все в их руках.

Сразу после Дня Благодарения, который Барбара провела в Полинге, а Нат – в Ист-Ориндже, штат Нью-Джерси, с женой, ее братом и его супругой, Нат задал Барбаре вопрос, не сможет ли она освободить недельку в январе, чтобы провести ее с ним на острове Эльютера.

Барбара приняла приглашение хладнокровно.

Свое возбуждение она выразила потом, предавшись магазинной оргии. Она бросилась закупать французские бикини, пляжные махровые халаты, джинсы для рыбалки в открытом море и белые брюки для посещения беспошлинных портовых магазинов, хлопчатобумажные топы по сорок долларов, чтобы надевать их с белыми брюками, длинные вуалевые платья для ужина и танцев и снова возродившиеся кашмирские свитера для прохладных вечеров. Она купила новое белье и ночные сорочки, шлепанцы и плетеные сандалии на день, а также босоножки на платформе на вечер. Она купила новые чемоданы, сделала умопомрачительный педикюр и шикарную новую прическу. Она заказала косметику в более темных тонах, чтобы та подходила к загоревшему лицу, увлажняющий лосьон «после загара» и портативный фен для волос, который работал как от американской, так и от европейской сети.