Рут Харрис - Любовь сквозь годы

Она совершенно забыла о любви с первого взгляда. Она нашла себе нечто гораздо лучшее – настоящую любовь.

В 1956 году Америку заполнил невиданный тираж ценных бумаг – компания «Форд» выпустила в обращение более десяти миллионов акций; Мартин Лютер Кинг-младший организовал автобусный бойкот в штате Алабама; президент Дуайт Эйзенхауэр осудил Израиль, Великобританию и Францию за применение силы в Суэцком кризисе; шведская академия учредила Нобелевскую премию мира, а в конце года Элвис Пресли подарил миру песню «Отель разбитых сердец».

Отец Барбары не воспользовался предложением Форда, Мартина Лютера Кинга он осуждал, а вот познакомившись с женихом своей дочери, одобрил ее выбор. Ничто остальное его уже не коснулось, поскольку в конце весны он умер. И сделал это так же вежливо и тактично, как и жил.

Он приехал в загородный клуб Полинга, чтобы сыграть партию в гольф, установил мяч в первую лунку, вдруг стал задыхаться и рухнул на молодую весеннюю траву, разбив при падении правое стекло своих темных очков о деревянный мяч. Его партнер и мальчик, подающий мячи, помчались в здание клуба и вызвали врача.

– Сожалею, что доставил столько хлопот, – сказал Питер Друтен, когда водитель и санитар укладывали его на носилки и запихивали в машину «скорой помощи», которая, с завывающей сиреной, доставила его в больницу.

Это были последние слова Питера Друтена, поскольку в приемный покой он попал уже мертвым. Свидетельство о смерти утверждало, что причиной послужила сердечная недостаточность.

Всю следующую неделю Барбара и Дик провели с ее матерью. Эванджелин Друтен осталась без мужа и без денег в пятьдесят четыре года. Хотя Питер Друтен работал в страховом бизнесе, он не оставил семье ни цента страховки. Все, что получила его вдова, помимо фамилии, был дом, где она жила, одежда, которую она носила, и три тысячи двести долларов наличными. Целую неделю она плакала, отказывалась от пищи и не следила за своей внешностью. Барбара и Дик не отходили от нее ни на шаг и, как могли, пытались ее утешить и приободрить.

– Все будет хорошо, – сказала Барбара.

Мать взглянула на нее и подумала: неужели дочь унаследовала непрактичность отца? Если так, то плохое же она получила наследство. И Эванджелин снова расплакалась.

– Ну, мама, – сказала Барбара, – не плачь. Все будет хорошо. Правда. – На сей раз Эванджелин заставила себя поверить дочери.

– Что вы теперь собираетесь делать? – спросил Дик. Миссис Друтен готова была обнять его за его житейский подход к случившемуся.

– Даже не знаю, – ответила миссис Друтен. – Наверное, придется пойти работать.

Когда вечером миссис Друтен удалилась в свою осиротевшую спальню. Дик сказал Барбаре:

– Я позабочусь о том, чтобы тебе никогда не пришлось работать.

По непонятной ей самой причине Барбара при этак словах разревелась, впервые после похорон. Она уткнулась Дику в грудь и плакала до тех пор, пока его рубашка не промокла насквозь.

– Не плачь, – сказал Дик. – Я хотел сказать, что позабочусь о тебе.

Он не имел ничего против ее отца, но смысл его слов был ясен: непрактичный Друтен не обеспечил свою дочь и жену. Барбара высморкала нос в платок, который ей протянул Дик, и улыбнулась ему. Она чувствовала себя увереннее при одной мысли, что человек, за которого она выходит замуж, совсем не такой, каким был ее отец.

Барбара удивилась, что родители Дика не встретили их в аэропорту Денвера. Были рождественские каникулы, и Барбара отправилась с Диком к нему домой, чтобы познакомиться с его родителями, и полагала, что они будут взволнованы предстоящей встречей не меньше ее самой.

– У отца сейчас самый сезон в бизнесе, – сказал Дик.

Его отец владел фирмой по прокату лыжного инвентаря и снабжал необходимым несколько лыжных домиков. С октября до Пасхи ему надо было заработать достаточно денег, чтобы семья жила безбедно целый год. Дик провел Барбару к прилавку «Хертца», где он заполнил бланк, предъявил свои водительские права и получил ключи от голубого «доджа».

Пейзаж, открывавшийся за окном автомобиля по дороге в Эспен, поражал воображение: зубцы гор резко выделялись на фоне мягких округлых линий дальних холмов. Везде лежал снег, даже на ветвях высоких сосен, а маленькие, Богом забытые деревни, которые они проезжали, походили друг на друга как близнецы. – Ты думаешь, твоим родителям я понравлюсь? – спросила Барбара в сотый раз.

– Конечно. На этот счет не волнуйся. – Дик был поглощен дорогой. Барбара знала, что он не любит разговаривать, когда сидит за рулем, и не стала ему мешать. Она решила про себя предоставить инициативу его родителям: если они обнимут ее, то и она обнимет их в ответ, если поцелуют, то и она их поцелует, а если просто пожмут руку, то она удовлетворится и этим.

Дом, в котором жили Розеры, нельзя было рассмотреть от ворот. К нему вела грязная дорога, вся в ямах и рытвинах. Когда наконец показался дом, Барбара испытала разочарование, хотя и сама не знала, почему. Она, конечно, и не рассчитывала увидеть шале с рекламной картинки, но дом Розеров оказался самым заурядным американским домом, который к тому же давно не перекрашивали.

Дик поставил машину на площадке за домом и по раскисшей дорожке провел Барбару к заднему крыльцу. Через окно она увидела женщину, стоящую возле кухонной мойки. Дик распахнул дверь, и Барбара вошла. Она очутилась в небольшой прихожей, слева от которой была кухня, справа – гостиная, а прямо – лестница наверх. Она ждала, что миссис Розер что-нибудь скажет при виде ее. Неделю назад Барбара слышала, как Дик звонил матери и предупреждал, что приедет домой с девушкой. «Это кое-что особенное, мам. Я бы хотел, чтобы вы с отцом познакомились с ней». Но женщина не сдвинулась с места, и Барбара недоумевала, почему миссис Розер не проявляет к ней никакого интереса.

– Привет, мам, – сказал Дик. Он обнял ее, но Барбара заметила, что они не поцеловались. – Это Барбара. Та девушка, о которой я говорил.

– Здравствуйте, – произнесла миссис Розер.

Мойка перед ней была полна картошки. Некоторые картофелины были очищены, другие еще нет. Миссис Розер продолжала свою работу, ловко орудуя маленьким ножом. Барбара удивилась, как она видит, что делает: вечерело, и в кухне было довольно темно.

– Здравствуйте, миссис Розер. Я так ждала встречи с вами. Дик мне много о вас рассказывал.

– Я бы пожала вам руку, но они у меня мокрые, – сказала миссис Розер и показала глазами на свои руки.

Ну, по крайней мере, она хоть хотела пожать руку. Во всяком случае, миссис Розер не возненавидела ее с первого же взгляда. Барбара стояла, не зная куда себя деть, чувствуя себя очень неловко в своей юбке и свитере в тон, купленных в дорогом магазине специально для этого случая.