Барбара Брэдфорд - Три дня в Венеции

Фрэнк нахмурился.

– Многие журналисты погибли во время работы… Он недоговорил, лицо его помрачнело.

– Но мы с тобой не хотим погибать. В этом я совершенно уверен! – заявил Билл, решительно выпрямляясь.

– Согласен с тобой на все сто. Но ты прав: это не исключено. Хотя ты у нас пуленепробиваемый.

Билл хмыкнул.

– Это потому, что у меня есть талисман – ты, Фрэнки. – Но, внезапно посерьезнев, добавил: – Но мы с тобой далеко не всегда вместе.

– Истинная правда. А здорово мы раньше работали с тобой вместе, да? Делили все невзгоды и радости. Помнишь вторжение в Панаму?

– Еще бы! Декабрь восемьдесят девятого. Всего несколько месяцев, как умерла Сильви. Мне было так паршиво, что я плевал на то, где я и что со мной, убьют меня или я останусь жив.

– Но моя жизнь была тебе не безразлична, – тихо заметил Фрэнк, глаза его были полны признательности. – Ты тогда спас мне жизнь, Билли. А то сегодня я не сидел бы здесь с тобой.

– Ты сделал то же самое для меня.

– Конечно! Не забывай, я всегда умел быть благодарным.

– А еще ты умеешь быть обаятельным. За тобой по-прежнему бегает все женское население тех мест, где ты обретаешься?

– Брось, Билли, ты опять начинаешь! – шутливо запротестовал Фрэнк. – Я – не единственный журналист, время от времени любящий пообщаться с женским полом. А у тебя как в этом плане? Ты тоже, кажется, от женщин не шарахаешься.

– Там, где я жил в последнее время, было не так много женщин.

Фрэнк кивнул.

– Да уж, Сараево не самое подходящее место для романтических приключений.

Билл заговорщически понизил голос.

– Знаешь, Фрэнсис, до меня дошел еще один нью-йоркский слух.

– Ну-ка, ну-ка, это какой же? – оживился Фрэнк. – Судя по твоей хитрой физиономии, слух имеет непосредственное отношение к моей персоне.

– Ты не ошибся. Ходят слухи, что ты – неисправимый донжуан.

Фрэнк захихикал. Он выглядел весьма польщенным.

Билл улыбнулся. Ему было хорошо и свободно. Давно уже он не чувствовал себя так приятно и расслабленно. Он знал, что за несколько дней общения с Фрэнки в Венеции ему удастся стряхнуть с себя тоску и депрессию, разогнать кошмарные образы войны, теснившиеся в голове. Биллу, словно севшей батарейке, необходимо было зарядиться энергией.

Билл подозвал официанта, заказал еще два виски и сказал:

– А что, если подумать – совсем неплохая у тебя репутация. Вряд ли мужчину будут называть донжуаном, если им не интересуются женщины.

– Что верно, то верно. Как говорится, для танца нужны оба партнера. Между прочим, я тут в Бейруте наткнулся на Эльзу.

– Эльзу? – озадаченно нахмурил брови Билл.

– Не прикидывайся, что ты не помнишь Эльзу Мастрелли, нашего ангела-хранителя в Багдаде!

– Ах, та Эльза! Подумать только! Как она?

– Все так же. Пишет военные корреспонденции для своего итальянского журнала, изображает из себя Флоренс Найтингейл, [6]ангела-спасителя и землю-мать в одном лице. По крайней мере, мне так говорили.

– Она была неотразима. Она по-прежнему так же привлекательна?

– О да. С одной лишь оговоркой. Она стала более зрелой, более опытной, слегка усталой и утомленной, что, впрочем, ничуть ее не портит. Да, теперь она – потрясная женщина с определенным жизненным багажом за спиной. Иными словами, она повзрослела. У нас с ней было не много времени, мы быстренько выпили в «Коммодоре», повспоминали о Багдаде и разбежались.

– Что за времечко было, ты только подумай, Фрэнки, в какие только передряги мы не попадали! – оживленно воскликнул Билл. – Господи боже, я никогда не забуду январь девяносто первого! Всего только четыре года назад, а кажется, что прошла целая жизнь, правда?

– Да, пожалуй. Мы здорово рисковали тогда.

– Нам тогда не было и тридцати. И мы были отчаянными.

– И глупыми, если хочешь знать мое мнение. – Фрэнк серьезно посмотрел на друга. – Ни один репортаж не стоит того, чтобы ради него рисковать своей жизнью.

– Конечно, не стоит. Но мы тогда и не думали о смерти, просто лезли на рожон. И наши с тобой вылазки в Багдаде сделали нам обоим имя. Согласись, в ту пору нам невероятно повезло. Си-эн-эс была единственной телевизионной компанией, которой позволили остаться в Багдаде. А из всех пишущих журналистов только вам с Эльзой разрешили освещать войну в Персидском заливе.

– А все благодаря тебе и тому предприимчивому продюсеру, Блейну Ловетту, – подхватил Фрэнк. – Что с ним теперь, он все еще работает на Си-эн-эс?

– Нет, он работал на Эн-би-си, потом перешел на Си-би-эс. Все у него там в порядке, но в «горячие точки» больше не ездит. Видно, сам так захотел.

– Он был потрясающим парнем. Все у него получалось как по волшебству.

Билл усмехнулся, вспоминая своего бывшего продюсера.

– Он все приготовил заранее. Завел нужные контакты, когда о войне еще и речи не шло. Наплел иракцам с три короба, а они и уши развесили. Он их очаровал задолго до начала конфликта, они его просто обожали. А когда там разразился настоящий ад, мы преспокойно остались и снимали.

– Никогда не забуду, как он прибежал к тебе и сказал, что его иракские покровители разрешили Си-эн-эс привезти телевизионное оборудование из Иордании, – сказал Фрэнк. – Включая спутниковый телефон. Я, например, был просто потрясен.

– И я тоже, Фрэнки. Что бы мы делали там без спутникового телефона? Это была наша единственная связь с остальным миром. И Си-эн-эс была единственной телекомпанией, которая вела репортажи из самого пекла.

– Это здорово подняло ее рейтинг, она вышла на первое место среди новостных программ. А вообще-то, Билли, нам здорово повезло, что мы выбрались живыми из этой передряги, если уж на то пошло. Ты помнишь прямые попадания в наш отель? А Эльза – маленький отважный солдатик…

Фрэнк замолчал, увидев, что Билл его не слушает.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего.

– Я же вижу, что-то не так. Ты меня перестал слушать. И у тебя на лице какое-то странное выражение.

Билл повернулся к Фрэнку.

– Ты не сразу поворачивайся. Вон там сидит женщина. В другом конце бара. Ты видел, когда она вошла?

– Как же я мог не обратить на нее внимание? Кроме нас, она здесь единственная посетительница. Ну, так и что с этой женщиной?

– Сегодня я ее чуть не сшиб с ног, столкнулся на улице. Я торопился к себе в отель, свернул за угол и налетел на бедняжку со всего размаху. Потом погнался за ее шляпой.

– Погнался за ее шляпой?!

– Не важно, не смотри на меня так.

– Как?

– Как на психа.

– Но ты же не будешь утверждать, что абсолютно нормален, Билли, равно как и я. Жизнь – такая тяжелая штука, что трудно время от времени не становиться психом. Иначе как еще можно снять стресс и напряжение? Ладно, так что насчет этой женщины?