Жаклин Бэрд - Страсть с повинной

Пусть бы хоть не было этого рокового вечера, подумала она с горечью. Всецело принадлежать ему лишь для того, чтобы узнать, что он к ней равнодушен, что она, собственно, навязалась ему… Эта мысль разрывала ей сердце, смертельно унижала ее.

Когда уже сероватый свет озарил небо, Ребекка припомнила самое для себя унизительное: ведь это частично по ее вине дошло до самого худшего. Бенедикт был не прав насчет ее связи с его братом, не прав в своем к ней отношении. Но одно его замечание было абсолютно справедливым, она не могла не согласиться с ним. Он никогда не просил ее выйти за него замуж. Он подарил ей кольцо, и она тут же внушила себе, что он делает ей предложение. Она даже растрогалась оттого, что он отводил глаза, и решила, что это признак волнения.

Чувство стыда и униженности охватило ее. Теперь понятно, почему он не спешил назначить день свадьбы. Он никогда не намеревался на ней жениться. Он хотел отомстить за своего брата, а она, идиотка, дала ему в руки веревку, чтобы он ее, Ребекку, повесил.

Крик малыша нарушил утреннюю тишину. Ребекка замерла в своей постели. Джонатан требовал к себе внимания. Она взглянула на часы. Какая рань! Малыша кормят каждое утро в шесть тридцать.

Она слышала, как Мэри пересекла холл, и знала, что ей не избежать мучительных расспросов.

Через полчаса она была уже на ногах, потянулась — и тут же поморщилась от боли и опустила руки. Ее мышцы болели в тех местах, где прежде она никогда не знала боли. Просто результат бессонной ночи, заверила она себя, к любовному свиданию это не имеет никакого отношения. Нет, поправилась она: со стороны Бенедикта о любви нет и речи.

Накинув старый махровый халат, она подобрала с пола бюстгальтер, трусы, платье и пошла в ванную. Заперев дверь, встала под душ и, запрокинув лицо под теплые струи, с остервенением стала себя тереть. Убирая длинные черные пряди, свисавшие по спине, она снова и снова намыливала тело, чтобы смыть мучительный, напоминавший Бенедикта запах.

Стук в дверь положил конец неистовому омовению. Она улыбнулась: должно быть, это Руперт. Дом был очаровательный, и супруги собирались его модернизировать, но с осени этого года Руперту предложили место в Гарвардском университете США, и хозяева отложили реконструкцию, так что пока все пользовались одной ванной.

Бенедикт, вероятно, чувствовал себя здесь как в трущобах, когда оставался на ночлег. Воспоминания о его роскошном доме не покидали ее. Но, ночуя здесь, он мирился с неудобствами, лишь бы осуществить свой план и наказать ее.

Горечь подступила к горлу, когда она вдруг с острой болезненностью осознала, как неискренне он вел себя во всем. Поборов тошноту, она быстро вытерлась насухо махровым полотенцем. Пока она одевалась, в душе ее медленно нарастала исцеляющая злоба. Бенедикт использовал все: ее друзей, кольцо, все, что только можно было, лишь бы разбить ей сердце.

Стоя перед зеркалом, Ребекка аккуратно обернула полотенцем мокрые волосы, сделав на голове тюрбан. Она смотрела на свое бледное, с запавшими глазами лицо, отраженное в зеркале. У нее вырвался тихий вздох: ни сам Бенедикт Максвелл и никто другой никогда не узнает, насколько успешно он достиг своей цели. Ей будет тяжело, но ради собственной гордости и уважения к себе она ни взглядом, ни словом не выдаст своих страданий.

Она подумала о покойном отце. Он боролся с тяжелой болезнью силой своего духа; неужели она не сможет побороть несчастную любовь? Самым трудным для нее было признаться в том, что в каком-то смысле она виновна не меньше Бенедикта. Она не очень благоразумно вела себя — и теперь расплачивается.

Ребекка открыла дверь.

— Заходи, Руперт, — сказала она и сбежала вниз по лестнице.

Собираясь с духом, она на какое-то время задержалась перед кухонной дверью. Ну вот, сейчас начнется. Когда она вошла в кухню, Мэри сидела за столом на низеньком стуле и кормила Джонатана. Она подняла голову и улыбнулась, но при виде Ребекки улыбка у нее растаяла.

— Ты бы, Бэкки, лучше полежала, чертовски плохо выглядишь. Когда ты вчера вернулась?

— Все в порядке, Мэри, доброе утро, — пробормотала Ребекка и включила чайник. — Тебе кофе? — спросила она, не оборачиваясь.

— Кофе готов, в кофейнике.

— Спасибо. — Кофейник стоял посередине кухонного стола, а рядом — две чашки. Осторожно, сдерживая дрожь в руках, она налила себе кофе, затем небрежно пододвинула стул и уселась напротив Мэри. — Как аппетит у моего дорогого крестника? — Она с улыбкой взглянула на маленький сверточек на коленях у матери; сверточек с азартом опустошал бутылку с детской смесью. Мэри перестала кормить грудью неделю назад.

— В тысячу раз лучше, чем у тебя. — Голубые глаза Мэри изучающе скользнули по лицу подруги. — Ты выглядишь так, как будто всю ночь не сомкнула глаз. Надеюсь, ничего не случилось?

Ребекка не придумала ничего лучшего, чем выпалить:

— Помолвка расторгнута.

Мэри дернулась, и Джонатан заголосил, выпустив соску изо рта.

— Расторгнута? Что ты имеешь в виду?

— Прости, Мэри, я знаю, что причинила вам массу беспокойства, Бенедикт тут ночевал и все такое, но помолвка… Это была ошибка. — Ей не хотелось вдаваться в подробности, но она должна была как-то объяснить. — Я встретилась с ним в Лондоне вчера, мы долго беседовали и согласились, что мы с ним несовместимы.

— Прямо так запросто и согласились? Но, Ребекка…

— Прости, Мэри, не хочу это обсуждать, — прервала она подругу и, допив кофе, встала из-за стола. — Не возражаешь, если я воспользуюсь телефоном в кабинете? Я, конечно, обещала тебе помочь с малышом, но ты не будешь против, если я на некоторое время перееду? Я бы хотела пожить немного у Джоша и Джоан, если они меня примут.

— Конечно, я не против, Бэкки; тебе бы не мешало взять отпуск. Но не кажется ли тебе, что ты торопишься? Поверь мне, одна ссора еще не означает, что все кончено. Держу пари, что Бенедикт появится с минуты на минуту со своими извинениями.

— Это ни к чему, Мэри, дело решенное. Даю тебе слово.

Может быть, в тоне, которым были сказаны эти слова, прозвучало нечто столь серьезное, что Мэри нахмурилась.

— Я тебе верю. — Она замялась; ее внимательный взгляд изучал лицо Ребекки, стоявшей перед ней с каким-то неживым видом. — Должно быть… Погоди… Ты ведь вчера поздно вернулась?

Ребекка насквозь видела ход ее мыслей, но сочла за лучшее по возможности отмалчиваться. К ее изумлению, Мэри покраснела.

— Я знаю, Ребекка, ты ведь была девушкой, а прошлой ночью ты с Бенедиктом… Теперь покраснела Ребекка.

— Бедная девочка, — всполошилась Мэри. — Ты влюбилась и потеряла осторожность. Разве я не права? Но нет никакой причины для разрыва. Первый раз могут быть всякие неприятные нюансы. Не всякий и не сразу находит нужный подход; некоторым парам требуется время. Не отчаивайся, у Бенедикта хватит такта…