Татьяна Корсакова - Слеза ангела

– В кармане.

Взрыватель оказался похож на мобильный телефон, на экране которого красным мигали цифры. Обратный отсчет начался, и времени, если верить цифрам, оставалось в обрез.

– Отключай! – Сабурин сунул взрыватель упырю. – И смотри мне без сюрпризов.

Палец с похожим на коготь перстнем ткнул в какую-то кнопку, и цифры на экране «мобильника» погасли. Сабурин вздохнул с облегчением, хоть одной проблемой меньше.

– А это что? – Он сдернул с шеи упыря медальон и поднес к глазам, чтобы рассмотреть получше. Ничего особенного, обычная побрякушка с какими-то каббалистическими символами.

– Украшение.

– Не ври!

– Знак отличия. Я – правая рука Князя.

– Князь – это тот старый хрен, который тебе ценные указания раздавал? – Надо же, ничего мистического, обычный мужик: туманом ночным не оборачивается, по воздуху летучей мышью не летает, предпочитает заурядную моторку.

– Он знает о тебе. Он до тебя доберется…

– Ага, – Сабурин нетерпеливо дернул плечом. – Лучше расскажи, что за ритуал. Быстро!

– Девчонка – дочь Князя, – голос упыря сделался хриплым, то ли от злости, то от бессилия. – Она особенная. Эти… гости, думают, что Князь хочет ее инициировать, сделать своей преемницей.

– А что он хочет на самом деле? – Сабурин уже знал ответ, но все равно спросил. – Я так понимаю, Слезу твой босс уже получил?

Упырь молча кивнул.

– А родительские чувства, значит, побоку? Девочку можно и в расход пустить, а заодно и всю честную компанию вместе с ней.

– Не в расход, – кажется, упырь даже обиделся. – Князь велел убить ее аккуратно, до того, как дом взорвется, чтобы не мучилась. Смерть – она же всякая бывает.

– О да, смерть всякая бывает! – Чтобы не нажать на курок, пришлось до крови прикусить губу. – Раздевайся!..

Одежда пришлась в самый раз: в складках черного балахона хорошо умещался и пистолет, и «мобильник», и связка ключей от дома, и позаимствованный у упыря нож, а глубокий капюшон полностью скрывал лицо.

Сабурин склонился над багажником внедорожника, в который предварительно запихнул раздетого и связанного врага.

– Еще у кого-нибудь такая побрякушка есть? – он помахал в воздухе медальоном.

Упырь отрицательно мотнул головой.

– Выходит, после Князя ты тут главный? – Не дожидаясь ответа, Сабурин повесил медальон на шею. – Значит, так, кровопийца доморощенный, расклад у нас такой: ты тут тихонечко лежишь, а я иду в дом за девушкой. Если вдруг ты забыл что-то мне сказать, говори сейчас. Все гости в доме? Взрывчатка точно обезврежена?

Упырь затряс головой. Трусливая сволочь, и куда только весь кураж подевался? Конечно, с вооруженным мужиком, да еще негипнабельным, воевать посложнее, чем с беспомощными девочками.

– Ну, тогда я пошел…

В этом чертовом месте душу грело только одно: успокаивающая тяжесть верного «макарова». Сабурин огляделся: просторный холл, горящие в четверть силы настенные светильники, из-за полуприкрытой двери доносится приглушенный гул голосов – гости, мать их… Упырь сказал, что вход в подвал слева.

Дверь почти незаметна, тонет в полумраке, не знал бы, где искать, не сразу бы и нашел. Сабурин подергал за ручку – заперто. На связке, отобранной у упыря, четыре ключа. Подошел самый первый, не пришлось терять драгоценное время.

За дверью – ярко освещенная лестница, ступеньки деловито убегают вниз. Сквозь ткань балахона Сабурин нащупал рукоять пистолета и мысленно усмехнулся. Все-таки он оказался прав: нет никаких вампиров, а есть шайка подлецов и выродков. С выродками разбираться проще, им не нужны серебряные пули и святая вода. Стараясь ступать как можно тише, он спустился по лестнице, замер у еще одной закрытой двери, прислушался. С той стороны не доносилось ни звука. Сабурин пониже надвинул капюшон, поправил на груди каббалистическую побрякушку и нажал на ручку. Дверь открылась бесшумно. После яркого электрического света царящий в подвале сумрак ослеплял. Пришлось на секунду зажмуриться.

Когда Сабурин открыл глаза, оказалось, что тьма в подвале не такая уж и кромешная, источники освещения есть, но уж больно мрачные: едва тлеющий огромный камин, чадящие факелы на стенах. Света мало, но вполне достаточно, чтобы сориентироваться.

Белоснежку он узнал сразу. Вообще-то, в закутанной в серебристый балахон фигурке было мало общего с девушкой его мечты, но два остальных фигуранта, широкоплечие, рослые, на Белоснежку походили еще меньше. Эти двое, тоже в балахонах, только черных, точно верные псы, стояли по бокам от здоровенного кресла, на котором полусидела-полулежала девчонка.

– Рем! – Один из псов сделал шаг вперед. – Время пришло?

Пришло-пришло, и время пришло, и час расплаты настал…

Сабурин ничего не ответил, лишь коротко кивнул. Сейчас главное – не суетиться, не спугнуть этих двоих раньше срока.

Балахон лип к мокрым джинсам. От каменных плит тянуло холодом. Эх, надо было одолжить у упыря еще и ботинки.

– А что Князь? – Второй сбросил капюшон, смотрит настороженно. Это не Иван – капитан Золотарев собственной персоной.

Сабурин нетерпеливо махнул рукой, мол, не до вас мне, подошел вплотную к креслу и наклонился над сидящей в нем фигуркой. Из-под капюшона выбивалась белая прядь. Этого мало, надо знать точно. Тяжелый атлас заскользил по волосам, мягкой волной опустился на узкие плечи.

Белоснежка… Лицо бледное, рот приоткрыт, а в глазах уже знакомая пустота: ни тебе снежинок, ни искорок. Опять загипнотизировали, сволочи.

Челюсть свело судорогой ненависти, пальцы сжали рукоять «макарова».

– Так что сказал Князь, скоро начнем?

Сабурин, кивнув, поманил Золотарева пальцем. Тот сделал шаг навстречу и от усердия вытянул шею.

– А вот прямо сейчас и начнем!

Бить надо было точно, так, чтобы вырубить сразу и потом уже не отвлекаться. Удар кулаком пришелся лжекапитану под дых. Тот с тихим стоном сложился пополам, начал медленно заваливаться на бок. Короткий тычок в затылок ускорил процесс.

– Рем, ты что?! – Второй, тот, которого Белоснежка считала своим другом, и не думал нападать. Медленно, прижимаясь спиной к стене, он двигался по направлению к выходу.

Проще было бы завалить его из пистолета. Проще, но громче, а лишний шум сейчас ни к чему. Пришлось марать руки об эту двуличную сволочь. Чертов балахон сковывал движения, но Сабурин успел поймать засранца за грудки и как следует приложить башкой о каменную кладку. Второго удара не потребовалось: агент тьмы оказался хоть и плечист, но головою слаб. С тихим хрюканьем он сполз на пол и улегся у босых сабуринских ног. Хоть лежачих бить и некрасиво, но Сабурин не удержался, пнул гаденыша в живот и, только удовлетворив жажду мести, развернулся к креслу.