Марина Порошина - Как никогда. Одинокая женщина желает...

Ирина налила густой дымящийся суп в большую зеленую чашку, пристроила ее на блюдце и оглянулась на мужчин. Лев Николаевич, все еще обжигаясь, ел суп, увлеченно поддевая гренки и поливая их сверху супом, чтобы стали мягче. Петрухин сидел, откинувшись на спинку стула и полузакрыв глаза.

– Вот, пожалуйста, — поставила перед ним чашку Ирина и присела рядом, заглядывая ему в лицо. — Устали вы сегодня со мной, да еще труба эта чертова… Мне просто некому было больше позвонить, понимаете. У меня только муж… бывший, дочь с зятем — они в Африке. Да Ритин муж. Но он ушел, и тоже к Ирине, а Рита подумала — ко мне. Представляете? Из-за этого все…

Лев Николаевич вдруг поперхнулся, открыл рот и принялся махать ладошкой перед собой, как делают дети, когда схватят что-то горячее.

– Что случилось? — испугалась Ирина.

– Перец разжевал! — глубоко дыша и разгоняя ладошкой воздух, громко пожаловался профессор. — Горько!

– Горько!!! — не разобравшись спросонья, грянула ожившая от его голоса Евстолия. Она встрепенулась, уселась на диванчике и посмотрела на них непонимающими глазами. — Уже горько, да?

– Горько? — искренне удивился Петрухин. — Да вроде нет. Но если Лев Николаевич так считает…

Потом он с сожалением отодвинул суп, пожал плечами и посмотрел на Ирину виновато: мол, что поделаешь, народ требует — надо соответствовать.

А потом притянул ее к себе, наклонился и поцеловал.

Она поначалу приняла все это за шутку и потому не отшатнулась, как сделала бы непременно, если бы заподозрила Петрухина в серьезных намерениях — как можно, боже упаси, да еще прилюдно! Еще и суток не прошло, как они познакомились! Умри, но не давай, как мама говори… Но поцелуй оказался долгим и нешутливым. Настоящим. А когда Ирине не хватило дыхания и она вынырнула из него, как из омута, чтобы глотнуть воздуха, и Петрухин неохотно отпустил ее — совсем чуть-чуть, на секунду, — ни Евы, ни профессора уже не было в кухне.

За окном робко просыпался рассвет. «А на экзамен можно и опоздать», — подумал Петрухин.

…В крошечном зальчике кафе упоительно пахло свежемолотым кофе, круассан был горячим, блюдечко, на котором красиво лежала красная в желтых точечках клубника с трогательными зелеными хвостиками, радовало глаз. На столе в прозрачной вазочке цвела белая роза. Вид из идеально чистого окна был тоже свежевымытым, гармоничным и несуетным. Что ни говорите, а в Цюрихе под Рождество хорошо. Температура плюсовая, ни тебе снега, ни грязи, небо голубое, река синяя, горы зеленые с белым, как на детских рисунках. Дома и машины тоже как нарисованные. Впрочем, наверное, в Цюрихе хорошо всегда. И очень правильно поступили судьи, государственные чиновники и правозащитники, которые решили именно здесь, в Цюрихе… так, отсюда будем записывать… именно в Цюрихе решили обсудить проблему отношения законодательной, исполнительной и судебной власти двадцати стран к Европейской конвенции о защите прав человека и прецедентному праву Европейского суда по правам человека. Ведь в конечном итоге только плотное… Нет, «плотное» — нехорошо… Тесное, да! Только тесное сотрудничество национальных властей и структур Совета Европы может гарантировать эффективность защиты, предоставляемой конвенцией. Проект нацелен на разработку предложений по сотрудничеству между национальными судами и Европейским судом по правам человека, на разработку способов сделать практику Европейского суда более доступной для судей национальных судов, государственных и муниципальных чиновников. В качестве одного из экспертов от России в работе форума приняла участие кандидат юридических наук, магистр международного права (Эссексс), докторант Кембриджского университета, президент Уральского центра конституционной и международной защиты прав человека общественного объединения «Правое дело» Маргарита Мамай…

Да, вот так, пожалуй, хорошо. Вполне сойдет для статьи на сайте. А интервью в газетах придется оплатить, ну, да ничего страшного. Надо будет только начало изменить. Что-нибудь насчет общества с вековыми традициями соблюдения прав человека и защиты ценностей… Ладно, это можно будет дописать и в самолете, не забыть только зарядить ноутбук. А в Цюрихе и в самом деле хорошо до слез. Как ребенку в игрушечном магазине, которого пустили посмотреть и разрешили все потрогать, но совершенно точно ничего не купят, и он уйдет домой с пустыми руками. Так чисто, спокойно и респектабельно у нас никогда не будет, масштаб не тот.

Но зато «магистр, докторант и президент госпожа Мамай» за два дня пребывания в Цюрихе смогла прогуляться по знаменитой Банхоффштрассе, где расположены офисы самых надежных в мире банков, полюбоваться на витражи Шагала в соборе Фраумюнстер, а вместо запланированного для всех участников форума джазового концерта самостоятельно съездила в зоопарк, о чем ни на минуту не пожалела. Слава богу, теперь она может спокойно заниматься наукой и ездить по всему миру, оставив дела на супруга, нового вице-президента «Правого дела» Шустрого Олега Борисовича. Шустрый оказался настоящей находкой. Он мало что смыслил в юриспруденции, но с его хваткой и организаторским талантом он моментально вник в суть вещей, и теперь «Правое дело» вполне процветало и без ее поминутного присутствия. Теперь, наезжая домой, можно вести в судах только самые интересные дела.

А еще она успела встретиться с госпожой Джулией Мэйл, которая примчалась в сопровождении супруга из своей Женевы, и они проболтали в ресторане, а потом в отеле полночи. Алан смотрит на жену с тем же обожанием, которое приобрело некоторый даже панический оттенок с тех пор, как миссис Джулия сообщила мистеру Мэйлу о том, что в начале лета у него появится наследник. Кстати, в будущем году он собирается поехать на работу в Москву, и Юлька с малышом, конечно, тоже — все ближе к маме.

Как ни смешно, но получается, что Ирина Ивановна в самое ближайшее время станет бабушкой. Ничего, самое время, ведь невестой-то она успела побыть: в марте оформила развод, а в июле сыграла свадьбу со своим участковым. Ну, свадьба — громко сказано, но на даче погудели отменно, с банькой и шашлыками. Смех и грех: Нэлькин новый ухажер, бывший дрессировщик, привозил с собой рысь на поводке, на сей раз экстрим был с доставкой на дом. И Петрухин очень ругался, что это «непорядок», но не везти же рысь обратно в город. Зато остатки мяса не пропали, и всем было весело.

Кстати, Петрухин оказался не совсем уж бесприданником: ему достался от родителей дом в деревне, к осени они с Ириной продали этот дом и отдали Литвиненко деньги за его долю в квартире. Получается, можно не возиться с разменом. Сделали ремонт, и получилось очень мило, хотя не сказать что особенно стильно. Впрочем, на вкус и цвет… Литвиненко, который не хотел оставлять врагу насиженное гнездо в нетронутом виде, пытался скандалить и требовать размена, но подергался и успокоился — карьера дороже.