Ника Сафронова - Все мужчины её жизни

– Давай в темпе! – сказала она. – Вода чуть теплая. Того и гляди закончится.

Несмотря на мигрень, действовать пришлось быстро. Я бодро откинула одеяло и понеслась в душ. Закрылась в кабинке.

Пока я там полоскалась, Оксанка, присоседившись, сушила голову феном. Сквозь мутное стекло мне был виден ее силуэт.

– Как успехи? – прокричала она.

– Между прочим, могла бы и дождаться меня!

– Очень спать хотелось. И потом… Ты же у нас дама прыткая. Кто тебя знает? Вдруг до утра не вернулась бы!

Я распахнула дверцу. Стянула с крючка полотенце и, отфыркиваясь, сказала:

– Так ты же била себя в грудь, что я его не разведу. Уже передумала?

– Прикрой срамоту-то! – Дорохова отключила фен и с недовольной миной уставилась на себя в зеркало. – Постричься, что ли?.. Я, Чижова, уверена, что «тюбетейка» на твои чары не купится. Но вдруг? Чем черт не шутит? Может, он бисексуал.

– Посмотрим, – сказала я. Вытерлась и пошла пить анальгин.

Едва спустившись к завтраку, я принялась глазами отыскивать своего недотрогу. А Оксанка тем временем отправилась на поиски пустого стола. И мне, и ей удалось справиться с поставленной задачей без особых усилий. Пока подруга занималась традиционной сервировкой, предполагающей наличие молочника, сахарницы и вилок, я подошла к Арсению. Тот как раз одиноко прохаживался с подносом вдоль предложенных блюд.

Заметив меня, он расплылся в улыбке:

– Место встречи изменить нельзя? Доброе утро. Как спалось, Ирина?

– Чудесно! Я видела удивительные цветные сны! Словно в юности. Здесь, наверное, в воздухе есть что-то особенное. Не обратили внимания?

Говоря все это, я тоже взяла поднос и скромно положила на него два яичка вкрутую. Затем продвинулась дальше – к сырному ассорти и колбасам.

– Нет, – ответил Арсений, увлеченный насаживанием на вилку непробиваемого куска мяса, – я вообще таких вещей не замечаю, поскольку никогда не вижу снов.

– Бедненький, – я легонько погладила его по спине, – не видя снов, ты проживаешь лишь половину жизни. Сны есть ее продолжение. Иногда они бывают настолько яркими, что врезаются в память до конца дней. Когда-нибудь я расскажу тебе свои самые лучшие сны. Ничего, если мы будем на ты?

– Я только «за»!

И, подмигнув мне, Арсений стал отходить. Тем более что из глубины зала с воплями «Арсен, ну ты скоро там?» появилась его разобиженная пассия. Сегодня по части туалета Руслан превзошел все мои ожидания. Был он в твидовом костюме в бордовую клетку и красных узконосых шузах.

Обсуждение этого наряда заняло у нас с Оксанкой половину пути до Эдинбурга. Потом Сваровский завел рассказ о Марии Стюарт, и мы попритихли. Слушать было интересно, невзирая на то что я не единожды видела разные кино– и театральные постановки. Трагическая судьба этой женщины действительно походила на сюжет для романа. Гонения, любовь, предательство, мученическая смерть – и все это на фоне угрюмых шотландских предгорий, с толстыми овцами и набухшими фиолетово-серыми тучами.

Когда мы наконец достигла Эдинбурга, я подумала, что более мрачного города еще в своей жизни не видела. Чего стоил этот замок на утесе, похожий на чудовищного великана! Такие же здания, жилые дома. В одном из них, по рассказу гида, проживал когда-то болезненный мальчик, который, повзрослев, взялся за перо и написал знаменитый «Остров сокровищ».

Нас возили по Эдинбургу кругами. До тех пор, пока я не прониклась его странным очарованием. Да, он не выглядел веселым и праздным, но был величав и серьезен.

Потом нас остановили возле широкой, пестреющей магазинами улицы. Сваровский назвал ее Ройал-майл. И сказал, что она связывает собой две эдинбургские твердыни: замок на утесе и дворец Холируд. А стало быть, является основной магистралью.

С того момента, как мы высадились на главной улице шотландской столицы, и до самого возвращения в Лондон нас преследовал бесконечный дождь. То мелкий, как океанская пыль, то стоящий тяжелой стеной. И казалось, что вырваться из этих тоскливых объятий не доведется уже никогда.

Затащить Арсения в постель оказалось плевым делом. Не больно-то он и сопротивлялся.

Все случилось тем же вечером, когда мы, абсолютно обессиленные и продрогшие, покинув Эдинбург, приехали на место нашего нового ночлега.

Городок не представлял собой никакой ценности. Так, какая-то глухая провинция. С узкими тротуарами, одноэтажными, точно подстриженными под одну гребенку домами и вылизанными газонами. Самым высоким зданием здесь оказалась наша гостиница. Мы с Оксанкой поселились на почетном третьем этаже. Почетном, потому что он находился на одном уровне со ступенчатой крышей, и крохотное оконце нашего номера пряталось за трубой. Ни черта не было видно, но зато можно было преспокойно курить, не боясь, что какой-нибудь прохиндей стукнет на тебя в полицию за нарушение общественного режима.

Немного передохнув и подсохнув, мы стали думать, чем бы себя занять. Для запоя было еще рановато. Да и наскучило четвертый день кряду напиваться в окружении одних и тех же лиц.

Неожиданно выяснилось, что в городке есть море и пляж. Не то чтобы очень хотелось купаться, но мы загорелись посмотреть на этот мертвенно-пустынный берег. Попросив у соседей по номеру зонт, мы отправились на прогулку.

Шли по наитию, не беспокоясь о том, что можем заблудиться. Улицы городка, как разлинованные классики, четко выдерживали все параллели и перпендикуляры. К тому же мы слышали море. Как оно ревет и зовет где-то за поворотом. А потом еще за одним. И больше, кроме нас, ни души. Как в каком-нибудь фильме ужасов.

Мы шли, прижавшись друг к другу, точно влюбленная парочка. Но даже это не спасало от холода и дождя. Шли до тех пор, пока из рук не вырвало зонт и вместе с ветром на нас не надвинулось море. Только тогда, при виде огромной волны, обрушившей всю свою мощь на сероватый песок, Дорохова жалобно пискнула:

– Пошли отсюда на хрен!

И мы припустились назад.

Ворвавшись в гостиницу, Оксанка сразу кинулась наверх переодеваться. А у меня еще достало духа заглянуть в бар за печеньем. Решили сразу попить в номере чайку. Но мне хотелось сделать это непременно вприкуску с шотландским бисквитом, в который я влюбилась с первого же дня пребывания.

Купила. Поднялась по лестнице, трясясь от озноба.

Вдруг Арсений навстречу.

– Ты откуда такая промокшая?

Я ему:

– Арсений, миленький, холодно – страсть как! Погрел бы хоть.

– Ну, иди, погрею… – И с улыбкой так свою куртку распахивает.

Он что, думал, я не прижмусь? Еще как прижалась. И вот тут-то как раз электрический разряд и пошел. Не врут законы физики – влага оказалась хорошим проводником.