Коллектив авторов - Никто, кроме тебя

– Может, с Мартой что-то случилось? – перебила его Ракель. – Она испугалась чего-нибудь? – взор ее был обращен к Максу.

– Дело в том, – пояснил Максимилиано Антонио, – что Ракель уехала сегодня утром, никому не сказав ни слова.

– Но если, Макс, она ничего никому не сказала, как ты узнал, что она в Гвадалахаре? – Антонио не спускал глаз с брата.

– Я… Я… предположил это…

– Так вот, прошу, займись поисками сам. А ты, Ракель, останься, пожалуйста, со мной.

– Нет, нет! Она моя сестра, я должна идти искать ее! Если с ней что-нибудь случилось, я этого не перенесу. Я пойду тоже!..

Антонио не в состоянии был противиться ее желанию уйти, тем более, что при Максе никакого разговора с Ракель получиться не могло, да и ему, Антонио, нужно было многое обдумать в одиночестве. Он с изумлением узнал от горничной Рехины, всегда откровенной с ним, что его жена рыдала на похоронах, не переставая. Она так бедна, что сестра Камила вынуждена была подыскать ей среди своих туалетов траурное платье и туфли. И что самое странное – сеньор Максимилиано отсутствовал вообще на похоронах. А вернувшись ночью домой, сразу поинтересовался у Эсекьеля, приехала ли сеньора из Гвадалахары. На утвердительный ответ дворецкого сеньор Макс строго-настрого приказал никому не говорить, что он уже вернулся и тотчас поднялся к молодой сеньоре Ломбардо… И еще: Ракель попросила у Эсекьеля показать фотографию сеньора Антонио, долго смотрела на нее у него в кабинете и плакала.

Странными показались Антонио и эти неотложные поиски сестры Марты. А когда ее поздно вечером нашли, она, на его вопрос, не моргнув глазом, ответила, что… ждала у ворот, когда вернется Ракель. Когда поздним вечером все расходились по комнатам, Антонио решил еще раз попытаться поговорить с Ракель, она отказалась, сославшись на головную боль, – ей не хотелось своими недомоганиями причинять ему беспокойство…

Виктория и Антонио остались в гостиной одни.

– Как ты себя чувствуешь, дорогой? – заботливо спросила сеньора Ломбарде сына.

– Устал. Такой тяжелый день…

– Я имею в виду Ракель… Ты все еще не вспомнил?

– Не волнуйся, все в порядке! – глаза Антонио в задумчивости остановились на лестнице, по которой только что поднялась к себе Ракель.

Марта не раз попрекала Ракель чрезмерной щепетильностью, излишней самовзыскательностью. Надо жить проще, не усложнять жизнь ни себе, ни другим; и, конечно, сама неотступно следовала этому принципу. Поэтому у нее всегда было прекрасное настроение, не омрачаемое никакими муками и сомнениями. Вот и теперь, она без конца твердила Ракель, что Макс сам все уладит, в его интересах не допустить, чтобы все раскрылось – не сумасшедший же он в конце-концов.

– Но ведь Антонио может обо всем догадаться, он вовсе не дурак – предположила Ракель.

– Конечно, – усмехнулась Марта, – не дурак и к тому же красавец…

Нет, Ракель было не до шуток: красавец или не красавец, он их запросто может отправить в тюрьму. Эта мысль не давала ей покоя, но Марта уверенна и спокойна: им повезло – Антонио потерял память. Он ведь ни разу не сказал Ракели: «Нет, свадьбы не было!» Значит, он и в самом деле не помнит, как все происходило. Но Ракель ни минуты не сомневалась, что Антонио обо всем догадывается и, если молчит, – то просто играет с ними до поры, как кошка с мышками. Ракель задумалась над ужасным положением, в котором она очутилась по вине Макса.

В чем-то Марта была права: время упущено. Если уж Ракель хотела быть честной и принципиальной, надо было признаваться сразу, как только узнала, что Макс не Антонио. А теперь где логика? Ее фотография напечатана в газетах, все знают, что Антонио ее муж… Теперь заявлять, что все это сплошной обман, – поздно, да кроме того, эти постоянные угрозы Макса, упреки Марты! Будь она одна, куда ни шло, но ведь за шантаж привлекут как соучастников и ее, и сестру, и отца. Марта так ей и заявила: если это случится, все будет на ее совести. Имеет ли она право брать на душу такой грех?..

Ракель тяжело вздохнула, в который раз тщательно оправила атласное полосатое покрывало на кровати, вызвала неудовольствие сестры: сколько можно возиться с постелью, они тут все подумают, будто у них и служанки-то не было никогда, все делали сами…

На утро Антонио вызвал к себе Пабло Мартинеса. Потом должен был зайти их семейный врач доктор Пласенсиа – Антонио уже условился с ним. Встретив внизу Макса, Антонио глядя пристально на брата, еще раз поинтересовался, где Макс нашел брачное свидетельство и билет на самолет в Гвадалахару, – единственные доказательства, как подумал про себя Антонио… Он еще и еще раз спрашивал Макса, что тот выяснил в Гвадалахаре, кто был свидетелем на его свадьбе, в самом ли деле под документом стояла его подпись… Ответ Макса был тверд: подпись, без сомнения, Ломбарде.

– Без сомнения? – переспросил Антонио. – Я, действительно, кое-что не помню из последних событий. Но… если я женился на ней, значит я любил ее… А когда я ее увидел, она мне была совершенно безразлична. Кроме того, предполагается, что я ее знаю в течение нескольких недель, даже месяцев… Почему же я совершенно не помню ее лица? И лица ее сестры тоже, и ее отца? У нее ведь есть отец?

– Да, есть, – подтвердил Максимилиано.

– И что он за человек? – снова пристально посмотрел Антонио на Макса.

– Да, старый черт. Может, была какая-то причина, по которой ты забыл все с ней связанное? Послушай, я тебе советую никому не говорить о твоих сомнениях.

– Почему?

– Ну, прежде всего, чтобы избавить от страданий твою жену. Потом, если это станет известным, может произойти скандал. Многие наши друзья уже ее знают, мы представили ее как твою супругу… и сказали, что знали ее и раньше. Так что, если ты теперь ничего к ней не чувствуешь, потребуй развода. Не думаю, что тебе стоит жить с женщиной, которая тебе совершенно безразлична.

– Хорошо, я подумаю над тем, что ты сказал. А сейчас позови Ракель…

Боже, как устала Ракель от советов и наставлений Макса! Еще только начался день, а он уже тут, у нее в комнате, говорил, что Антонио хочет ее видеть. И тут же, жарко дышал ей в затылок – она сидела около туалетного стола – умалял не выдавать его, предвидел, что Антонио попросит у нее развод.

– Прости меня, жизнь моя! – молил он. – Все будет хорошо! Послушай, когда он начнет расспрашивать тебя, расскажи ему, как мы с тобой познакомились, но так, словно это был не я, а он. Постарайся говорить спокойно, чтобы он ничего не заподозрил. И не забывай, что я люблю тебя, Ракель.

– Никогда больше не говори мне об этом! Ясно? Никогда! Я не желаю этого слышать.

– Но это правда! Я люблю тебя! Не дай Антонио обмануть тебя, он, конечно, постарается выглядеть любезным, но он негодяй и ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего.