Кэндес Бушнелл - Стервы большого города

«Viva la Victoria!» [18] «Да здравствует Виктория!» (исп.). — гласил один из заголовков над фотографией, где она танцевала на столе.

Боже, ужаснулась Виктория, вглядываясь в снимок. Она вскинула одну ногу и, кажется, потеряла туфлю. Неудивительно, что горничная посмотрела на нее с таким неодобрением. Не очень-то профессионально танцевать на столе в одной туфле. Но кто-то же должен был это сделать… а из того, что Виктория могла разобрать, плохо зная французский, было ясно: вечеринка имела оглушительный успех. Возможно, все же причин для беспокойства нет.

Но гневное лицо Пьера опять появилось перед ней, как кадр из фильма. На корме яхты устроили дискотеку с мигающим инфракрасным светом, и сейчас Виктория мысленно увидела Пьера, стремительно уползавшего под вспышками фотокамер по обитому шкурами пони мату. Право, Пьер красив, но не в тот момент, когда злится. Он морщится, и его лицо становится похожим на перепеченную картофелину. Хоть бы кто сказал ему об этом.

Голова болела. Ничего не поделаешь, придется спуститься в ресторан, известный своими непомерными ценами — за чашку кофе вполне могли взять двадцать долларов. Виктория, пошатываясь, добралась до гардероба, достала льняное платье и туфли-шлепанцы. Потом побрела в ванную почистить зубы и выразительно улыбалась горничной до тех пор, пока та не поняла намека и не ушла. Тогда Виктория посмотрела на себя в зеркало. Маска для сна, в которой она спала, сползла на макушку, как гусеница, и теперь волосы стояли дыбом, будто на парике, в котором актер изображает ужас.

Виктория намочила волосы, но они снова поднялись. Она вернулась в спальню и увидела в кресле длинный шарф-кушак из белого шелка с кистями на концах. А это чье? Явно мужской — такой шарф-кушак надевают со смокингом. Взяв шарф, Виктория уловила легкий запах французского одеколона. Нахмурившись, она перед зеркалом обмотала голову шарфом, отметив важную деталь: таинственный мужчина догадался уйти, пока она не проснулась, благодаря чему оба избежали неловкости.

Она обвела взглядом комнату и увидела на столе большие черные солнцезащитные очки. Тоже не свои. Виктория надела их, посмотрела в окно на солнце и вышла из номера. Что ж, думала она, осторожно спускаясь по мраморной лестнице на первый этаж, что бы там ни произошло прошлой ночью, сегодня по крайней мере чудесный день. Наступило воскресенье, и Виктория ничего не планировала — может, посидит у бассейна. Она наверняка встретится со знакомыми, и вполне вероятно, что кто-то пригласит ее на ленч. Виктория закрыла уши ладонями. Мраморные ступени такие гулкие, хоть бы ковер положили, что ли. Стук ее каблуков по мрамору разносился по вестибюлю как выстрелы. А теперь и портье смотрел на нее нахмурившись. Выйдя из-за стойки, он приблизился к Виктории.

— Ах, мадам. Я должен кое-что отдать вам. — Он подал ей часы. Виктория в недоумении уставилась на них, гадая, как ее часы попали к портье. Тот, наклонившись вперед, сказал с видом заговорщика: — Вероятно, вы потеряли их прошлой ночью. Во время игры в покер. Джентльмен, который выиграл, хотел, чтобы их непременно вернули вам.

В покер?

Виктория поблагодарила портье и, вымученно улыбаясь, надела часы.

— Вы хорошо себя чувствуете, мадам?

— О да. Прекрасно. Лучше некуда. — Она помолчала. — А этот мужчина?..

— Ушел утром, с полчаса назад. Сказал, что возвращается на свою яхту и не уверен, увидит ли вас.

Не очень-то приятное сообщение, поэтому Виктория решила не расспрашивать дальше.

— Спасибо, — сказала она и медленно двинулась по вестибюлю. По всему помещению были расставлены обитые шелком диваны, маленькие мраморные столики и канапе. Настоящее минное поле — в любой момент можно на что-нибудь натолкнуться!

Виктория добралась до двери, обшитой деревянными панелями, в другом конце вестибюля. Дверь вела к еще одной мраморной лестнице, которую следовало преодолевать осторожно, — и в парк внизу. Виктория вышла на улицу и поправила солнечные очки. Покер! К несчастью, это похоже на правду.

Перед покером она никогда не могла устоять. И по некой достойной сожаления причине покер всегда сопровождался большими дозами скотча. Двигаясь очень аккуратно, словно стеклянная, Виктория бочком, как краб, спустилась вниз.

Кирпичная дорожка вела в ресторан через лабиринт высоких живых изгородей. Из-за очередного поворота стремительно выкатилась детская прогулочная коляска, едва не столкнувшись с Викторией. Та в последнюю секунду отскочила, почти упав на изгородь.

— Простите, пожалуйста, — прозвучал приятный английский голос и тут же добавил: — О, дорогая! Это вы. Я не узнала вас из-за очков. А вы рано встали.

— Да? — Виктория с храброй улыбкой выбралась из кустарника. Женщина оказалась одной из нескольких англичанок, с которыми она познакомилась вчера на вечеринке. Но как же ее зовут? Что-то необычное, похоже на сорт яблок «Грэнни»… Грэнн, точно, с облегчением вспомнила Виктория. Как будто бы она провела с этими англичанками несколько часов. Они такие забавные… и так неприлично себя вели. Их мужья были деловыми партнерами Пьера, и эти женщины проводили время, бродя по магазинам, посещая вечеринки, летая по миру на частных реактивных самолетах и устраивая, как они без конца повторяли, «скандалы». По их рассказам выходило, что «поскандалили» они почти во всех странах мира…

— Вчера ночью вы немножко выпили, дорогая, — заметила Грэнн. — Впрочем, как и все мы. И вы совершенно правы. — Она кивнула на младенца в коляске. — С малышами та-а-ак скучно.

— Я это сказала? — в ужасе спросила Виктория. — Уверена, я не это имела в виду. Я понятия не имела, что у вас ребенок…

— Вы были сногсшибательны, дорогая. В вас все влюбились. А мой муж говорит, что вам незачем бояться Пьера. Он старый пердун. Его мать — швейцарка, кстати, поэтому он такой озлобленный…

— Пьер… — прохрипела Виктория.

— Несмотря на то, что случилось, вы должны приехать к нам в Гштаад в феврале. — Грэнн похлопала Викторию по руке. — Номер своего мобильника я оставила у портье… Пока, дорогая! Позвоните нам, — бросила она через плечо и быстрым шагом пошла прочь, увозя ребенка.

Виктория решительно двинулась вперед. Она должна выпить кофе. Ее охватило неприятное чувство, что с Пьером что-то произошло. И не очень хорошее.

Короткая деревянная лестница вела в ресторанное помещение под открытым небом, и, поправив шарф так, чтобы прикрыть уши, Виктория начала подниматься по ней, стараясь держаться как можно непринужденнее. Если прошлой ночью с Пьером случилось что-то действительно нехорошее, она обязана вести себе естественно, как будто все в порядке. Правда, возможно, что лишь нескольким людям известно о неприятном происшествии. Если вообще оно имело место.