Дебора Диксон - В ожидании чуда

Он вгляделся в ее лицо, уверенный, что увидит на нем сожаление. Но не смог определить этого, потому что глаза Джесси были закрыты так же плотно, как и прежде. Но бедра ее медленно начали двигаться, испытывая его, заставляя придержать ее, опасаясь, что исчезнет последняя крупица его самообладания.

— Посмотри на меня, Джесси, — приказал он, и напряжение в его голосе было очевидным даже для него самого.

Она медленно открыла глаза, но в них не было ни сожаления, ни страха. Только страсть и ожидание. И доверие. Это сочетание оказалось смертельным. Когда он слегка отодвинулся, она втянула воздух, всхлипнув от разочарования, а не от боли. А когда снова вошел в нее, она издала вздох облегчения.

— Еще, — просила она тихим, словно вздох, голосом.

С каждым толчком Салли все убыстрял темп, пока не почувствовал, что ее тело подхватило его ритм. Желание достичь освобождения мучило их, они никак не могли получить его, оно приближалось с каждым разом, как он заполнял ее собой. Ее взгляд ни разу не дрогнул. Он ни разу не подумал о том, чтобы остановиться. Да и не смог бы.

Наконец глаза Джесси снова закрылись, а спина выгнулась дугой. Руки вцепились в края подушки, и она простонала его имя так тихо, что он едва расслышал. Потом она ахнула, но все равно он не был готов к сотрясающей все тело Джесси дрожи удовлетворения.

Ее оргазм потряс его, погрузил в наслаждение, которое разрушило всю его сдержанность. Когда ее восторг проник в его душу и необратимо связал с ее душой, из горла Салли вырвался хриплый стон. Его самого начала сотрясать дрожь наслаждения, заставляя двигаться мощными толчками, отказавшись от всякой попытки контроля. Существовала только Джесси, дрожь ее тела под ним, ощущение сжимающей его плоти, когда он выплеснулся в нее. Так глубоко, как только мог проникнуть.

Раскаты далекого грома замерли, когда Салли наконец вынырнул на поверхность. Реальность позвала его, как всегда, и впервые в жизни ему пришлось сделать над собой гигантское усилие, чтобы оторваться от женщины. Если он не отодвинется на некоторое расстояние, то снова будет заниматься с ней любовью, а он не мог так рисковать. Он уже проиграл Джесси достаточно большую часть самого себя.

К тому времени, как он натянул джинсы и поднял свою рубашку, собираясь предложить ей, Джесси свернулась клубочком в изголовье его кровати, прижав к себе обеими руками подушку из соображений скромности. Ее вид потряс его до глубины души. Ему хотелось успокоить ее, хотелось снова оказаться в ней. Она принадлежит ему. Он никогда не предполагал, что такое возможно.

Если ему был необходим визуальной образ того, что произошло в действительности, то лучшего он и придумать не смог бы. Нельзя отрицать, что Джесси отдалась ему, изменив всем своим обычаям. Слепо веря, что он не причинит ей вреда.

Потрясенный, Салли понял, что она не могла доверить ему правду, поэтому отдала то единственное, что могла дать. Себя. А он этого не заслуживает. Джесси должна была сберечь себя для человека, который умеет любить. Он же ничего не мог предложить ей.

Тревога неожиданно сжала его сердце. Джесси позволила ему шагнуть прямо в ловушку. Она намеренно положила в эту ловушку приманку. Но сексуальные чары захватили их обоих. Она не представляет себе, на что он способен, не представляет, чем рискует, уничтожая контроль, который сдерживает тьму.

Не сказав ни слова, он бросил ей свою рубашку и вышел из комнаты. Ему невыносимо было смотреть на то, что не должно принадлежать ему. Он имел дело с жестокими, темными сторонами жизни. Его душа обладала способностью к насилию, с которой он боролся каждый день. Он был плохим до мозга костей, а Джесси заслуживает лучшего. Любая женщина заслуживает лучшего. Джессика поймала рубашку, которую он кинул ей, не понимая, что же случилось. Он снова был полон гнева. Она сделала непростительную вещь. Соблазнила Салливана Кинкейда и заставила его потерять контроль над собой. Она ожидала от него чего-то настоящего и получила. Теперь ей оставалось только держаться за это. По крайней мере, в дальнем уголке своего сердца, куда никто не может заглянуть.

Натягивая его рубашку, Джессика закрыла глаза и прижала воротник к своему лицу. Салли. Каждая клеточка ее тела помнила его прикосновения, короткое мгновение боли, ощущение его горячей плоти внутри себя, невероятное выражение благоговения и нежности на его лице, когда он заставил ее открыть глаза. Ему хотелось этого соединения, хотелось знать, что здесь нет ошибки, что она принадлежит ему.

В тот момент, впервые за долгое время, она почувствовала себя в безопасности, поняла, что кому-то нужна. У Салли был настоящий талант — давать обещания одним прикосновением, одним взглядом. С ним она была бы в безопасности, но это обещание также означало, что она не может в него влюбиться. Только не в Салли. О нет, этот человек был сам по себе. Он не позволил бы любить себя.

"Да поможет Господь любой женщине, которая полюбит этого мужчину! "

Да поможет Господь ей самой, потому что она, кажется, оказалась этой женщиной.

Джессике дороги были те мимолетные узы, которые возникли между ними, когда он вошел в нее. Когда он, наконец, полностью подчинился тому, что между ними произошло. Когда он нуждался в ней, чтобы встать на якорь и вернуться домой. Она хотела, чтобы он вернулся навсегда.

"Хотела луну с неба! " Хотела получить звезды, но ад обещал быть более реальной наградой.

Их близость все изменила, но ничего не решила. Проблемы остались те же. Все еще надо было защитить Айрис, спасти Фила Мунро и лгать. А потом, когда все кончится, если она останется в живых, надо собраться с духом и сказать правду.

Салливан Кинкейд мог простить ложь, убийство взломщика, попытку спасти Фила, но никогда не простит прошлого. Для него она всегда будет убийцей. Убийцей на службе правительства, но все равно убийцей.

Салли не очень-то умеет прощать. Ни себя. Ни окружающих. Зная это, она вышла из спальни, чтобы встретиться лицом к лицу с человеком, в которого влюбилась. А надо было притворяться, что не произошло ничего из ряда вон выходящего.

За спиной у Салли скрипнула дверь, но он не доверял себе настолько, чтобы обернуться. Гроза миновала, двинулась в глубь материка, и теперь над океаном сиял лунный свет. Салли уставился на пляж, на откатывающиеся волны, оставляющие на песке ручейки из жидкого серебра. Это напомнило ему о том, как Джесси принадлежала ему, оставив в нем яркие, чувственные воспоминания, которые никогда не исчезнут.

Он почти ненавидел ее за это.

Его первые слова были намеренно грубыми. Ему наплевать. Доза реальности никому еще не повредила, а вот разочарование, напротив, могла погубить. Они погубили его мать. Джесси лучше знать расклад, даже если он вынужден будет насильно вдолбить ей правду, как последний сукин сын.