Маргарет Смит - Мой строптивый малыш

Мужчина принялся покрывать поцелуями ее шею, опускаясь все ниже, а когда провел рукой ей по животу, Эмили вздрогнула и застонала.

— В больнице я задал тебе вопрос. И думаю, ты тогда солгала мне, Эмми, — произнес он хриплым шепотом, уткнувшись ей в плечо. — Теперь я хочу знать правду. — Он поднял голову и заглянул ей в глаза. — У тебя были еще мужчины? После меня?

Что-что? — ошарашено уставилась на него Эмили.

У тебя были мужчины после меня? — хрипло повторил Тони, и лицо его исказилось от напряжения.

Не в силах лгать она покачала головой.

Нет, у меня никого не было.

Он долго смотрел на нее. Пристально, испытующе.

Почему, Эмми? — спросил наконец с неожиданной нежностью.

Она попыталась взвинтить себя, разозлиться— мол, какое он имеет право задавать ей такие вопросы?! — но даже на это сил сейчас не было. Желание куда-то пропало, остались лишь холод и боль. Мелькнула мерзкая мысль: а не мстит ли он ей за то, что три года назад получил отказ? И если сейчас сказать правду, что она его любит, это даст ему очень мощное оружие против нее. Нет. Только не это.

Я была занята, — натянуто проговорила Эмили, — много работала, мне было не до мужчин. На какие-либо отношения не оставалось ни сил, ни времени.

— Это единственная причина?

Эмили нахмурилась, пытаясь понять, что именно прозвучало сейчас в его голосе. Беспокойство? Да нет, быть такого не может. Станет волноваться из-за того, сколько у нее было мужчин. Разве что гордость заела. Или он хочет услышать, что у нее никого не было только потому, что все эти годы она страстно и нежно любила только его, Энтони? Хочет, чтобы Эмми призналась ему в любви, пролила бальзам на уязвленное самолюбие? Эмили да жепритихла в испуге. А вдруг он догадался? Только из-за того, что она распалилась от его ласк, он, должно быть, возомнил…

Ей сделалось еще больней и горше.

Если хочешь знать, я не встречалась с другими мужчинами вовсе не из-за тебя.

Даже в темноте было видно, как болезненно скривились его губы. Эмили попыталась вырваться, но Тони схватил ее за руки и крепко прижал к кровати. И тут она все-таки разозлилась.

Я тебе доверяла тогда, три года назад. А ты меня предал! — вырвалось у нее.

Эмили совсем не хотела поднимать эту тему, однако слово не воробей. И сейчас уже поздно жалеть о сказанном. К тому же он ее действительно предал, когда попытался вмешаться в карьеру. Она никогда ему этого не забудет. И никогда не простит.

Вернее, это ты себе вбила в голову, что я тебя предал, — тихо вымолвил он.

Ничего я себе не вбивала в голову. Все так и было.

Эмили вдруг показалось, что Тони улыбнулся, довольный, как человек, который нежданно-негаданно нашел ответ на загадку, донимавшую его годами. Странный он все-таки. Невозможный. Язвит и сердится, а буквально через секунду радостно улыбается. И главное, совершенно неясно, чем вызвана такая разительная перемена.

И не успела она как следует об этом подумать, как Тони опять рассердился.

Господи, Эмми, ты хочешь сказать, что три года назад ушла от меня из-за какого-то идиотского фильма?

Не из-за фильма, Тони. Из-за тебя. Я тебе доверяла. Мне казалось, ты понимаешь, как серьезно я отношусь к карьере. Мне предложили хорошую роль, а ты ее отдал кому-то другому.

Черт возьми, Эмми, неужели ты даже не потрудилась задуматься, почему я порекомендовал на ту роль другую актрису?

Эмили ошарашено уставилась на него. До нее вдруг дошло, что она действительно даже не спросила у Тони, почему он так поступил. Ей тогда и в голову не пришло, что у него могли быть иные причины, не зависящие от их отношений. Неужели?..

Я… я просто подумала…

Что ты подумала? — Он ожег ее яростным взглядом. — Что я так одержим твоим телом, что готов отобрать у тебя роль, лишь бы спать с тобой каждую ночь?

Эмили почувствовала, что краснеет. Хоро шохоть в комнате темно, и Тони этого не видит.

Ты хотел, чтобы я бросила сниматься. Ты мне сам это сказал! И что я, по-твоему, должна была подумать?

Тони в ярости резко отшатнулся, отпустил Эмили и, отодвинувшись, лег на спину.

— Мне наплевать, что ты подумала. — В каждом его слове сквозил холод. — Действительно наплевать. Если ты со своим умишком способна вообразить ничего другого — это твои трудности.

— Но если была какая-то причина…

— Забудь! — с горечью процедил он. — Надо было тогда спрашивать. Сейчас это уже неважно. Ладно, давай спать. У нас завтра будет тяжелый день.

Дрожащей рукой Эмили поправила кружева у себя на груди и, отвернувшись от Тони, уставилась в окно. Неужели она ошибалась три года назад? До чего невыносимо так думать.

Впрочем, сейчас это действительно уже неважно. Как бы Тони ни относился к ней раньше, теперь он, должно быть, ее ненавидит…

Эмми!

Женщина вздрогнула и повернулась к своему спутнику, который сидел за рулем машины, мчавшей их по оживленному шоссе.

Ты вся дрожишь. — Тони нахмурился. — Может быть, поднять стекло?

Эмили и вправду было зябко, но не от холода, а от неприятных мыслей.

Да, а то я немного замерзла. Если ты не против…

Надо было сразу сказать, — процедил Тони сквозь зубы, берясь за ручку на дверце.

Эмили криво усмехнулась и уставилась в окно. Это был их первый с Тони разговор после того, как они покинули гостеприимный дом Стэна Райта. Интересно, им теперь всегда придется так «активно» общаться?

Она украдкой вздохнула и обернулась на заднее сиденье, где стояла корзина с Вонгом. Кажется, ее любимец успокоился. Во всяком случае, он прекратил орать. Вонг ненавидел, когда его сажали в корзину. Если бы Эмили ехала одна, она бы позволила коту свободно разгуливать по салону, но у Тони было на этот счет свое мнение, а препираться с ним совсем не хотелось.

Эмили неожиданно ощутила какое-то смутное беспокойство. Не сразу сообразив, в чем дело, она только потом догадалась, что просто переживает из-за того, как ее встретят мама и отчим Тони. Особенно — мама.

Какая она, интересно: замкнутая и чопорная или, наоборот, веселая и общительная? Терпимая или строгая? Властная или мягкая? Как отнесется к своей будущей невестке? Одобрит ли выбор сына?

Молодая женщина нервно расправила на коленях свой шелковый сарафан и вдруг поняла, что очень хочет понравиться маме Тони. Но почему? А ведь такое с ней происходит не в первый раз: Эмили всегда хотелось, чтобы ее любили и относились к ней с пониманием, но всякий раз, когда кто-нибудь проявлял искреннюю заботу, она замыкалась в себе, охваченная каким-то безотчетным страхом.

— Мама ждет тебя с нетерпением.

Поймав настороженный взгляд спутника и сообразив, что он пытается разрядить напряжение, Эмили с радостью ухватилась за эту возможность. Ей так надоело, что он сидит рядом как чужой. Такой холодный и неприступный.