Стефани Ховард - Свидание на Елисейских полях

— Как вы можете хладнокровно сидеть передо мной и играть словами? Как смеете уверять, что не лгали мне? Я доверяла вам! Я верила! А вы с самого начала играли со мной. Вы бессовестный лжец! Вы даже не потрудились сказать, кем являлись на самом деле! Вы врали мне каждый раз, когда открывали рот!

— Джорджия! Ради Бога!.. Это неправда! Жан-Клод вскочил на ноги, а в его взгляде отражалось беспокойство — хотя оно, вероятно, было таким же лживым, как и все остальное. Джорджия догадалась, что было у него на уме. Он хотел подойти и обнять ее. А девушка не желала этого. Она пока не была к этому готова. Ей требовалось время. Чтобы побыть одной. Чтобы как-то упорядочить путаницу в голове. — Нет!

Когда Лассаль двинулся к ней, она выставила вперед руку. Но его, конечно же, это не остановило.

— Нет! — вновь воскликнула девушка. Затем, повинуясь неведомому порыву, наклонилась, схватила свой нетронутый бокал и выплеснула виски Лассалю в лицо.

Жан-Клод резко остановился, словно ошпаренный, и на мгновение замер. Невозможно было понять, что выражало его лицо. Затем он полез в карман, вынул чистый платок и, ни слова не говоря, вытер лицо. Потом отшвырнул платок в сторону. Джорджия наблюдала за ним с колотящимся сердцем. Она вовсе не жалела о том, что сделала. Ей было необходимо как-то остановить его. Если бы она позволила Жан-Клоду дотронуться до себя, то тут же сдалась бы. Тут же его простила бы, а Джорджия этого не хотела. Она не должна спешить. Ей требуется время.

Наконец он заговорил:

— Я сделал все возможное, чтобы объясниться с вами. Я сказал вам, что виноват, и не отказываюсь от своих слов. Сожалею, что не сказал вам все с самого начала. Я нарушил свою клятву и исповедался перед вами отчасти потому, что должен был это сделать, но больше из-за того, что устал обманывать вас.

Джорджия ничего не ответила, потому что ей нечего было сказать, а Лассаль отвел взгляд и отступил назад.

— Сейчас я должен уйти. — Он посмотрел на часы. — Вы пришли в шесть, когда мне нужно было встречаться с клиентом, поэтому у меня нет иного выбора, как сделать это сейчас. Почему бы вам не остаться здесь вместо того, чтобы улетать? — Жан-Клод снова взглянул на нее, и выражение его лица смягчилось. — Боюсь, я не смогу отвезти вас сейчас в аэропорт, тем более что нам о многом нужно поговорить. Если я отменю вечернюю встречу, то вернусь не очень поздно.

— Спасибо, но я предпочитаю уехать. Джорджия не хотела разговаривать. Все, о чем она мечтала, — это исчезнуть. Сейчас девушка была не в состоянии думать — и не сможет, пока не окажется подальше отсюда, подальше от него и всего с ним связанного. Стоило ей лишь взглянуть на Жан-Клода, как у нее начинала кружиться голова.

— Я могу взять такси, — сказала она. — Меня это вполне устроит.

— Вы уверены, что именно этого хотите?

— Да, конечно. — Джорджия встала. — Вас не затруднит заказать мне машину?

Жан-Клод не настаивал. Он лишь сделал то, о чем она его попросила, затем, вопреки протестам Джорджии, проводил до выхода, а через десять минут подошло такси.

Ни слова не говоря, девушка села в машину. Поскорее бы исчезнуть. Она даже не взглянула на Лассаля, когда он сказал ей:

— Мне жалко, что вы уезжаете именно так. Она уже опустила стекло, отделяющее ее от водителя, и попросила ехать, даже не попрощавшись с Жан-Клодом.

— Merci, mademoiselle. Et bon voyage [12] Спасибо, мадемуазель. Счастливого пути (франц.). . Водитель остановил машину напротив зала вылета, и Джорджия дала ему довольно щедрые чаевые, досадуя, что это ее единственный вклад в стоимость поездки. У Жан-Клода, похоже, кредит в таксомоторной компании, и он заранее договорился, чтобы стоимость поездки записали на его счет.

Неужели он всегда все держит под контролем, даже ее отъезд? Лживый, отвратительный соглядатай!

Джорджия подошла к столу регистрации и заняла очередь. Она немного успокоилась, пока ехала в такси. Съежившись на заднем сиденье, слепо уставившись в окно, девушка чувствовала, как ее напряжение постепенно ослабевает, а сердце успокаивается. В желудке до сих пор ощущалась свинцовая тяжесть, но мысли постепенно приходили в порядок.

Как он мог так обмануть ее? Как мог? Как он МОГ? Как ему удалось продолжать разыгрывать этот лживый спектакль? Она влюбилась в него, но даже не знала, кто он на самом деле!

Парочка, стоявшая перед Джорджией, уже дошла до стола и ставила свой багаж на весы. Мы должны поговорить, сказал он. Но она не желала говорить. О чем тут можно было говорить? Он обманул ее, и точка. Она правильно поступила, не захотев обсуждать эту тему.

Дернувшись, конвейер потащил сумки впереди стоявшей пары, и теперь настала очередь Джорджии. Девушка-контролер приветливо улыбнулась ей.

— Добрый вечер. Ваш билет, пожалуйста.

Джорджия кивнула, собираясь достать его, но внезапно замерла.

Действительно ли она правильно поступила?

Или все-таки совершала большую ошибку? Какое-то мгновение девушка стояла неподвижно, а мысли вихрем кружились в ее голове. Вдруг ее осенило. Она резко шагнула назад, сжимая ручку своей сумки.

— Простите, — произнесла Джорджия неожиданно спокойно, — но я передумала. Я не полечу.

Затем она развернулась и направилась к выходу, совершенно не обращая внимания на насмешливо-изумленные взгляды, сопровождавшие ее до тех пор, пока она не исчезла за автоматическими дверями.

Джорджия оставила сумку в холле и прошла в гостиную. Она знала, что ей придется ждать долго, потому что Жан-Клод не отменит свою вечернюю встречу и, возможно, вернется не раньше полуночи. Но ожидание ее не пугало, она радовалась, что вернулась. Опустившись на один из диванчиков, она сбросила туфли и с удовольствием откинулась на большие мягкие подушки.

Она поступила правильно. У нее не было в этом никаких сомнений. Им действительно нужно поговорить. Как сказал Жан-Клод, это очень важно. Но чем больше Джорджия об этом думала, тем меньше ей хотелось требовать от него еще каких-либо объяснений.

Он уже и так все объяснил. И если бы в тот момент это не явилось для девушки таким потрясением, она бы еще тогда поняла, что у Лассаля не было другого выхода, кроме как держать ее в неведении. Клятва есть клятва. И Жан-Клод прав: сказав Джорджии о своей профессии адвоката, он дал бы почву для подозрений. Дюваль и адвокаты были неразрывны в представлении девушки.

Нет, он был обязан поступить таким образом, и с ее стороны не следовало обвинять его. Пожалуй, она должна быть польщена, что Лассаль в конце концов ей обо всем рассказал. Ведь он сделал это, потому что доверял Джорджии и беспокоился о ней.

Когда Жан-Клод вернется, она извинится, что сбежала от него в приступе злости; и он не будет сердиться на то, что Джорджия убедила портье пустить ее в квартиру. Она ведь сделала так, хотя и слегка запоздало, как хотел Лассаль, — решила дождаться его.