Лариса Кондрашова - Замуж - не напасть

— Эдуард тебя обижает? — спрашивает подругу Евгения.

— Он пьёт мою кровь! — безрадостно шутит Надя. — Я тебе никогда не жаловалась, но, кажется, я опять ошиблась! Что скажут люди? Второй брак, и опять неудача? Видимо, всё дело во мне самой! В легкомысленности, с какой я отношусь к жизни!.. Но я же не знала, что так получится!

— О чём ты беспокоишься?! — успокаивает её Евгения. — Что подумают другие! На всех не угодишь. Ты же не просто так…

— Просто так! — перебивает её Надя. — Вдруг во мне проснулась какая-то идиотская бесшабашность: впервые на меня ТАК смотрел мужчина. Он вдруг будто остолбенел. И сказал нерешительно, словно боясь поверить: "Наташа!.."

— Ты об Эдике?

— А о ком же ещё? Разве тебя не удивило, что я вдруг за один день, круто переменила свою судьбу? Он всю жизнь вспоминал эту Наташу, с которой, считает, по глупости расстался. И женился на другой — из принципа! И потому никого в жизни больше не любил, всё ждал чего-то…

— Ты думаешь, с Володей была бы счастлива?

— При чём здесь Володя? — отмахивается Надя, начисто забыв, что если бы не её регистрация с Эдиком в пятницу, она вышла бы за Вовика в субботу. — Эдик так всю жизнь и прожил в уверенности, что он упустил в своей жизни великую любовь. Потому и за меня ухватился — на горе, я оказалась шибко на неё похожей. Теперь-то я думаю, что его расставание с Наташей не ошибка, а её сознательный побег от него. Побег, который через много лет бумерангом зацепил меня.

— Выходит, моя подружка несчастлива? А я только успела порадоваться!

Увы, всё, что может сделать для неё Евгения. Посочувствовать. Но Наде пока хватает — лицо её освещает благодарная улыбка.

— Спасибо, что выслушала. Что упрекать не стала.

— Упрекать? Я?!

— Ну, мама же упрекает: мол, сама виновата, никто не гнал тебя шею… Выговорилась, вроде легче стало. Надо и поработать!

Она пододвигает к себе бумаги, и Евгении ничего другого не остаётся, как покинуть её кабинет.

Домой она приходит в мрачном настроении. Просто не от чего радоваться. Надежда влипла со своим замужеством. А Евгения вообще у разбитого корыта. Один только Зубенко благоденствует. Безнаказанный. Надо попортить ему кровь. Он же считает её лопухом. Трусливым и безвредным. Который побоится на него замахнуться…

И она набирает под горячую руку номер Зубенко. Он мог быть где угодно: на дежурстве, у друзей, у бабы, но лопухам везёт в такие вот минуты: он оказывается дома!

— Ты ещё на свободе, падла? — спрашивает она, с удивлением вслушиваясь в собственный, кажущийся чужим, голос, который произносит ненавистное ей прежде слово.

— Кто это? — строго осведомляется Сергей; он не Лопухина, он не боится.

— Единственная, кто знает правду.

— Какую интересно правду? — злорадно интересуется он. — Что ты, Женечка, можешь знать обо мне?!

— Гораздо больше, чем ты думаешь.

— Милая моя, слово к делу не пришьёшь!

— Но слово-то было!

— Было. Я и сейчас могу подтвердить, но только тебе одной, что Мария получила по заслугам. И рука моя не дрогнула! И кошмары меня не мучают! Ты довольна?

— А пистолет твой нашёлся?

— Пистолет?.. Так это ты? А знаешь, что у меня до сих пор не сгибается сломанный палец? На правой руке! И я чуть не лишился звёздочки…

— Значит, верховный суд всё-таки есть? Он не воздал тебе по заслугам, но какие твои годы?!

Он грубым, хриплым голосом тихо смеётся.

— Ты не представляешь себе, какой криминогенный у нас город! Например, какой-то маньяк, кстати, как раз в районе, где ты живёшь, убивает женщин. На сегодняшний день уже пять трупов! Представь, они возвращались с работы. Ничего не предвещало такой страшной гибели, по улицам ещё ходил народ, но он как-то исхитрился!.. Ты не боишься ходить одна?

— Не боюсь!

— И те, жертвы, тоже не боялись. Надо же, какое совпадение! А ведь народ недаром говорит: береженого Бог бережет!

— Зря ты стараешься меня запугать. Начхать я хотела на твои угрозы!

Она кладет трубку и думает: "Надо срочно поменять замок! Он толком не закрывается, заедает." Сейчас, конечно, уже все магазины закрыты, но где-то в ящиках кухонной стенки должен быть новый замок. Красивый и блестящий. Год назад его забраковал Аркадий: слишком сложный в установке. Тогда он не поленился поехать в хозяйственный магазин, чтобы выбрать другой, попроще и подешевле.

Неужели этот рассчитан на какие-то особые руки и мозги? Наверное, повсюду их устанавливают обычные отцы семейств. Неужели у нее, у инженера, не хватит ума в нем разобраться? Она раскладывает замок на кухонном столе и внимательно изучает инструкцию, к которой приложен чертеж замка. Если вспомнить, чертежи — это как раз её хлеб!

Глаза боятся — руки делают! Для начала, похоже, придется извлечь старый замок. А у него как назло не выкручивается болт. Резьба сорвана, ставит она диагноз и, безуспешно провозившись с отверткой, включает электродрель. Правда, сверло все время соскальзывает, не желая останавливаться в одной точке.

Приходит к себе в квартиру муж Кристины.

— Соседка, помочь?

— Спасибо, не надо, — отказывается Евгения. — Я уже разобралась!

— Смотри, чтобы обиды потом не было: шел мимо, не помог!

Лифт снует туда-сюда, народ возвращается с работы, а она все никак не справится со старым замком. Зачем отказалась от помощи соседа? Решила без посторонней помощи обойтись! В чужих-то руках все легче…

— Бог в помощь! — говорит прямо над ухом знакомый голос.

Евгения от неожиданности подпрыгивает, едва не воткнув сверло в палец. Оказывается, не такая уж она бесстрашная, какой хотела выглядеть перед Зубенко!

— Аристов! Опять ты подкрался!

— Я и не думал красться. Приехал на лифте, как и все. Это ты так увлеклась работой, что ничего не слышала. От Зубенко закрываешься?

Она обалдело смотрит на Толяна.

— А ты откуда знаешь? Шпионишь?

— Какое у тебя извращенное представление насчет обычного прохождения информации… Отойди-ка!

Он отстраняет её и сам берется за замок. И минуты не проходит, как он снимает его.

— Что ты собираешься ставить на его место? Покажи.

Толян бросает беглый взгляд на замок и хмыкает:

— Чем он тебя привлек: размерами или блеском?

В его голосе слышится обидный подтекст.

— Между прочим, я тебя не звала!

— Как же ты собиралась его ставить?

— Так, — пожимает она плечами, — стамеской бы отверстие расковыряла и как-нибудь впихнула…

— Ох, беда с вами, Лопухина! Надо же было вначале его разобрать, вынуть сердцевину. Остальная часть накладывается поверх и прикручивается.

Руки его, не переставая двигаться, разбирают замок, устанавливают. Он лишь немного поработал стамеской, никак не используя электродрель.

— Кесарю кесарево, а слесарю — слесарево, — говорит он, заканчивая работу и стоит в коридоре, пока Евгения сметает в совок стружки.