Лариса Кондрашова - Замуж - не напасть

— Спасибо, мама!

Евгения тронута. Действительно, хорошо бы переодеться во что-нибудь более легкое, домашнее — ведь под белым халатом у неё вязанное из ангорской шерсти платье!

Всю ночь Евгения спала, как на иголках. Все время ей казалось, что Толян зовет её. Она просыпалась, прислушивалась к нему, но он по-прежнему лежал без движения, так что она даже проверяла, бьется ли у него пульс!?

С пяти утра её уже бросает в дрожь при каждом шорохе извне. Толян пугающе неподвижен. Так люди не спят! К приходу медсестры она полностью "дозревает".

— Что вы собираетесь ему колоть?

— То, что назначил лечащий врач.

— Нужно, чтобы доктор осмотрел его сейчас!

Она становится возле кровати Толяна и закрывает его собой.

— Дежурный врач к нему даже не подошел!

— А зачем? Больной без сознания. Скоро лекарство подействует…

— Я не дам его колоть!

— Какая вы странная! — морщит нос медсестра. — Вы же не медик! Как можно чего-то требовать, когда сам в этом не разбираешься?

— Позовите врача! — твердо говорит Евгения.

— Когда ваш муж очнется, вы сами прибежите ко мне и будете умолять сделать ему укол!

Евгения опять садится на своё место у кровати и берёт безжизненную руку Толяна. Может, она неправа? И дежурный врач вовсе не должен навещать больного, который сё равно без сознания? Дал медсестре указания, и спи спокойно!..

— Опять народная медицина борется с официальной? — весёлым голосом произносит молодой мужчина в ослепительно белом накрахмаленном халате, чисто выбритый и благоухающий дорогим одеколоном. У Евгения Леонидовича халат голубой, а у этого… Но она вовсе не собирается вникать, что у них и как! — Чем недовольна жена нашего больного? Кстати, я отношусь к тем врачам, которые считают, что присутствие родственников в реанимационном отделении — нонсенс!

Евгения упрямо закусывает губу: она не даст так бесцеремонно на себя наезжать! Если надо, и до главного врача дойдёт!

— Гм-м… — покашливает врач на её настороженное молчание — ждал, что она станет просить прощения? — Что вас беспокоит?

— Его неподвижность! Со вчерашнего дня он не пошевелился!

Теперь она вспоминает, что вчера, ближе к полуночи, этот врач заглядывал в палату. Но только для того, чтобы спросить:

— Жалобы есть?

Он проверяет пульс Аристова, и в глазах его мелькает беспокойство.

— Ирочка! — тревожно бросает он проскользнувшей в дверь медсестре. — Позвони Зинаиде Емельяновне — она сегодня как раз дежурит. Пусть срочно подойдёт! А ты принеси…

Он вполголоса перечисляет названия лекарств, которые в ушах Евгении отзываются бубнящей абракадаброй. Но одно она понимает: неподвижность Толяна вовсе не так естественна, как пыталась убедить её медсестра.

Через несколько минут к двум, уже знакомым ей медикам, присоединяется третья — величественная женщина со строгим неулыбчивым лицом.

— Это ещё что за посторонние? — спрашивает она.

Евгения покорно выходит и без сил опускается на низенькую, обитую коричневым дерматином, кушетку. Она сидит так пять минут или полчаса, не ощущает, и приходит в себя от того, что строгая врачиха трогает её за руку. В руках её маленький кожаный чемоданчик, которого поначалу Евгения не заметила.

— Говорят, ты бузила? Врачу указывала? Молодец! Вовремя подняла тревогу.

И уходит. Евгению не удивляет её "ты" — Зинаида Емельяновна похоже, ровесница её матери.

На второй день Аристов приходит в себя. Пробуждение его сознания она чуть не прозевала. Сидела как обычно рядом и держала в руке его потеплевшую наконец руку. Евгения прижимает её к своей щеке и вдруг чувствует, как пальцы Толяна, неловко скользнув, гладят её. Очнулся! Наконец-то!

— С возвращением! — улыбается она.

— Ты пришла, — говорит он.

— Пришла! — хмыкает Евгения. — Я здесь уже двое суток!

"Только на два часа домой бегала!" — добавляет она про себя.

— И спала возле меня? Когда я лежу на спине, я храплю. Я мешал тебе спать!

— Боже, о чём ты думаешь: храпел! Да ты едва дышал!

— Жень, позови санитарку!

— Я всё сделаю сама.

— Ещё чего! И побыстрее! Я двое суток терпел!

Она бегом выскакивает из палаты, находит санитарку и просит:

— Пожалуйста, зайдите во вторую палату…

И суёт ей в кармашек халата пятёрку.

— Это что же, муж жену стесняется? — удивляется женщина.

— Мы недавно женаты. Он ещё не привык.

— А-а-а, тогда понятно, — кивает санитарка и через некоторое время выходит с уткой. — Пришёл в себя, слава Богу. А это ничего, обвыкнется!

— Аристов! — сердится Евгения, заходя в палату. — Я от предложенной Кузнецовым сиделки отказалась. И должна во всём её заменять, понимаешь?

— Понимаю, — кивает он. — Вот когда мы проживём с тобой вместе тридцать лет, тогда, так и быть, разрешу тебе подносить мне утку… А пока попить дай, что-то у меня крышу ветром срывает!

Он отпивает несколько глотков и закрывает глаза.

— А нельзя, чтобы эту гадость с моей руки убрали? — спрашивает он про капельницу.

— Я могла бы спросить у Евгения Леонидовича, — смущается она, — но, честно говоря, после вчерашнего я боюсь к нему подходить. Ещё выгонят меня из реанимации. Здесь они очень неохотно родственников держат. Ты потерпи пока, давай уж обхода дождёмся.

— Давай, — вздыхает он. — Какая всё-таки буря поднималась вчера в нашем тихом омуте?

— Не то кололи, — бурчит она.

— А и правда! — бледно улыбается он. — Пусть боятся!

— Зато теперь, — не сдаётся она, — меня весь остальной медперсонал любит. Я на их местных звёзд наехала. Медсестра — дочь ректора медицинского института, а врач — его будущий зять.

Аристов некоторое время молчит, а потом осторожно шевелит рукой, к которой тянется прозрачный шланг капельницы.

— Такое впечатление, что эта штука лишает меня индивидуальности. Этим раствором растворяют мою особую кровь и тем самым доводят её концентрацию и состав до уровня среднего серийного больного…

— Кто тут серийный? — бодро вопрошает входя, лечащий врач, Евгений Леонидович. — Как говорится, шел мимо и зашел. Вас не устраивает наша традиционная капельница? Зато физраствор в ней особый — только для сильных духом мужчин!

Он подмигивает невольно улыбнувшейся Евгении и склоняется над Толяном.

— Похоже, наш больной ожил?

— Ожить-то ожил, да как бы не полностью. Ноги от колена и ниже я почему-то не чувствую.

Доктор откидывает одеяло.

— Так чувствуете? А так?

Пальцы его пробегают по ногам Толяна.

— Что же вы хотите, сильный удар!.. С позвоночником, друг мой, шутки плохи — такое может выкинуть. Здесь рецепт один — не сдаваться! И терпеть. У нас есть хороший мануальщик, я договорюсь, чтобы он вас тщательно прощупал. Назначим массаж, физиопроцедуры…