Мэг Кэбот - Кумир и поклонницы

Только я не могла написать этого Трине. Потому что мы все еще не разговаривали.

И еще потому, что это было слишком странно. Потому что я в этом смысле не думала о Скотте.

А может, думала?

Могла бы подумать?

Только, на самом деле, у меня не оказалось времени на такие раздумья. Потому что как только я переступила через порог, зазвонил телефон.

Сначала я была почти уверена, что это она. Я имею в виду — Трина. Трина звонит, чтобы сказать, как она сожалеет о том, что случилось сегодня на хоре и просит меня ее простить.

Но это была вовсе не Трина, Оказалось, что это Карен Сью Уолтерс.

Я даже предположить не могла, что ей нужно — раньше она никогда не звонила мне домой.

Выяснилось, что Карен Уолтерс хотела узнать, все ли со мной в порядке. Она отпустила несколько шуточек по поводу характера мистера Холла и сказала:

— Мы — люди театра. Тут уж ничем не изменишь. — Затем она добавила, что надеется увидеть меня завтра на репетиции.

— Вряд ли, — медленно сказала я, удивляясь этому разговору. Хочу сказать, что в этом тоже есть нечто странное — чтобы Карен Сью интересовалась, в порядке ли я, час спустя после происшествия. Что-то я не заметила, чтобы ее это очень интересовало, когда все происходило.

— Не думаю, что я гожусь для хора вообще, — ответила я ей. — Ты сама сказала… — люди театра. А я просто не той породы.

Голос Карен Сью тут же изменился. Она спросила меня, понимаю ли я, как всех подвожу. Не только ее и хор, но и всю школу. Вся школа рассчитывает на то, что «Трубадуры» победят на «Бишоп Люерсе».

И тогда я сообразила, зачем на самом деле звонила Карен Сью. Не потому, что она заботилась о моем состоянии. Она же не побежала за мной, когда я вышла из комнаты хора.

Все дело в том, что они не нашли никого, кто мог бы бросить шляпу Трине.

Вот я и сказала Карен Сью, что единственный способ увидеть меня на завтрашней репетиции — это заставить кого-то втащить мой холодный, безжизненный труп на ступеньки и оставить его там.

И я повесила трубку, чтобы мне не захотелось извиниться за свои слова.

Карен Сью была не единственной из «Трубадуров», кто звонил мне в этот вечер. Я услышала целый букет наших сопрано. Разумеется, кроме Трины. Кроме того человека, который должен был мне позвонить, по чьей вине все и произошло. Но звонили другие.

И всем я говорила то же самое, что и Карен Сью:

— Нет, в хор я не вернусь.

Когда телефон зазвонил в одиннадцать часов ночи, мой папа, который как и мама, не знал, что произошло… и я предпочла, чтобы они так и оставались в неведении, — папа рявкнул:

— А мне еще раньше не нравилось, когда вы с Триной разговаривали…

Но когда я подняла трубку, оказалось, что это не «Трубадур», который умоляет меня вернуться. Это был Люк Страйкер.

— Джен, — сказал он. — Привет. Надеюсь, не разбудил. Здесь в Л.А. всего девять часов. Я забыл о разнице во времени. Родители злятся?

Они, конечно, злились, но не на Люка. Я заверила его, что все в порядке. А потом поинтересовалась, из-за чего он звонит. Может, он, спросила я себя, позвонил, чтобы отменить свое приглашение на «Весенние танцы»?

Знаю, что это выглядит безумием. Знаю, что любую девушку Америки такой звонок должен был бы напугать. Знаете, Люк Страйкер отменил свидание.

А я? Я пыталась не обращать внимания на мой участившийся пульс. Потому что, если Люк отменил наше свидание, то я — свободна… свободна и могу пойти на вечеринку Куанга.

Я не спрашивала себя, почему у меня возникли такие мысли. Я не спрашивала себя, с кем я хотела бы пойти на эту вечеринку,

И я не спрашивала себя, а возможно ли, что это имеет отношение к вопросу, который некая персона хотела задать мне сегодня вечером…

О, ПОЖАЛУЙСТА, ОТМЕНИ СВИДАНИЕ НА ВЕСЕННИХ… ТАНЦАХ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА, ОТМЕНИ. ДАВАЙ, ЛЮК, ОТМЕНИ СВИДАНИЕ НА ВЕСЕННИХ ТАНЦАХ…

Но Люк звонил мне вовсе не из-за этого. Совсем даже не из-за этого.

— Я узнал, что произошло сегодня на хоре, — сказал он.

Я чуть не уронила телефон.

— Ты узнал? Как это ТЫ узнал? Кто тебе рассказал? Мисс Келлог? Господи, она же не знает. Или знает?

— Это не мисс Келлог, — с запинкой ответил Люк. — Давай скажем так: у меня есть свои источники.

Источники? Что за источники? О чем это он?

— О боже! — Я похолодела от страха. — Это было в новостях? О том, как я ушла с хора? Кто об этом рассказал? И что со мной будет, когда об этом узнают родители?

— Успокойся, — сказал Люк и расхохотался. — В новостях этого не было. Надеюсь, и не должно быть. Хотелось бы мне быть там, чтобы увидеть полет шляпы в тубу…

— И ничего смешного, — сказала я, хотя несколько часов назад хохотала над этим до колик. — Ну, сам факт, конечно, смешной. Но все на меня злятся. Люк, никогда раньше не бывало, чтобы столько людей злилось на меня.

— И хорошо, — сказал Люк. — Значит, это работает.

— Что работает?

— То, о чем мы с тобой говорили. Ты, Джен, не сможешь провести все эти перемены, не потеряв нескольких перышек.

— Ох, — сказала я. — Ну, я не могла бы назвать мой уход из хора существенной переменой.

— Но это так, — сказал Люк. — Может, это менее значительно, чем то, что ты сделала для Кэйры, но…

— Погоди, — сказала я. — Как ТЫ узнал о том, что произошло с Кэйрой?

— Я же тебе сказал, — смеясь, ответил Люк. — У меня есть свои источники.

Интересно, с кем это Люк мог разговаривать? Ведь он, уехав из Клэйтона, вернулся в свой дом на Голливудских Холмах, где, как говорили, он уединился и все еще отказывается разговаривать с прессой об уходе Анжелики и о своем последовавшим за тем решением — один репортер назвал это «фиглярством» — решением изучить всю подноготную учебы в средней школе в маленьком городке Среднего Запада. Все, казалось, желают знать, что происходит с Люком Страйкером и в чем суть его «чудаческого» поведения.

Но, на самом деле, я не думала, что Люк ищет одиночества и его идея изучить среднею школу — чудачество. Он же не залезает на деревья и не называет себя Питером Пэном, как делают НЕКОТОРЫЕ знаменитости.

— Слушай, Джен (— сказал Люк мягким, глубоким голосом, который сделал таким убедительным его Ланселота. И сразу было понятно, почему Джиневра ушла к нему от другого парня, который играл Короля Артура. — Я просто хотел позвонить тебе и сказать, как я тобой горжусь. Ты была великолепна. А как идут дела на фронте Бетти Энн?

Бетти Энн! О боже! Я совершенно забыла о Бетти Энн.

— Я над этим работаю, — соврала я.

— Прекрасно, — сказал Люк. — Значит, увидимся в субботу, хорошо? И, Джен…

— Да?

— Я знал, что ты сможешь это сделать.

Я поблагодарила его и повесила трубку. Но я не могла полностью разделить его восторг. Что именно я сделала? Я ушла из хора как раз перед большим, решающим выступлением. Завтра мне придется пропустить четвертый урок, то есть хор, и меня могут поймать и, впоследствии, не допустить к занятиям.