Борис Михайлов - Предательство любви не прощается

— Пасьянс раскладываешь?

— Бывает. Обмениваюсь с подругами эмээлками. Дневник веду. Впечатления разные записываю. Слежу, как Игорек растет, когда впервые встал на ножки, произнес первое "мама", поехал на велосипеде. Про подруг пишу, мысли о тебе записываю.

— Дашь почитать?

— Ни за что! После моей смерти.

Ваня рассмеялся, попытался силой включить ноутбук, я схватила его за руку, мы принялись бороться. Закончилась борьба его поцелуем и просьбой взглянуть хоть на страничку. Я осталась непреклонна и силой посадила его в кресло, села ему на колени, обняла за шею, поцеловала. Он не ответил.

— Ни к чему, Алена. Не надо!

— Ты первый поцеловал меня.

— Не сдержался. Замечательно выглядишь, благоухаешь прекрасными духами, разве устоишь?

— Наконец, дождалась комплимента! Считаешь, выгляжу еще соблазнительно?

— Трудно устоять. Уже ругаю себя за любопытство, что приехал. До поезда мог в библиотеку, в кино, на худой конец, сходить, а ноги понесли проведать, правда, счастлива, как рассказывают самарцы. Ведешь жизнь миллионерши.

— Насчет счастья наврали. Про миллионершу преувеличили.

— Бывая в нашем заповеднике богачей на Карельском перешейке, считал его пределом мечты обывателя, а увидел вашу Рублевку, понял, у нас просто большая деревня.

— Кстати, административно и я живу в деревне. Деревня Жуковка.

— Мне тогда следует гордиться. Живу в центре столицы великой Российской империи, рядом с Невским. В пятнадцатиметровке с дюжиной соседей.

Я напомнила, что когда пропал Валерий, осталась одна, он был еще не женат и знал, что продолжаю любить. Не захотел простить. А ведь жизни наши могли бы сложиться совсем иначе! Женился мне назло. И на ком? На Зинке! Школьной сопернице, постоянно пытавшейся нас поссорить. И добилась, увела!

Ваня осторожно взял меня за талию и поставил на пол, встал.

— Встань и не соблазняй. Зина добрая и порядочная женщина, мать моей дочери. Пожалуйста, чтобы больше не слышал ни одного плохого слова в ее адрес. Сразу уйду.

Боялся вернуться в прошлое, не устоять, чувствовала. Неужели, действительно, полюбил Зинаиду, как когда-то меня? Никакой критики в ее адрес не принимает. А я, дурочка, продолжала мечтать: открывается дверь, он входит и кричит: Алена! Это я, Ваня! Я бросаюсь к нему с распростертыми объятиями, хватаю, и мы так стоим, не в силах развести объятия. Потом говорим, говорим и не можем наговориться. Первая часть мечты исполнилась. Он пришел, но не бросился в мои объятия, не закричал, не позволил даже поцеловать себя. Пришел не в яркий солнечный день с голубым небом, как мне виделось в мечтах, а в дождь… Может дождь хорошая примета и он еще оттает? Нет, холоден и равнодушен, как месяц назад, когда встретились после многолетней разлуки. Разговора не получалось.

Ваня подошел к книжному шкафу, открыл и стал жадно перебирать книги, листать. Я издали смотрела на него и сердце учащенно билось. "Вот он, рядом и по-прежнему далеко! Не мой. Неужели, так и не простит, не будем вместе? Приехал проведать, счастлива ли я. Выходит, не безразлична. А как набросился, когда заговорила про Зинку! Поезд завтра и собирается вернуться в гостиницу… Может еще останется"?

Иван тем временем, выбрав книгу, углубился в чтение.

— Книгу, если интересует, могу подарить, — предложила я. Иван отложил её, взялся за другую книгу, тут же отложил и повернулся ко мне.

— За подарок спасибо. Любопытная у тебя библиотека, все новинки. Я читаю их в Интернете. Когда будет большая квартира, стану покупать, сегодня ставить некуда. Извини, увлекся книгами. Что еще не показала?

— Летний бассейн во дворе. Цветы все пожухли. Приехал бы летом, посмотрел какая красотища!

— Изумрудная лужайка перед домом и в дождь великолепно смотрится. Всё у тебя замечательно. Лишь былого света в глазах не вижу.

— Когда пришел, блеск появился, вся искрилась счастьем, а увидела твою холодность, погасла.

Постучав, вошла Даша, поздоровалась с Ваней, меня спросила, не будем ли обедать, и так задержались с визитами подруг. Я вопросительно посмотрела на Ваню, он пожал плечами.

— Накрывай!

Мы спустились в столовую.

Во время обеда допили шампанское, я для храбрости пропустила еще рюмку водки, на что Ваня заметил, возвращаться в Москву придется электричкой, в машине со мной ни за что не поедет. Объяснять, что в случае необходимости могу взять водителя, не стала. Сказала, до утра протрезвлюсь и отвезу, а переночевать — комнат свободных в доме полно.

— Исключено. Пойдем пока в твой кабинет. Книги редкие заинтересовали, посмотрю еще, и вызовем такси.

Я повела его на второй этаж к себе. Села в кресло и смотрю, как Ваня с горящими глазами глотает страницу за страницей, ставит одну книгу, вынимает из шкафа следующую. В молчании прошло несколько минут, я не вытерпела, встала, подошла и обняла его сзади. Он не воспротивился, но и не проявил ответных чувств.

— Как не живой! Неужели не волную!

Он отложил книгу, убрал мои руки, взял за талию и развернул.

— Алена, не дразни! Я не железный!

— А я? Всю жизнь ждала, а ты совсем не обращаешь на меня внимания… Книги интересуют.

Он притянул меня, наши губы слились в долгом поцелуе. Растаял, не сдержался, как ни старался! Когда отпустил, сказала:

— Давно бы так! Не притворяйся, любишь меня! Вижу! Зачем дразнишь! Вань, я не могу без тебя!

— Жизнь не повернешь назад! Ты же у меня умница, подумай, к чему это приведет? К минутной радости, а потом… Грустные переживания, отчаяние от невозможности что-то исправить. Так и толкаешь на предательство.

Я прижала его к себе, губы наши опять соединились. И вдруг его прорвало! Маска равнодушия спала, он поднял меня на руки, понес в спальню.

— Не могу больше, добилась своего! Аленка моя!

Его разум терял над ним власть. Посадил на кровать, продолжая целовать. Меня охватило сладостное предчувствие: он смирился с неизбежным. Не буду торопить. Решила попридержать его, распалить еще больше. Встала, открыла дверь в туалетную комнату, предложила принять душ с дороги, показала полотенце, сказала, что сейчас приду, и вышла. Спустилась к Даше и предупредила, что меня ни для кого нет, займемся с гостем немецким языком, чтобы не беспокоила. Думаю, Даша поверила, еще никогда я не приводила в дом любовников.

Поднявшись к себе, услышала шум воды из ванной. Ваня согласился принять душ! Пока он в ванной, я разделась, надела на голое тело любимый голубой пеньюар, скинула накидку с кровати и легла. Прикрылась до пояса легким пуховым одеялом, оставив Ване для обозрения кружевной с цветами пеньюар, открывавший на половину груди. Глаза излучали призывной огонь, сердце учащенно билось: сейчас или никогда. Ждать пришлось долго, подумала уже, что, приняв душ, одевается, зря приготовилась. Дверь в ванную, наконец, приоткрылась, и Ваня выглянул. Долго смотрел на меня, колебался, одеться и со спокойной совестью вернуться к Зинаиде, или отдаться на волю чувств, которые влекли ко мне.