Анна Дэвис - Такси!

Я припарковалась напротив дома Стефа. Терпеть не могу оставлять здесь машину. Может, Фурнье-стрит и Фэшн-стрит и стали на что-то похожи, когда хиппующие молодые художники и киношники перебрались следом за Гилбертом и Джорджем [5] Английские художники, прославились в 60-х гг., выставляя в художественных галереях самих себя. в большие старинные дома со ставнями, но на Брик-лейн ты по-прежнему как на передовой. Здесь так и кишат орущие по ночам придурки, на углах ошиваются проститутки и всякий сброд выползает из индийских ресторанчиков, чтобы подраться в канавах. Прошлым летом в квартиру Стефа забрались два типа, которые облазили по крышам всю улицу, взламывая люки. До сих пор с моей машиной здесь ничего не случалось, но это всего лишь вопрос времени.

Пшикнув пару раз освежителем для рта, я вылезла на тротуар и заперла машину. В воздухе висела крепкая смесь запахов — масала, корма, карри. [6] Восточные блюда, приготовленные с большим количеством специй. От одного из ресторанчиков ко мне уже спешил официант с меню в руках, но я отмахнулась и зашагала к дверям дома 134А. Квартира прямо над «Ле Тай», модной пурпурно-раззолоченной пивнушкой. Я позвонила.

— Да? — отозвался по интеркому голос Стефа.

— Это я.

— Кэт! Сладенькая…

Раздался гудок, я открыла дверь и поднялась наверх. И вот я уже у него в объятиях, мы целуемся, прислонившись к стене. Во время поцелуя Стеф никогда не закрывает глаз. Я вдыхаю запах, который так люблю, — его кожи, его шеи, его волос. Этот запах трудно описать — напоминает только что открытую бутылочку чернил. Мне не хватало его. Я потянулась, чтобы взъерошить копну белокурых волос Стефа, и он тотчас отпихнул меня. Терпеть не может, когда я лохмачу его волосы.

— Кэт, выглядишь…

— Ага, знаю. Ты еще посмотри, что у меня под этим.

Я взяла Стефа за руку, чтобы отвести его наверх, в спальню, но он вырвался:

— Обнаглела! Является… сколько там? Без четверти одиннадцать, когда ужин чуть медным тазом не накрылся, — и прямиком в койку?

О господи. Он занимался стряпней. Я уловила запах, плывущий из кухни. Похоже, это… жареный цыпленок. Стеф сиял от гордости, на щеках играли ямочки. А все по моей вине. Нечего было перед самым его отъездом устраивать ему взбучку за то, что он никогда для меня не готовит.

— Дружок, но ведь целых три недели! Три недели без секса! Я же на стенку лезу. Со мной такое творится — слов нет.

— Не сомневаюсь. — Ямочки стали еще глубже. Он сдул со лба прядь волос. — Но я как проклятый у духовки пахал. Пошли.

Мне оставалось только последовать за ним на кухню, очень сомневаясь, что смогу проглотить еще хоть кусочек.

В прихожей высилась целая гора коробок, похожих на обувные.

— Это что такое? — спросила я.

— Да так. Это все Джимми с Эдди, я к этому отношения не имею, — отозвался Стеф с кухни.

— Да, но внутри-то что? — Я разглядывала пирамиду.

— Ферби. Такие интерактивные финтифлюшки. Их можно научить разговаривать, ну и всякое такое. Старые запасы. Тут их сотни три.

Старые запасы, дуру нашел. Но я ничего не сказала. Не мое дело. Пока в это не втягивают Стефа.

— Выпьешь? — он протянул бокал красного вина, едва я переступила порог кухни. — Или с тебя уже хватит?

— С чего ты взял, что я пила?

Стеф посмотрел на меня. Этот его «всезнающий» взгляд — но выходит довольно мило. Стеф вообще удивительно милый со своими рассчитанными на публику повадками школьника и наигранно уличной манерой говорить. Нелепо, но очаровательно. Джимми ведет себя так же, но его это не делает особо привлекательным. Оба они помешались на гангстерах. Слишком много Мартина Скорсезе [7] Современный американский режиссер, классик гангстерского кино. в подростковом возрасте. А вот Эдди изображать уличный говор не нужно. Для него это естественно. Из-за Эдди я действительно беспокоилась, — точнее, из-за его влияния на Стефа.

Я села за расшатанный столик, а Стеф надел фартук, словно образцовая домохозяйка, залил кипятком зеленые бобы в кастрюльке и поставил все это на огонь. Потом подсел ко мне.

— Как в Испании? — спросила я. — Загар что надо.

— Ага, смотрится, да? — Стеф продемонстрировал коричневую руку, покрытую золотистыми волосками. — Что скажешь о вине?

Я сделала глоток.

— Здорово.

— И все?

Я отпила еще. Чего он от меня хочет? Я не слишком-то разбираюсь в винах.

— Хорошее. Фруктовое.

Стеф улыбнулся и через стол подтолкнул ко мне бутылку. Наверное, нужно прочитать этикетку — ладно. «Хосе Мария Маркес 1996, Риоха».

— Ты бы сколько за это выложила?

Эта игра уже начинала меня утомлять.

— Ну не знаю я, Стеф. Шесть фунтов? Семь? Улыбка стала еще шире:

— Грандиозно. В розницу вино идет за пять девяносто девять в аэропортах и на паромах. Внутри страны — за шесть девяносто девять.

— И что?

Стеф придвинул ко мне еще одну откупоренную бутылку, уже без этикетки:

— Теперь попробуй это.

Я отхлебнула и этого вина, но разницы не заметила.

— Если бы я тебя плохо знала, то подумала бы, будто все три недели ты учился на дегустатора.

— Нет, скажи, а об этом ты что думаешь?

— Жаль тебя разочаровывать, но для меня на вкус одинаково.

— Потрясно! — Он явно был в восторге. — «Респект». Обычное испанское столовое вино. Два пятьдесят в магазинах и полтора фунта в порту.

— Рада, что смогла тебя осчастливить, не отличив плохого вина от хорошего, Стивен.

Стивеном я назвала его специально — чтобы позлить. Это его настоящее имя. Стивен Мур стал Стефаном Муковски пару лет назад без особых на то оснований. Насколько понимаю, ему просто захотелось обзавестись романтическим псевдонимом. Я и не знала, как Стефа зовут на самом деле, пока во время сборов в Испанию не заглянула в его паспорт. Дурь, конечно, редкая, но Стеф очень мил. Сахарочек, при всей своей браваде.

— А вот и нет, Кэт, вовсе нет. Ты у меня что надо. — Он поставил обе бутылки рядом. — В них одно и то же вино.

— Но ты же сказал…

— Я в курсе, что я сказал. «Хосе Мария Маркес» девяносто шестого года стоит от шести до семи фунтов, и люди столько и будут выкладывать за столовое вино, которому два пятьдесят красная цена. И все потому, что на нем этикетка от «Маркеса».

— Стеф, ты хочешь сказать…

— Это все этикетка, Кэт. Только по ней люди и выбирают вина. Они понятия не имеют, что внутри! — Стеф был взбудоражен. Бобы кипели вовсю, но он даже не замечал этого. — Ты знаешь, что по крайней мере четверть сортов вина в магазинах на вкус отдает пробкой? Замечала?

— Нет.

— Люди не знают, чего ждать от вкуса. Они просто понимают, что это вино, — и пьют его. Они верят ЭТИКЕТКЕ.

Теперь я сообразила, для чего понадобилась эта поездка в Испанию и почему ее организовали так скоропалительно. Раньше он ни разу не упоминал о «лучшем друге» в Мадриде.