Александра Соколова - Просто мы разучились любить

– Как же правильно? – спросила Лена. – Где найти истину? Или, может быть, её вообще нет?

– Она есть, малыш. Ты просто её не видишь пока.

– А, ну да. Истина где-то рядом. Так, кажется?

– Конечно, – Саша не уловила иронии. Она пошевелила пальцами руки, но оставила попытки приподняться, – Леночка, помоги мне лечь чуть выше, пожалуйста.

Лёка вздрогнула и привычным движением приподняла женщину на постели, поднимая вертикально подушку. Впервые в жизни ощущение близости тела любимого человека не волновало, не отзывалось вспышкой в сердце и в низу живота. Впервые в жизни.

Девушка уже знала, что времени осталось очень мало. Несколько дней назад Сашу перевели в другую палату – одноместную. А это означало только одно: то, что конец близок.

– Саш… Почему всё именно так? – спросила Лена, устраиваясь на кровати и прижимаясь спиной к холодной металлической спинке. – Почему всё не может быть проще? Понятнее? Ведь для того, чтобы поступать правильно – нужно не только знать что-то, но и понимать. И если дать понимание всем людям сразу – было бы проще, правда?

– Проще для кого, малыш?

– Для всех! Это получился бы… идеальный мир.

– Может быть. Но представь себе вора. Он понимает, что красть неправильно. Но всё равно это делает. Понимание – это не принятие, Леночка. И понимать какие-то вещи – это не значит им следовать.

– Да? – Лена задумалась надолго. Через несколько минут встрепенулась и потрясла головой. – Ну да, ты права. Но должен быть другой путь! Как я могу жить правильно, если не понимаю, как правильно?

– Разве ты не понимаешь?

– Нет, не понимаю! Существуют ситуации, когда выхода нет. И ты не знаешь, как поступить правильно.

– Например? – легко улыбнулась Саша, и в этой улыбке Лена увидела вдруг ту женщину, которую она помнила, которую любила, которая была… здорова.

– Например? – отмахнувшись от наваждения, Лёка задумалась. – Пожалуйста. На меня напал бандит. Он угрожает мне оружием, а рядом другой бандит угрожает оружием другому человеку. А у меня в руках пистолет. В какого из бандитов я должна выстрелить?

– Ты должна следовать своему сердцу.

– То есть стрелять в бандита, который готов убить человека и тем самым дать возможность убить саму себя? Это – правильно?

– С твоей точки зрения – похоже, что да, – улыбнулась Саша, – Леночка, правда – это то, что ты чувствуешь внутри себя. Тебе никто её не сможет объяснить до конца, пока ты сама не поймешь.

– Потому что правды нет? – вспыхнула Лена.

– Потому что многие люди её не видят.

– А, ну да… Нет никакой ложки. Точно. Саш, а как бы ты поступила? В такой ситуации?

– Я бы не стала стрелять ни в кого, – мягко ответила женщина и снова попыталась пошевелить пальцами, – Малыш, возьми мою ладонь в свою, пожалуйста.

Оторопевшая Лёка вздрогнула и нащупала рукой Сашины пальцы. Она не ожидала такого ответа. Не была к нему готова. И – в очередной раз – со страхом поняла, что она другая. Просто другая.

– Леночка, – тем временем продолжила Саша, – Ты ждала другого. Ты ждала, что я скажу: стреляй в бандита, спасай жизнь другого человека, а сама погибай. И ты бы так сделала, правда?

– Да…

– Я не знаю, правильно это, или нет. Но, умирая, я бы не хотела понимать, что забрала жизнь у человека, даже ценой жизни другого. Я хотела бы умереть, зная, что осталась честна перед собой.

– Но выстрелив, ты спасаешь жизнь хорошего человека!

– А кому решать, кто хорош, а кто плох, Леночка? Не тебе, и не мне – поверь. Лишить жизни человека – смертный грех. И этот грех не зависит от того, хороший человек, или плохой.

– Так в чём же сила? – тихонько спросила Лёка. – В бездействии?

– Нет… Нет никакой силы, малыш. Есть правда. Есть вера. Надежда. Любовь.

– В чём же правда? – вспыхнула девушка, цепляясь за нужное слово. – В чём она? В бездействии?

– В твоем сердце. Слушай его и найдешь правду.

– А силы, Саш? Где взять силы? Когда их нет – где их взять?

– Где бы взять побольше сил, чтобы найти истину? – пробормотать, не особенно надеясь, что тебя услышат.

Но нет – услышали, ухмыльнулись и даже советы давать вздумали… Наивный придурок.

– А за каким хреном тебе истина? Её можно положить в карман или поджарить на сковородке? – сидит, ухмыляется. Хозяин. Директор. Знал бы ты, сколько таких хозяев и директоров мы видели за последний год… И каждый чувствовал себя на вершине мира. Центр вселенной, мать его.

– Дурак ты, Иван Анатольевич, и не лечишься, – отмахнуться от предложенного порошка и продолжить пить водку, – Мало ли что можно в карман положить. Есть еще эта… Как её… Душа!

– Сама дура, – улыбается беззлобно. Даром что сорокалетний мужик, хозяин клуба, директор, шеф. Ан нет – сидит в гримерке и устраивает дорожку из кокаина. Решил снова попасть в тот мир, где он – уж точно – на вершине всей вселенной.

– Что мне с Катькой делать? – спросить равнодушно. – Залетела. Если родит – танцевать не сможет. Выгоню – жить ей не на что будет.

– Выгоняй, – белая дорожка постепенно скрывается в мясистой волосатой ноздре. Какая мерзость, – У неё в контракте сказано, что залет – это увольнение.

– Ну и что? Мало ли что в контракте сказано. Что выбрать, Вано? Оставлю её работать, так она аборт сделает. Выгоню – сдохнет вместе с ребенком. Я хоть так, хоть эдак убийцей получаюсь.

– Убийцей она получится. Не ты ж её трахала, и не ты за неё ноги раздвигала. Чё ты паришься вообще?

– Тебе не понять, – отвернуться и уставиться остекленелыми пустыми глазами в оконное стекло.

– А ты объясни, – ишь ты, приподнялся, приосанился. Даже вроде выпрямился в кресле. Конечно, под кокосом мы все короли мира, и все нас любят, и мы самые лучшие, и даже волосы на заднице – самые приятные и шелковистые.

– На фиг, – отмахнуться лениво и прикурить очередную сигарету. Скользнуть взглядом по плакатам на стенах, по узкому дивану и красному паласу, – Ты наш номер с судьбой понял? Ни хрена. И тут не поймешь.

– А мне и не надо понимать, – высокомерно смотрит, – Публике понравилось – остальное меня не касается. Поплясали мужик с бабой на сцене. Потом бабу на другую заменили. Ты появилась, пару фраз в тему пробормотала. Идеология, бля. Концепт. Я всё понял, дорогая моя. Не мальчик. И терплю я тебя здесь только до тех пор, пока в моем клубе аншлаги.

– Да что ты? – ухмыльнуться.

– Конечно. Я тебе столько денег плачу, сколько до тебя никому не платил. Ты психованная, но людям твои концептуальные – ох, как легко он справился с трудным словом, – номера нравятся. Ты же не стриптиз ставишь, ты устраиваешь театр целый. За то и терплю. А вот если публика тебя разлюбит – сразу на хрен пойдешь.

– Это я и без тебя знаю.