Джанетт Энджелл - Мадам

— А кому мне было жаловаться? — грустно спросила меня Вэлери. — Он поставил мне фингал, поскольку я сопротивлялась, и тут же выкинул из машины. Сказал, что никто из клиентов не захочет иметь дело с побитой шлюхой. И куда я должна была идти? В полицию? Там бы только посмеялись и сказали бы, что женщины, попадающие в подобные передряги, получают то, что заслуживают.

Вот и вся роскошь ночной жизни. Когда Вэлери пришла ко мне (как она сказала, ей понравилось, что я ищу женщин с образованием выше среднего), я пыталась отправлять ее только к самым хорошим клиентам, по-настоящему отличным парням, но их было мало, и я знала, что Вэлери работает еще и на другое агентство. Через некоторое время она пропала. Прошло несколько месяцев, и Вэлери снова позвонила и попросила дать ей вызов, тогда я отправила ее к Джимми Перлштейну, отличному парню из Бостона, который, как я знала, не обидит девочку. Но она не осталась на целый час, и Джимми перезвонил и выразил недовольство:

— Блин, Персик, она страшна как атомная война и постоянно клянчит чаевые! Что это еще за нововведение?

После этого я больше никогда не видела Вэлери и пыталась не думать о ней. Если бы я позволила себе задуматься, то передо мной возникла бы целая галерея девочек с бледными лицами и испуганными голосами, которые прошли через мое агентство и исчезли.

И я совершенно уверена, что они исчезли не потому, что для них началось Светлое Будущее.

Я уже говорила об этом, но хочется добавить. У женщин, которые чего-то добиваются, изначально есть план. Они рассматривают работу в эскорте как некий промежуточный этап в их путешествии к выбранной цели. У них есть Настоящая Жизнь помимо работы, с настоящими мечтами и планами. Они не теряют душевного равновесия и двигаются вперед к своей мечте.

Но те, кто начинает смотреть на проституцию как на пожизненный приговор, могут свалиться ниже некуда, и именно их призраки преследовали бы меня, если бы я позволила себе думать о них.

Есть люди, знакомством с которыми я горжусь, горжусь, что они на меня работали. Например, одна женщина открыла собственное театральное агентство в Сиэтле. Другая получила диплом учителя и теперь спрягает глаголы в элитной частной школе в Виргинии. А третья работает бухгалтером и за большие деньги подсчитывает чужие налоги в Манхэттене. Джаннетт и раньше писала романы, а работа в «Аванти» помогла ей осознать, что ей хочется сделать это своей профессией.

Мне нравится смотреть на таких женщин, нравится думать, что я была своего рода промежуточной станцией на их пути куда-то еще. То, что я делала, не только им не навредило, но даже помогло.

Благодаря этим женщинам я держу свои ночные кошмары на расстоянии, не подпуская их к себе.

Если бы их не было, то я просто не смогла бы работать даже за деньги. Я не шучу, проститутки зарабатывают много денег, но «мадам» еще больше.

Но быть «мадам», особенно порядочной, какой я считаю себя, — это искусство. Словно вы ищете поздно ночью дорогу через болото, но правильного пути нет.

Поскольку я выросла на Юге, то, разумеется, являюсь большой поклонницей творчества Эмили Пост. Я купила ее книгу, такую толстую в белой обложке [1] Имеется в виду «Большая книга этикета», не раз переиздававшаяся. , которую время от времени листаешь, когда сталкиваешься с новыми затруднительными положениями. Я покупаю и новые книжки по этикету, как только они выходят. Мне нравится идея о том, что все вопросы и ответы можно найти в одной книге.

Но у Эмили Пост ничего не написано о том, как быть «мадам». О такой профессии учебники и пособия для «чайников» не издают. Иногда просто приходится скрестить пальцы и надеяться, что поступаешь правильно, поскольку никогда не знаешь наверняка.

Вернемся к отличиям «Аванти» от других агентств Бостона. Уж не пытаюсь ли я оправдать то, чем занимаюсь? Не думаю. Просто пытаюсь стать для вас самым лучшим гидом по миру проституции.

Думаю, в мужчинах, которые пытаются руководить эскорт-службой, сохраняются остатки мировоззрения сутенера. Они понятия не имеют, о чем просят женщин, а я имею.

Я все отлично понимаю, и в этом вся разница.

Я знаю, каково это, поэтому сочувствую и сопереживаю своим девочкам. Я пытаюсь честно рассказать им о клиентах, к которым они поедут. Стараюсь сразу же рассказать, что клиент, по-видимому, от нее захочет, и готова выслушать все их жалобы уже после вызова. Я предупреждаю, если клиент неприятный, не соблюдает правила гигиены или может ее обидеть. Не могу представить мужчину, владеющего эскорт-службой, который подставлял бы плечо, чтобы его девочкам было где поплакать.

А еще я знаю, что ко мне обращаются совершенно иные клиенты именно потому, что я женщина, и, думаю, с моими девочками обращаются по-другому тоже потому, что я женщина. Когда мужчина говорит о сексе с другим мужчиной, то между ними естественным образом возникает некая связь, основанная на мужской дружбе и аморальности, и она обязательно переходит и на отношения клиента к девочкам.

А я для своих клиентов все — духовник, мать, сестра. Именно я обещаю им побег от обыденности, наслаждение, удовольствие, я превозношу их мужские качества, уважаю их право на конфиденциальность, считаю любые их желания нормальными и приемлемыми. Я — это недосягаемый Эрос, бог чувственности, с которым они жаждут познакомиться и заняться любовью, но не могут, и поэтому в некотором смысле занимаются сексом со мной через моих девочек.

Разумеется, я не сразу познала эти истины. Осознание и понимание своих взаимоотношений с клиентами происходило медленно. Некоторые клиенты отвернулись от меня, поскольку я совершала ошибки, но сейчас, когда я пишу эти строки, примерно восемьдесят-девяносто процентов моих клиентов — постоянные. Это мужчины, которые звонят мне уже много лет.

Так что, должно быть, я все-таки что-то делаю правильно.

Вернемся к Джесси.

Мы не разбежались по-настоящему, наш разлад был незаметен окружающим, хотя все было как в той старой песенке «поругаться, чтобы помириться». Эти слова очень точно описывают то, что происходило в наших отношениях. Какое-то время мы не виделись, иногда неделями, а потом он возвращался и вел себя как ни в чем не бывало.

Мне стоило захлопнуть дверь перед его носом.

Да и вообще, полагаю, мне много чего стоило сделать, но я не сделала. Я снова впускала Джесси в свою жизнь и никогда не спрашивала себя, почему каждый раз, когда он приходит, у меня начинает сосать под ложечкой. Я всякий раз так радовалась его появлению, хваталась за иллюзию, что между нами происходит нечто настоящее и прекрасное. И даже после того, как эта иллюзия умерла, я так в ней нуждалась, что поддерживала дыхание в ее призраке, который являлся мне ночами и мучил днем. Мне казалось, что у меня не может быть другой любви, кроме Джесси, а подобные мысли всегда являются рецептом, как приготовить катастрофу в домашних условиях.