Дороти Уошберн - Свет с небес

— Возможно, тебе это совершенно не нужно, но дело в том, что такие вещи не зависят от нашей воли и желания. Раз уж память частично вернулась к тебе, то вероятнее всего скоро ты вспомнишь все.

Эллис отдернула руки. Да, непреклонно заявила она самой себе, пусть руки этого мужчины теплые, чистые и мозолистые от работы, пусть я с радостью позабыла бы о своем целомудрии, если бы эти руки коснулись моего тела, но все равно я не нуждаюсь в том, чтобы кто-то держал меня за руку. Я привыкла сама справляться со всем на свете — должна справиться и теперь. У меня тоже есть гордость.

— Что ты вспомнила, Эл?.

— Ничего, серьезного ничего. — Она уставилась в свою кружку. — Просто… Вот я возвращаюсь в общежитие из университетской библиотеки. Было поздно, холодно и шел снег. Как сегодня. Я не могу объяснить, откуда я знаю… что это было как раз перед… перед этим. Просто знаю, вот и все.

Нейл кивнул.

— Просто знаешь, вот и все, Эл. Продолжение здесь, в твоей памяти, просто ты пока не можешь вытащить его на свет. Все тесно связано, поэтому-то ты и уверена, что страшное произошло сразу после этого.

Эллис задумчиво кивнула и посмотрела в глаза Нейлу.

— Да. Ты прав. Сегодня, когда я стояла на парковке, я точно знала, что было потом.

Ее знобило. Обхватив себя руками, Эллис подумала, как хорошо бы снова возвратиться в детство, маленьким клубочком свернуться на материнских коленях, твердо зная, что все страхи и тревоги рассеются в кольце ласковых рук… Со смертью матери она навсегда лишилась этого. И вообще, негодующе обрушилась на себя Эллис, взрослые проблемы не решаются так просто. Все объятия в мире не успокоят ее теперь…

— Поговори со мной, Эллис, — мягко попросил Нейл. — Что ты знаешь о том, что произошло с тобой?

Тяжесть в груди стала непереносимой. Эллис глубоко вздохнула, потом еще раз, не веря, что сможет когда-нибудь заставить себя выдавить хоть слово.

— М-мне сказали, что… он напал на меня по дороге в общежитие. В-возле тротуара нашли обломок свинцовой трубы, на ней запеклась моя кровь и прилипли волосы. Поэтому в полиции решили, что преступник оглушил меня ударом по голове… или двумя.

Нейл тихо выругался.

— Никаких отпечатков?

Эллис еще раз глубоко вздохнула, пытаясь сохранить спокойствие и выдержку.

— Нет. Стояла зима. Он был в перчатках.

Нейл содрогнулся от того, как она сказала это.

— Ты ведь помнишь это, правда? — как можно осторожнее спросил он.

Эллис выглядела совершенно сбитой с толку.

— К-кажется, да. Я вижу кожаные перчатки. Черная кожа… Большие руки. Я не знаю, Нейл, почему я вижу это!

— Все так и должно быть, не волнуйся. Что ты еще знаешь?

— Что он был… что он… О Боже, Нейл! Я не могу!

— Все хорошо, Эл. Все хорошо. Ты в безопасности.

— Я никогда никому не говорила об этом. Никогда. Даже если бы я могла вспомнить, все равно ужасно даже произнести это, выговорить, сказать словами… Я… я не думаю…

— Он изнасиловал тебя? — Нейл вовсе не хотел вести себя так грубо, но он обязан знать, что она вспомнит, когда придет час. Если сейчас он позволит ей замкнуться, то никогда уже ничего не добьется. Если она не может сказать сама, ему придется идти напролом.

Эллис задохнулась.

— Нет! — И попыталась снова вырвать руки, но Нейл не позволил ей. Лицо его было неподвижно и сурово, без тени жалости.

— Он мучил тебя?

Эллис напряглась и застыла. Лицо ее потеряло всякое выражение, превратившись в безжизненную маску белейшего в мире мрамора.

— Да, — скорее выдохнула, чем произнесла она.

Нейл понял, что с ней произошло. Понял, потому что сотни раз сам проходил сквозь это. Инстинкт самосохранения, коренящийся в каждом живом существе, сейчас заставлял Эллис отрешиться от мучительных воспоминаний. Она отстранила их от себя, как будто все, о чем она сейчас говорила, произошло вовсе не с ней.

— Как сильно он изувечил тебя? О коме я уже знаю.

— Ужасно, — безжизненно ответила Эллис. — Он бросил меня умирать в один из мусорных контейнеров. Кто-то что-то увидел, заподозрил неладное и вызвал полицию. Они и нашли меня, прежде чем я умерла бы от холода или потери крови.

Нейл снова процедил несколько проклятий — одно за другим, очень тихо и очень выразительно. Потом поднялся, прихрамывая обошел стол и помог Эллис подняться со своего места. Довольно, решил он, крепко прижимая ее к себе, теперь я должен сделать все, чтобы успокоить ее… К сожалению, он мог слишком мало. С Эллис случилось еще что-то, о чем она не сказала, что-то терзало ее гораздо сильнее, чем просто боязнь вспомнить. Что-то ужасное, оставившее в душе кровоточащую рану.

Нужно отвести ее в гостиную, там гораздо уютнее, чем на кухне: пожалуй, это как-то отвлечет и успокоит Эллис. Но ведь в гостиной стоит еще неукрашенная елка… а значит, пребывание там вовсе не успокоит меня, вспомнил Нейл.

Остается библиотека, или кабинет, или как там еще называет Эллис эту чертову комнату, где до потолка высятся книжные шкафы, стоит старый стол и кожаный диван. Наверняка Эллис будет хорошо там. Да и мне тоже, криво усмехнулся он, ведь там по крайней мере не пахнет Рождеством.

— Пойдем в кабинет, — сказал он, отпуская Эллис. — Иди, а я принесу тебе бренди.

Она тупо повиновалась. Слишком неестественным казалось охватившее ее равнодушие, и Эллис смутно понимала это. Стена равнодушия спасительным барьером ограждала ее психику от эмоционального взрыва, она притупила даже желание бежать, спасаться, прятаться.

Вскоре Нейл подсел к ней на диван. В руках у него была бутылка бренди и две рюмки.

— Вот. — Он протянул ей полную рюмку. — Выпей как лекарство. А потом еще одну.

Эллис слегка отстранилась, непонимающе разглядывая его.

— Я никогда не пила.

— Сейчас это необходимо.

— Почему?

— Потому что если нам с тобой повезет, то ты сумеешь уснуть и проспишь до утра. Право, Эл, у меня сегодня тоже был ужасный день. И я бы хотел по возможности отсрочить новые волнения.

Эллис мрачно оглядела его и уже открыла было рот, чтобы спросить, отчего это он плакал сегодня, но промолчала. Молча выпила бренди и протянула рюмку за новой порцией. Нам обоим будет лучше, если я сумею отключиться, твердила она себе. Мы оба больше не выдержим….

— Не гони, — предупредил Нейл. — Я бы не хотел превратить тебя в алкоголичку.

— А что, черт возьми, это изменит? — спросила Эллис и тут же в ужасе закрыла рот ладонью. Она никогда так не говорила!

Но, к ее удивлению, Нейл громко расхохотался.

— Ты просто очаровательна, когда теряешь голову, Эл. Тебе необходимо делать это как можно чаще.

Эллис промолчала, боясь, что любое сказанное ею слово лишь расширит пропасть, разверзшуюся под ее ногами. Ожидая, когда стыд багрянцем окрасит ее щеки, Эллис смотрела, как Нейл пытается поудобнее устроиться на диване. Он поворачивался слишком осторожно, явно боясь, что всякое неверное движение покарает жестокой болью его измученное тело.