Линда Ховард - Ручей любви

Он усмехнулся:

— Я могу точно сказать, что тебе не потребуются ночные рубашки.

Да, они ей не потребуются. Улыбаясь, она смотрела, как он одевался. У нее будет Луис, чтобы согревать ее. Это было самое великолепное будущее из всех, о которых она могла мечтать.

Спускаясь на следующее утро к завтраку, Оливия была спокойной.

— В десять за мной придет Луис, — объявила она. — Сегодня мы поженимся.

На глаза Оноры навернулись слезы, и она поспешно смахнула их.

— Не нужно так спешить, дорогая. Разве ты не можешь подумать еще немного?

Оливия обняла мать:

— Я уже все обдумала. Я люблю его, и ничего не изменится. Отсрочка может быть только в том случае, если вы с папой захотите устроить мне свадьбу.

Вилсон тяжело вздохнул и встал из-за стола:

— Ты не можешь рассчитывать на то, что мы будем праздновать твой брак с таким человеком, как Фронтерас.

— Я бы хотела, но я не рассчитываю на это.

Он склонил голову, расстроенно уставившись в пол. Его возражения в основном были связаны с тем, что Фронтерас не подходил для Оливии, но Вилсон понимал, что они вызваны и тем, что он не хотел расставаться с дочерью. Ему будет ее не хватать, но разлука переносилась бы легче, если бы он был уверен, что отдает ее в надежные руки. Оливия заслуживала большего, чем жизнь, полную опасностей. Она всегда была прекрасной дочерью, послушным, ласковым и любящим ребенком. Она никогда не была необузданной, а, наоборот, всегда проявляла разумную ответственность и уравновешенность. Он понимал, любящие родители обычно ревниво относятся к избранникам своих детей, но было совершенно очевидно, что Оливия выходила замуж за человека, не достойного ее.

Оливия была его ребенком, светом его жизни, и она унаследовала бы все его деньги. Не из-за этого ли женится на ней Фронтерас? Рассчитывает ли он на помощь своего тестя? Оливия, безусловно, заслуживала большего. Но она всегда была склонна видеть в людях лучшее, и ей бы не пришло в голову подозревать Фронтераса в подобных замыслах. Вилсон, человек умный и расчетливый, скопил свое состояние не для какого-то бродяги. Он знал множество мужчин, женившихся ради денег, и не хотел, чтобы это случилось с Оливией.

Не горя желанием видеть этого человека, Вилсон все же отложил свой уход в банк, потому что хотел кое-что сказать Луису Фронтерасу.

Луис прибыл ровно в десять, правя коляской, которую он взял напрокат в конюшне. Оливия, нетерпеливо ожидавшая его, почувствовала, как ее сердце екнуло, когда она увидела, что он не сделал ни малейшей попытки произвести впечатление. На нем были его повседневные брюки и рубашка, на шее был повязан платок, пояс с револьвером низко сидел на его стройной талии и был пристегнут к бедру. Он выглядел точно так же, как всегда, но она и любила его за то, что он не пытался надеть на себя фальшивую маску. Луису не требовалось производить впечатление на кого-либо.

Она открыла дверь, ее лицо сияло от счастья. Подходя к ней, Луис улыбнулся, и его темные глаза засветились. Воспоминания о прошедшей ночи ярко вспыхнули, и у Оливии перехватило дыхание.

— Я готова, — сказала она, указывая на два чемодана, стоявшие позади нее.

Когда Луис нагнулся, чтобы поднять их, Вилсон открыл дверь своего кабинета и произнес:

— Я бы хотел поговорить с вами, если вы не против.

Онора спустилась по лестнице и сжала руки при виде чемоданов. Ее глаза были красными.

Луис выпрямился. Его темное лицо оставалось спокойным.

— Конечно, — ответил он.

Вилсон отступил в сторону и указал на дверь кабинета.

— Наедине.

— Папа, — встревоженно сказала Оливия.

— Тихо. Это между нами.

— Нет! — крикнула она, приближаясь. — Это связано и со мной.

Луис прикоснулся к ее руке и улыбнулся.

— Все будет хорошо, — мягко заверил он ее.

Они прошли в кабинет, и Вилсон закрыл за ними дверь. Возможно, Оливия рассчитывала уехать без объяснений между отцом и Луисом. Но банкир беспокоился о своей дочери, и, черт возьми, Луис был бы невысокого мнения о нем, если бы это было не так. Ради спокойствия Оливии он был готов попытаться развеять тревоги ее родителей.

— Я дам вам пять тысяч долларов, чтобы вы уехали отсюда и никогда не встречались с моей дочерью, — начал Вилсон.

Глаза Луиса сузились, и в них вспыхнул опасный огонек.» Нет»— это было все, что он ответил.

— Если вы думаете, что женитьба на моей дочери сделает вас богатым…

— Остановитесь. Даже не продолжайте. — Темные глаза Луиса стали холодными от злости. — Я женюсь на Оливия, потому что люблю ее. Если вы беспокоитесь о своих деньгах, берегите их. Я в них не нуждаюсь.

Не произнеся больше ни слова, Луис прошел мимо банкира и покинул комнату. Когда он появился на пороге, выражение его лица заставило сердце Оливии забиться и она кинулась к нему и так крепко схватила за руку, что ее ногти впились в его кожу.

— Луис? — испуганно прошептала она.

Его лицо смягчилось, когда он посмотрел на нее.

— Не волнуйся, — сказал он. — Мы можем отправляться.

Они услышали, как позади снова открылась дверь. Онора поспешно вышла, как если бы намеревалась удержать их. Потом она остановилась, не сводя полного страдания взгляда с человека, который отбирал у нее любимую дочь. Луис посмотрел на нее, и его взгляд потеплел. Он понимал горе Оноры и был готов на все, чтобы облегчить его, но он не мог оставить Оливию, как того хотели ее родители. Поднявшись по ступенькам, он взял Онору за руку и сказал:

— Я обещаю, что буду хорошо заботиться о вашей дочери.

Несмотря на свои страдания, Онора ответила на его пожатие. Она цеплялась за него, как бы ища утешения.

— Но где вы будете жить? — простонала она. Луис пожал плечами.

— Где захочет Оливия, — просто ответил он. — Но где бы мы ни жили, я обещаю, что каждый год, без исключения, вы будете видеться с вашими внуками.

Внуки!

Онора открыла и закрыла рот, не произнеся ни звука.

У нее стеснило грудь от нахлынувших чувств. Внуки! Дети ее любимой Оливии.

Этот человек любил Оливию, действительно любил ее. Вопреки своей тревоге, Онора видела это в его глубоких глазах. «Ну конечно, — неожиданно подумала она. — Как можно было не любить Оливию? Фронтерас не является столпом общества, но он сильный и мужественный человек, а иногда эти качества обеспечивают большую безопасность, чем материальное благополучие». Больше всего на свете Онора хотела, чтобы Оливия была счастлива, и, глядя на этого человека, она неожиданно поверила, что он составит счастье ее дочери.

— Вы не могли бы подождать, чтобы я смогла организовать свадьбу? — спросила она.

— Онора! — потрясенно произнес Вилсон.

Луис одарил ее демонической улыбкой, заставившей сердце Оноры забиться немного быстрее.