Элис Хоффман - Практическая магия

— Сходи куда-нибудь, — приставали к ней тетки в субботу вечером, когда Салли с книгой, взятой в библио­теке, ложилась, поджав ноги, на тахту. — Погуляй, раз­влекись, — уговаривали они ее своими слабенькими въедливыми голосами, какими разве что улитку сгонишь с капустного листа, но уж никак не племянницу с тахты.

Тетушки хотели видеть Салли более общительной. Они стали приваживать к дому молодых людей, как другие старушки приваживают бездомных котов. Дава­ли объявления в университетские малотиражки, обзва­нивали общежития студенческих землячеств. Каждое воскресенье созывали молодежь к себе в сад на бутер­броды с холодной говядиной и темное пиво, но Салли лишь безучастно сидела при этом на металлическом садовом стульчике, скрестив ноги, и думала о своем. Тетушки покупали ей тюбики розовой губной помады, импортные испанские соли для ванны. Выписывали по почте вечерние платья и кружевные комбинации, мягчайшие замшевые сапожки, но Салли отдавала все подарки Джиллиан, которая знала, как найти им при­менение, а сама субботними вечерами по-прежнему читала книжки — точно так же, как по четвергам зани­малась стиркой белья.

Это не значит, впрочем, что Салли вполне добросо­вестно не старалась влюбиться. Как человек вдумчивый, основательный, с поразительным умением сосредото­читься на поставленной задаче, она какое-то время соглашалась на предложения сходить в кино или на танцы или пройтись с кем-нибудь в парке вокруг пруда. Стар­шеклассники, назначавшие ей свидания, диву давались, обнаружив, как долго ей удается сосредоточиться на од­ном поцелуе, и поневоле гадали, какие еще могут в ней таиться способности. Многие из них и через двадцать лет не переставали о ней мечтать, совсем некстати, но ей ни один не приглянулся и даже не запомнился по име­ни. На повторное свидание она ни с кем не соглашалась, считая, что это было бы нечестно, а в такие понятия, как честность, даже в делах столь неординарных и исключительных, как дела любовные, Салли в ту пору верила.

Глядя, как Джиллиан перебирает полгорода, меняя одного за другим, Салли спрашивала себя, не досталось ли ей самой каменное сердце. Но к тому времени, как сестры кончили школу, выяснилось, что хотя влюблять­ся-то Джиллиан влюбляется, но не дольше чем на две недели. Салли стала думать, что обе они обижены судьбой в равной мере, да и не удивительно, в сущности, что сестрам так не повезло, если учесть их происхождение и воспитание. Тетушки, например, до сих пор держали у себя на комоде фотографии молодых людей, которых любили в юности, — братьев, которые во время пикни­ка не пожелали из гордости укрыться от грозы. Юно­шей убило молнией прямо на зеленом городском пустыре, где они и покоились ныне под гладким округлым камнем, к которому на утренней и вечерней заре слетались траурные голуби. Каждый год в августе мол­нию вновь притягивало к этому месту, и, когда наверху собирались черные грозовые тучи, влюбленные пароч­ки подбивали друг друга на слабо перебежать через пустырь. Но только воздыхателям Джиллиан, одурев­шим от любви, хватало духу подвергать себя такой опасности, и для двоих из них пробежка через пустырь в грозу закончилась больницей, после чего волосы у них на голове так и остались стоять дыбом, а вытара­щенные с тех пор глаза не закрывались даже во сне.

Когда Джиллиан исполнилось восемнадцать, она влюбилась на целых три месяца, решив по такому слу­чаю сбежать со своим предметом в Мэриленд и там об­венчаться. Необходимость такого шага объяснялась отказом тетушек дать свое благословение на этот брак. Джиллиан была, по их представлениям, еще молодая и глупая — забеременеет в два счета и обречет себя на бесцветную, унылую жизнь. Оказалось, что тетушки были правы лишь в той части, что касалась молодости и глупости. Забеременеть Джиллиан не успела — через пару недель после свадьбы она ушла от мужа к механи­ку, который ремонтировал их «тойоту». Это был пер­вый из длинной череды ее брачных крахов, но в ту ночь все на свете еще казалось возможным, даже счастье. Салли помогала связывать белые простыни для побега. Салли считала младшую сестру эгоисткой, неумерен­ной в своих аппетитах. Джиллиан числила Салли педанткой и ханжой, но все равно они были сестрами, и теперь, когда их ждала разлука, они обнялись, стоя у открытого окна, расплакались и поклялись друг другу, что расстаются совсем ненадолго.

— Поехала бы с нами! — Голос Джиллиан понизился до шепота, как, бывало, во время грозы.

— Тебе не обязательно это делать, — сказала Сал­ли. — Если нет уверенности...

— Хватит с меня теток! Я хочу настоящей жизни! Хо­чу уехать туда, где никто слыхом не слыхал об Оуэнсах.

На Джиллиан было белое короткое платьице, кото­рое приходилось поминутно одергивать на бедрах. Шмыгнув носом, она порылась в сумочке и достала мятую пачку сигарет. Чиркнула спичка, и сестры разом зажмурились. Постояли, глядя, как проступает из тем­ноты рыжее пятнышко, когда Джиллиан затягивается, и Салли не стала утруждать себя замечанием, что не надo бы стряхивать горячий пепел на пол, который она только сегодня подметала.

— Дай слово, что и ты здесь не задержишься, — говорила Джиллиан. — А то скукожишься тут, как жеваная бумажка. Испортишь себе жизнь.

Во дворе молодой человек, с которым Джиллиан задумала совершить побег, начинал нервничать. Ни для кого не было секретом, что Джиллиан случалось идти на попятный, как только дойдет до дела, — правду сказать, она этим славилась. За один этот год обнаружились три студента, каждый из которых пребывал в уверенности, что именно за него Джиллиан собирается замуж, и каждый преподнес ей бриллиантовое колечко. Какое-то время Джиллиан носила три кольца на золотой цепочке, но в конце концов вернула их назад, разбив на протяжении одной недели три сердца — в Принстоне, Провиденсе и Кембридже. В школе старшеклассники заключали пари о том, кто будет ее кавалером на выпускном балу, поскольку она за несколько месяцев успела принять и отвергнуть приглашения от самых разных поклонников.

Молодой человек внизу, которому предстояло в недалеком будущем стать мужем Джиллиан, принялся швырять на крышу камешки; судя по их перестуку, можно было подумать, что пошел град. Сестры порывисто обнялись — у них было такое чувство, что судьба подхватила их, закружила и вот бросает на перекресток, откуда дороги расходятся. Годы минуют, пока они свидятся вновь. И станут они к тому времени взрослыми, которым не до того, чтобы поверять друг другу на ухо свои секреты или забираться на крышу среди ночи.

— Едем с нами, — сказала Джиллиан.

— Нет, - сказала Салли. Кое-что насчет любви она знала наверняка. — Побег совершают только вдвоем.