Татьяна Веденская - Не в парнях счастье

– Мам, прекрати, – разозлилась я, но мама уже ушла с кухни, бросив недоеденную баранку. К папе.

– Ва-ань. Она сама не знает, кем будет. Нет, ты представляешь? Вот в наше время таких профессий-то не было, да? Чтобы вообще не разберешь, что за ерунда. Вань, да ты где? – только и услышала я. – Нет, в самом деле, стоило ли и в институт-то такой поступать!

– Эх, мама, мама, – вздохнула я. Тема моего «наплевательского» отношения к своему будущему еще долго обсуждалась между родителями, а также с бабушкой, папиной мамой, с которой мама на эту тему самозабвенно и до драки спорила все лето. Как только выдержал телефон, как не взорвался. Да ладно, он привычный. А я лично не считала вопрос с профессией такой уж большой проблемой. Институт, в который мы каким-то неведомым образом обе поступили, был расположен не так уж далеко, до него можно доехать на троллейбусе № 6, только ехать надо чуть ли не от конца в конец. Но согласитесь, это удобно – всего один троллейбус. Кроме того, там оказался не слишком высокий проходной балл – вуз не был престижным, даром что университет. Сейчас куда ни плюнь – попадешь в университет. Зато конкурса почти не было. Это все выясняла Катерина, а я только ходила за ней, как корова на веревке, и держала бумаги.

– А маркетинг, Дин, – за ним будущее, – успокоила меня она. – Сейчас никто еще ничего не понимает, но потом все на свете будут решать маркетологи.

– Здорово! – кивала я с готовностью.

– Зато сдавать только математику и русский.

– И обществознание.

– Любая дура может сдать обществознание, – фыркнула Катерина. И она оказалась права. Экзамены начались и закончились так, что любая дура (то есть я) даже не успела заволноваться. Видимо, у Катерины действительно была легкая рука – мы перевалили за проходной балл и кто с гордостью, а кто с удивлением увидели свои имена в списках зачисленных на первый курс. Честно говоря, для меня единственное, что имело значение, – это чтобы остаться вместе с Катериной. Быть кем угодно, да хоть президентом державы, но без нее – это не имело никакого смысла. В конце концов, до нее я вообще не помышляла об институте. Медицинское училище и жених из очереди в «стекляшке» – вот то будущее, от которого она меня избавила. Какая разница, к свиньям, чем занимаются маркетологи. Уж, наверное, за пять лет обучения разберусь, что к чему.

Так что пока мама в другой комнате со вкусом и смаком обсуждала меня (папа при этом что-то бубнил, я не слышала, что именно, но он явно спорил с мамой, а маму его мнение явно не устраивало), я окинула взором поляну – на микроскопическом кухонном столе, фактически являющемся не столом, а только прибитой к стене доской, стояла недопитая бутылка «Березовой». Я подумала, налила стопку, выпила ее залпом, оглянулась на дверь в коридор – никто не собирался меня ловить. Тогда я захватила с собой всю бутылку и ушла. К Катерине. И мы вдвоем отпраздновали наше поступление, сидя на набережной и употребляя «Березовую» резкими, мелкими, неуверенными глотками – зажмуриваясь и охая. А потом еще долго-долго гуляли, ожидая, когда к нему вернется четкость движений, а также выветрится запах. «Березовой» оказалось с гулькин нос, мы не столько запьянели, сколько развеселились. Строили глазки прохожим, распевали какие-то песни – в общем, было нам хорошо, и думали мы тогда, что перед нами лежит весь мир. И что дальше все будет еще лучше. Что ж, остается сказать только одно: боже, как мы ошибались.

Первого сентября мы прибыли на место получения новых, вкусных и питательных знаний о торговле, товарах, спросе, предложении и прочей дребедени. А десятого октября я встретила ЕГО. И все, что было со мной до этого, постепенно утратило всякий смысл. Кроме Катерины, естественно. Но даже и она как-то отступила на второй план и растворилась, что, как мне думается, очень сильно ее задевало. Ведь я была столько лет ее полноправной и безраздельной собственностью. Она привыкла владеть мной, пользоваться и распоряжаться, но я забыла обо всем на свете, после того как встретила ЕГО. И это объяснимо, ведь со мной случилась Большая Любовь. Случалась ли с вами в жизни Большая Любовь? Уверена, что в этом месте любая остановится и задумчиво кивнет. И тут же погрузится в раздумья. Лицо ее затуманится воспоминаниями, по нему пробежит тень сомнений и появится отпечаток пережитого. Большая Любовь никогда не проходит бесследно. Она способна поднимать в небеса, она же способна разбить тебя об асфальт. Моя большая любовь в лице Сергея Сосновского была способна и на то и на другое.

Мы познакомились в магазине. Да, мне хотелось бы рассказать какую-нибудь более трепетную и романтическую историю, например, о том, как я тонула в заливе канала имени Москвы, а он спас меня, а потом сделал искусственное дыхание. Рот в рот, естественно. Или как он выводил детишек из горящего детского сада, а тот обрушился, и я, задыхаясь от гари, черная, вся в копоти, вытащила его оттуда, как медсестра солдата с поля боя. И сделала ему искусственное дыхание – рот в рот, естественно. Но нет – все произошло совсем не так. Катерины в тот день со мной не было, она заболела и сидела дома, чихала, сморкалась в бесконечные носовые платочки и смотрела по телевизору все подряд. Мне к ней заходить запретила во избежание распространения заразы, хоть моя мама и считала, что зараза к заразе не пристает. В общем, я осталась одна и зашла в небольшой магазинчик около нашего университета (прости, господи, за пафос), чтобы купить себе пачку «Русского стиля», который тогда курила. Магазин оказался набит народом доверху, время было такое – все спешили прикупить пельменей и сигарет на ужин, так что я отстояла длинную очередь в единственную работающую кассу и уже изготовилась произвести оплату, когда в магазин влетел ОН – лет тридцати, взрослый мужчина, высокий, широкоплечий товарищ в светлых джинсах, огромной светлой спортивной кофте с длинными рукавами и в бейсболке, немного похожий почему-то на иностранца. Из-за нерусских надписей на кофте, наверное. Он очень спешил и, продравшись через всю очередь, обратился сразу непосредственно ко мне.

– Простите, милая девушка, на коленях молю! – произнес он веселым голосом, а в голубых глазах заплясали его фирменные смешинки. – А не пропустите ли одинокого мужчину оплатить мобильный телефон?

– Что? – растерялась я, не привыкшая к такого рода обращениям.

– Девушка, милая, буквально вопрос жизни и смерти. Разъединили важный разговор из-за задолженности на счету. Неужели же не войдете в положение? – насел на меня он и, естественно, тут же получил желаемое, то есть я пропустила его перед собой, несмотря на то что вся очередь возмущенно шикала и протестовала.

– Это же буквально минута, – виновато оправдывалась я, пока ОН, еще мне незнакомый, называл кассирше цифры.