Патриция Хорст - Повенчанные судьбой

– Эй!

Она приоткрыла глаза, слабо улыбнулась, прищурившись, и пробормотала:

– Привет…

Эта улыбка пронзила его. Именно так Кэтлин улыбалась после того, как они заканчивали заниматься любовью. Как же она жила все эти годы? – подумалось ему. Скольких мужчин сменила за это время? Сколько оставила разбитых сердец?

Продолжая улыбаться, Кэтлин вновь погрузилась в сон. Но Брайс не мог погасить в себе внезапно возникший порыв. Множество вопросов вертелось у него в голове – тех самых, которые до сих пор он не позволял себе задавать. Что же так сильно изменило его самого и Кэтлин? Интересно, показался ли ей тот парень-итальянец, занявший его место, более желанным любовником? Пожалуй, они с ней оба были слишком молоды, чтобы осознать, как все-таки хрупка любовь, и просто не поняли, как ее сберечь.

Кэтлин не хотелось пробуждаться от глубокого, сладкого сна, подарившего ей столько незабываемых и приятных образов. Особенно запомнился волнующий мужской голос, такой глубокий и хрипловатый. Он шептал ей на ухо ласковые слова, а его руки гладили ее плечи. Эти прикосновения успокаивали, от них утихала любая боль… Но яркий белый свет, струящийся из окон, упрямо бил в закрытые веки, говоря о том, что давно наступило утро. И запах свежесваренного кофе окончательно разбудил ее.

Кто его приготовил? Кэтлин с трудом приподнялась и покосилась на будильник. Без пяти десять? Не может быть! Ведь занятия начались уже час назад! У Патрика Роули теперь будет хороший повод для нарекания, кстати, вполне заслуженного.

Почему же так ноет левая половина лица? Как будто ее переехал грузовик! И почему будильник не прозвенел вовремя, как обычно? Взгляд ее по-прежнему был затуманен, и она бессильно откинулась на подушку. Потом в смятении сбросила одеяло, опустила ноги на пол и вскочила, собираясь пойти принять душ. Но снова опустилась на кровать. Боль чувствовалась во всем теле – от головы до ног. Ныли даже зубы. И ужасные воспоминания о прошедшем вечере нахлынули на нее с беспощадной остротой. Она сделала судорожный вдох и дотронулась до лица. Левая щека на ощупь оказалась припухшей, словно лимонные пирожки, которые к чаю пекла Элис, горничная ее матери, и гладкой, как будто кожа была чем-то растянута.

Стараясь не раздражать рану, Кэтлин, шатаясь, подошла к комоду, посмотрела в зеркало и едва не упала в обморок. Лицо, которое смотрело на нее, почти невозможно было узнать – оно распухло, было бледным, а один глаз совсем заплыл.

В этот момент ее внимание привлек звук приближающихся шагов. А секунду спустя на пороге спальни появился Брайс в голубой рубашке поверх брюк и без обуви. Его волосы были мокрыми, а подбородок гладко выбрит.

– Не делай этого! – предостерег он Кэтлин, кивая на зеркало и подкатывая сервировочный столик к постели. – Давай-ка, полезай обратно, прямо сейчас.

Внимательный и участливый взгляд, которым он осматривал ее с головы до ног, вернул Кэтлин к мысли о том, что на ней почти ничего нет. При этом она не могла вспомнить, каким образом раздевалась прошлым вечером. Бюстгальтер и трусики едва прикрывали те части тела, которые стоящий напротив мужчина наверняка находил сейчас наиболее соблазнительными. И этот факт заставил Кэтлин торопливо улечься в постель под одеяло.

– Как я оказалась здесь в таком виде? – подозрительно глядя на Брайса, спросила она, подтягивая край одеяла к подбородку.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Ты хочешь сказать, что не помнишь о придорожной забегаловке и о мерзавце, который…

– Нет, я не об этом, – нетерпеливо перебила его Кэтлин. – Конечно же, я не забыла об этом! Сейчас мне необходимо знать, каким образом я очутилась в кровати, причем почти без одежды?

– Все лишнее с тебя снял я. Или ты предпочла бы спать в пальто? – усмехнулся Брайс.

– Когда снял? – с замиранием сердца спросила Кэтлин.

– Когда ты была в сумеречном состоянии. Тебе ведь прописали соответствующие таблетки.

Одна только мысль об этом заставила ее вздрогнуть.

– Тебе не стыдно раздевать постороннюю женщину спустя сутки после похорон собственной жены?

Брайс подкатил столик поближе к Кэтлин и подал ей стакан апельсинового сока.

– Не стоит так переживать, – сказал он. – Я не пялился на твои прелести, если тебя это так разволновало. А если бы даже я и полюбовался тобой немного? Ведь не секрет, что я не раз видел тебя безо всего, как и ты меня. Хотя должен признаться, что с того времени ты немного пополнела. Но не пугайся! – успокоил он ее. – Совсем чуть-чуть, притом ровно на столько, на сколько нужно.

– Меня не интересуют эти подробности, – отмахнулась Кэтлин, но в душе была рада услышать комплимент. – Сока мне не хочется, спасибо. Я хотела бы знать, что ты до сих пор делаешь в моем доме?

– Сначала сок, разговор будет потом, – ответил Брайс. – Заодно проглоти вот это. – Он решительно подал ей небольшую белую таблетку.

Кэтлин скептически посмотрела на нее.

– Это еще что?

– Обыкновенное обезболивающее средство, которое вчера поздно вечером прописал тебе врач. – Увидев, что она намерена отказаться, Брайс добавил: – Не разочаровывай меня, Кэтлин. Мне не до шуток. Не у тебя одной выдалась отвратительная ночь. В кресле, в котором я провел ее, хорошо почитать книжку час-другой, но едва ли оно пригодно для сна.

– Я не просила тебя выполнять роль сиделки.

– А вот это, – обиделся он, – самая настоящая черная неблагодарность! Ты, видимо, до конца не поняла еще всей серьезности своего положения.

– А кто же виноват во всем этом?

– Намек понял, – кивнул Брайс. – Да, ты права, именно я затащил тебя в эту дешевую забегаловку, а потом непростительно долго отсутствовал.

Кэтлин пристально посмотрела на него. Не все события прошлого вечера отчетливо запечатлелись у нее в голове. Хорошо запомнилось лишь перекошенное от ярости лицо Брайса, когда тот бросился защищать ее.

– Но никто ведь не мог предугадать, что такое может случиться, – примирительно заметила она.

Брайс вздохнул.

– Возьми таблетку и запей ее соком. Завтрак остынет.

Когда он снял с подноса салфетку, Кэтлин увидела, что, кроме сока и кофе, он принес вареные яйца, гренки и немного ветчины.

– Я ценю твою заботу, Брайс, но у меня очень мало времени, – сказала Кэтлин. – К сожалению, я и так пропустила утренние занятия. Представляю, как будет злорадствовать Патрик Роули!

– Должен тебя огорчить, но дневные занятия тебе тоже придется пропустить, – невозмутимо произнес Брайс. – И вообще, директору придется обойтись без тебя в течение нескольких дней. Я так и предупредил его, когда позвонил в школу рано утром. Это не моя прихоть, а предписание врача. – Он мягко коснулся разбитой щеки Кэтлин. – Ты уже успела полюбоваться своим отражением в зеркале. Разве можно в таком виде появиться перед учениками?