Марина Львова - Саня или двойная свадьба

Когда я вошла к нему в кабинет с чашкой горячего чая в руках, Максим даже не поднял головы.

— Будь добра, положи вон туда, я потом посмотрю, а то все перемешается.

Максим слегка махнул рукой в сторону единственного свободного угла на его столе, буквально заваленном документами. Господи, да у него даже руки похудели. Мила вернется из отпуска и убьет меня за то, что не следила и не берегла нашего начальника. Даже глаз на меня не поднял, вон как заработался. Ну что же, придется наводить порядок в безалаберном образе жизни нашего трудолюбивого шефа. Я наклонилась над столом и решительно поставила чай прямо перед ним.

— Так нельзя. Ты сегодня обедал?

— Нет. Не было времени.

— Понятно.

— Что?

— Я сейчас принесу тебе бутерброды.

— Спасибо.

— Не за что. Благодари Милу, это она просила меня не забывать поить тебя чаем.

Пока я старательно резала хлеб и намазывала масло, Максим со своей чашкой переместился ко мне в комнату и уселся за стол Людмилы. Сразу стало понятно, что быстро избавиться от него не удастся. Поставив перед голодным начальником тарелку с бутербродами, я вернулась к своим прямым обязанностям.

— Как? Разве ты не составишь мне компанию? Ты сама обедала сегодня?

— Обедала. Вернее, буду обедать вечером дома.

— Так я тебе и поверил. Неужели ты готовишь для себя одной? Тем более, что тебя вчера не было дома. Я звонил тебе вчера поздно вечером.

— Проверял, дома ли я?

— Нет, просто хотел поболтать.

— Но я была дома и действительно ела вчера суп и буду есть его и сегодня. А суп мне готовит мама. Я вернулась домой, Максим. Больше я не живу у Людмилы.

— Ты уверена, что поступила правильно?

— Конечно, настало время и мне помогать другим. И я благодарна тебе, что ты дал мне понять это.

Максим поморщился, как от зубной боли.

— Ты говоришь со мной так, будто я тебя воспитывал все это время.

— А разве не так? Ты многому научил меня, помог встать на ноги и окончить институт. Я тебе очень благодарна.

— Что это значит?

— Как что? Максим Николаевич, вы слышите меня? У меня складывается впечатление, что мы говорим на разных языках.

— Саша, скажи мне прямо. Ты хочешь уволиться?

— А что, я уже должна сделать это?

— Саша! Я говорю совершенно серьезно.

— И я!

Максим обхватил голову руками и закачался на стуле.

— Совершенно ненормальный день, целый день сплошная беготня. Сел чаю попить, а тут ты еще ребусы задаешь. Тебе, что, совсем невмоготу стало здесь работать?

— Да нет же! Это ты говоришь невесть что.

— Так, уже легче.

— Ну, почему, скажи на милость, ты вечно понимаешь все не так? Я что, говорю на непонятном тебе языке? Меня другие понимают. Почему ты всегда ко мне придираешься? Я же только хотела тебя напоить чаем, как это просила Мила. Кому-то надо о тебе заботиться. Я хотела только сделать, как лучше. А ты вместе с чашкой чая начинаешь требовать от меня заявление об уходе.

— Саня, Саня, я не хотел тебя обидеть. Не надо плакать.

— Да, я и не плачу вовсе.

Он протянул мне свой чистый белый платок с тоненькой голубой полоской.

— Хорошо-хорошо, не плачешь, только у тебя слезы текут.

— Ты надо мной издеваешься все время.

— Что ты! Нет, конечно. Я только тебе слезы вытру.

И он вытер мне слезы, как маленькой, и нос помог вытереть, а потом осторожно гладил по голове, перебирая пальцами мои отросшие волосы. Сколько мы так просидели, я не помню. Мы оба вздрогнули от стука распахнувшейся двери. В комнату вошла Ирочка, неся в руках пачку новых лицензий на подпись. Максим вскочил и загородил меня собой от любопытных глаз.

— Ой, Саша, что с тобой?

— Александре Алексеевне что-то попало в глаз. С трудом соринку вытащили, собирались уже к врачу ехать.

— А-а, тебе нужно лицо помыть холодной водой. Сразу станет легче. Мне потом занести документы? Вы сейчас заняты?

— Я посмотрю их сейчас.

Ирочка многозначительно на меня посмотрела и, громко цокая каблучками, прошла в кабинет начальника. Максим погладил меня по плечу и пошел к себе.

Что же со мной такое происходит? Слезы непонятно почему льются, и совершенно не ко времени. Начальник, тоже хорош, задает глупые вопросы, да, конечно, именно из-за этого я и заплакала. Стало так обидно. И что они так долго с этой Ириной в кабинете сидят? Ишь, как она перед ним фасонила! Вот возьму и тоже куплю себе туфли на высоченных шпильках. Сумасшествие какое-то! Какая глупость мне в голову лезет! Зачем мне шпильки? Я на них и ходить-то не умею…

У меня на столе тихо замурлыкал телефон. Когда я писала диплом, то иногда просматривала записи на работе, вот и уменьшила звук до минимума, чтобы каждый раз не вздрагивать от звонков.

— Алло, вас слушают.

— Добрый день! Александра, тебе свежий теплый привет от Людмилы.

— Николай, это ты?

— Я, я. Мила просила передать, что пошли огурцы.

— Куда пошли?

— Ты все смеешься, а Мила не знает, что с ними делать. Приезжай в субботу.

— Огородница она наша, говорили ей, чтобы не сеяла семена в таких количествах.

— Максим из командировки уже вернулся?

— Да.

— Так захвати его с собой.

— Как это я его захвачу? Он, что, зонтик, что ли?

— Ты чего ворчишь? Опять поссорились?

— Как я могу поссориться со своим начальником? У меня с ним исключительно деловые отношения.

— Понятно. Он там далеко?

— У него посетитель.

— Очень занят? Тогда я ему позвоню домой вечером. Миле что мне передать? Когда ты приедешь?

— Скажи в субботу… Электричка в десять, около одиннадцати буду.

— Почему электричкой? У Максима машина сломалась?

— Какое мне дело до его машины?

— Саша, спокойно, ты не волнуйся, Максим тебя все равно привезет.

— Да я с ним не поеду!

— Хорошо, сама приезжай, Мила ждать будет. Договорились?

— Договорились.

Николай со мной попрощался, а я стала думать, что можно сделать с огромным количеством огурцов, выращенных на грядках неугомонной Людмилой.

Неделя прошла быстро, я оглянуться не успела, как наступила пятница. Мне еще предстояло пройтись по магазинам и закупить продукты. Весь вечер я готовила и убирала в квартире, бабушка ворчала, что ее раздражает звук пылесоса. Пылесос у нас и вправду ревет, как ракетный двигатель, он у нас старый-престарый, чуть ли не первого выпуска. В свое время отец не сумел его продать, видимо, потому, что он у нас давно вышел из моды и очень страшный на вид, но работает он вполне прилично. Вместе с мамой мы приготовили еду на выходные, чтобы ей не надо было возиться на кухне в субботу.

В субботу я встала слишком рано и даже успела на более раннюю электричку. Поезд был набит битком, и я с удовольствием вышла на платформу, разминая уставшие руки. До участка Милы было минут двадцать ходьбы. Люди, сошедшие вместе со мной с электрички, торопливо разбегались по улицам и переулкам дачного поселка, таща на себе тяжелую поклажу. Кое-кого встречали изголодавшиеся и соскучившиеся чада, они грузили на велосипеды поклажу измотанных родителей и шли вместе с ними домой, на ходу рассказывая о событиях, происшедших за неделю. Приятно было видеть, как ласково гладили материнские руки выгоревшие на солнце упрямые вихры сыновей, как с тревогой разглядывали они расцарапанные и обильно смазанные зеленкой коленки и какой счастливой гордостью загорались материнские глаза при виде своих подросших за неделю чад.