Марина Львова - Училка

— Мы звонили тебе днем.

— Странно, мне ничего не передали. Когда я вышел из квартиры, то услышал, как хлопнула дверца лифта. Кто-то вызвал лифт раньше меня. Когда я вышел из подъезда, он уже подходил к своей машине, открыл дверь. И в этот момент раздался взрыв. Меня отбросило назад, я сильно ударился головой и не сразу пришел в себя.

— Я очень боялась, что Марьяшка испугается.

— У тебя самой вид был испуганный.

— Иногда у детей нервы оказываются крепче, чем у взрослых. — Настя улыбнулась, и в этот самый момент раздался телефонный звонок.

— А вот и Оксана. Я говорил, что она будет звонить сегодня, — торжествующе заявил Валерий, снимая трубку. — Да? Это ты, Оксана? Все нормально, не волнуйся. Да, хорошо она себя ведет. Спит. Нет, она мне совсем не мешает. Настя осталась вместе с Марианной. Я ел. Я не обманываю тебя, я действительно ел. Настя приготовила вкусный ужин. Лучше расскажи, что тебе удалось сделать.

Настя шепотом попрощалась с Валерием и направилась в ванную умываться. Но даже когда она раздевалась в спальне и укладывалась спать рядом с тихо посапывающей Марьяшкой, до нее доносились обрывки телефонного разговора.

Как только у этой деловой женщины хватает на все сил? Сначала была здесь, через несколько часов оказалась в другом городе, провела важную встречу, а теперь так долго обсуждает ее результаты. Почему бы ей не подумать о своем начальнике и не дать ему отдохнуть? У Валерия сегодня выдался тяжелый день. А может быть, она потому и звонит, что волнуется о нем? Она к нему явно неравнодушна. Теперь понятно, просто Оксана умело ведет свою игру. Начальнику приятно видеть рядом с собой собранную деловую женщину, без всяких там никому не нужных эмоций, преданную делу фирмы и целиком посвящающую себя работе. Оксана вынуждена играть по правилам, установленным ее начальником. Она стремится завоевать этого мужчину и поэтому подчинила свое поведение тем требованиям, которые он предъявляет окружающим. Она ведет очень тонкую игру и не позволяет себе ни на минуту расслабиться, она должна всегда и во всем соответствовать воображаемому идеалу.

Как всякой женщине, ей, может быть, и хотелось иметь свой дом, семью, ребенка. Нет, ребенка ей не хочется. Вон она какими пустыми глазами смотрит на Марьяшку, при виде ребенка у нее в душе не рождается ответного чувства. Возможно, она просто ревнует девочку к отцу. Ведь ребенок отбирает время, которое Оксана раньше проводила наедине со своим начальником. Разумеется, девочка мешает взрослым, привыкшим свободно располагать собой. Ребенок для них просто обуза и неприятные обязанности. Оксану можно понять: не она выносила эту девочку, не она кормила ее, страдала от страха потерять ребенка во время бесчисленных детских болезней, не она мучилась от недосыпания, не она готова была плакать от бесконечной стирки и глажки крошечного белья и пеленок.

У двух любящих друг друга людей родился ребенок. По сути, свершилось чудо: чувство материализовалось в маленькой девочке. Почему же получилось так, что этот человечек, так доверчиво пришедший в этот мир, стал никому не нужен? «Человек рожден для счастья, как птица для полета». Избитая фраза? Очень возможно. Но ведь почти все птицы летают, а люди? В чем счастье человека? Самого маленького — несомненно, в том, что он должен ощущать, что его любят и он кому-то нужен. Кто-то должен искренне дарить ему свою любовь, а не задаривать чем попало.

С другой стороны, хотя сейчас Марьяшка и лишена любви родителей, но, по крайней мере, о ней хоть заботятся и материально она ни в чем не нуждается. Девочка одета и сыта, она в безопасности. А где сейчас ее мать? И что будет с Марьяшкой, когда она вернется? Отец женат на своей работе, рядом красивая и удобная женщина, которая с удовольствием посвятит ему все свое свободное время. Она прекрасно умеет подстраиваться и соответствовать его желаниям и требованиям. Общение с ней не требует душевной щедрости и каких-либо жертв.

Настя посмотрела на спящую Марьяшку. Девочка спала, подсунув ладошку под голову. Из-под одеяла высунулась круглая розовая пятка. Настя не удержалась, приподнялась и поцеловала ее. Ножка чуть вздрогнула.

«Господи! Что же я делаю! Я же разбужу ее так, перепугаю ребенка среди ночи».

Настя с испугом взглянула на Марьяшку. Но страх ее был напрасен — девочка крепко спала, чуть улыбаясь во сне. Настя осторожно погладила маленькие пальчики, лежащие на подушке. Девочка вздохнула и пошевелилась. Осторожно укутав ее в одеяло, Настя прижала Марьяшку к себе, испытывая наслаждение, что маленький теплый человечек так доверчиво спит рядом с ней. Правильно говорил учитель: «Глядя на невинное выражение лица спящего ребенка, можно совершенно искренне простить ему все его каверзы и проделки. Когда вы будете раздражены, а порой и злы на своих детей, старайтесь почаще вспоминать их спящие мордашки».

Утром Настя осторожно отодвинула Марьяшку ближе к середине кровати и встала. Спать уже не хотелось, хотя ночью Настя почти не сомкнула глаз. Марьяшка продолжала крепко спать, Настя решила ее пока не будить и пошла на кухню готовить завтрак. Оксана Дмитриевна приехала, когда молоко для каши уже закипало. Мысленно Настя поблагодарила маму за предусмотрительность: в мешок с Марьяшкиными вещами она в самый последний момент положила пакет с манной крупой.

— Что вы тут делаете? — раздался недовольный голос Оксаны Дмитриевны.

— Готовлю кашу. Доброе утро, с приездом. Как вы долетели?

— И вы думаете, что ее кто-нибудь будет есть?

— Разумеется. — Настя поняла, что стоящая перед ней раздраженная женщина не намерена придерживаться общепринятых норм вежливого разговора, поэтому мысленно посоветовала себе не раздражаться и стала засыпать крупу в кипящее молоко, затем перемешала кашу, спокойно повернулась к наблюдавшей за ней женщине и заметила:

— Прежде всего, манной кашей следует накормить сегодня Валерия, как только он проснется. Так советовал врач.

— Как, вы уже на ты? Быстро.

— С врачом? Нет, с врачом я совсем незнакома.

— Не стройте из себя идиотку. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

— А если и так? Что с того? Если мы обе понимаем, о чем идет речь, то зачем говорить на эту тему?

Настя пристально рассматривала стоящую перед ней женщину. С нее словно слетел весь внешний лоск, ей не нужно было притворяться и играть на публику, не для кого и незачем. Перед Настей стояла уставшая, немного растерянная женщина, приехавшая бороться за своего мужчину, за свое счастье. Вот сейчас она соберется с силами и ринется в бой.

— Однако вы шустрая. Я от вас не ожидала такой прыти.

— А что вас, собственно, волнует?

— Вы не боитесь?