Марина Львова - Училка

— Ты просто устала. Не переживай, к концу четверти мы все устаем.

— Наташа, я сегодня еду за своей книгой.

— Как это? Куда?

— Мне сегодня должны дать мою книгу. Что ты на меня так смотришь? Ее издали.

— Ох, а я подумала, что тебе возвращают рукопись. Дай я тебя поцелую, моя золотая. А ты еще говоришь, что день не задался. Да все это ерунда! У нас сегодня праздник!

Наталья Сергеевна бросила классный журнал на стол и закружилась по классу.

— Чудачка, так что же ты сидишь? Когда ты едешь за книгой? Тебе помочь?

— Спасибо, не надо. За мной Ирина приедет.

— Завтра принесешь показать книгу?

Прозвенел звонок, Наталья Сергеевна схватила журнал, поцеловала Настю и быстрым решительным шагом направилась на очередной урок. Настя закрыла заполненный журнал, взяла сумку с тетрадями и окинула взглядом класс. Ровные ряды парт, стулья, задвинутые дежурными, классная доска с белесыми разводами высохшего мела. Пустой класс оживал и наполнялся жизнью, только когда в класс влетали по утрам ее подросшие за этот год воробышки-ученики. Скоро конец четверти, и дети уйдут на летние каникулы. А осенью ее уже здесь не будет, и кто-то другой войдет в класс, и сядет за учительский стол, и заглянет в эти доверчивые детские глаза. Настя вздохнула и закрыла дверь класса.

Она подходила к своему дому, когда из-за угла вывернул знакомый «Жигуленок», Ирина решительно притормозила у подъезда.

— Ну что, можно ехать? — вместо приветствия спросила Ирина.

— Здравствуй, Ириша! Сейчас, только домой сумку занесу с тетрадями, и поедем.

Ирина насупила брови и молча последовала за Настей и дома вместе с Калерией Андреевной буквально насильно заставила Настю пообедать, взывая к ее совести и убеждая, что она непременно должна сделать это ради ребенка. В глубине души Настя была уверена, что это не что иное, как самая обычная спекуляция на ее чувстве ответственности. Какую пользу может принести еда, которую через силу глотаешь? Есть ей совсем не хотелось, ну просто нисколечко. Но Настя понимала, что если она начнет спорить с Ириной и мамой, то это займет больше времени, а ей так не терпелось поскорее увидеть и подержать в руках свою книгу.

Под взглядом двух пар глаз, пристально следящих за ней, Настя допила компот.

— Теперь вы довольны? Ирину ты почему-то не стала заставлять есть, а надо мной всем можно измываться. Вон она какая худая, ей бы поесть не мешало. А вы только и знаете, что ко мне цепляться.

— Ничего, Ирина может позволить себе посидеть на голодной диете, а перед тобой стоят несколько другие задачи. Вот теперь можете ехать, а я Кирилла подожду, у него сегодня шесть уроков. Удачи вам!

Всю дорогу они молчали, у Насти от волнения пересохло в горле, она прокашлялась, прежде чем указать Ирине нужный поворот, Ирина вела машину, судорожно вцепившись руками в руль.

— Все, приехали. Затормози перед вон тем серым домом.

Ирина плавно затормозила перед нужным зданием.

— Подожди, я тебе помогу выйти из машины.

— Не надо делать из меня калеку, я только беременна, а не безнадежно больна.

— Не ворчи, я о тебе забочусь. Куда ты так спешишь? Я еще машину не закрыла.

— Ты меня догонишь.

— Это нечестно, в конце концов. А если я заблужусь?

— Я тебе расскажу, куда нужно идти.

— Проще подождать несколько минут. Тебе так не терпится? Не переживай, сейчас увидишь свою книгу. Да не беги ты так!

Ирина шла вслед за Настей и негромко ворчала, пока они поднимались по ступеням. Внезапно Настя остановилась. Ирина чуть было не уткнулась ей в спину.

— А если они ее не привезли?

— Тогда приедем в другой раз, а твоему Вадиму уши надерем, что он тебя не предупредил и заставил тащиться вверх по лестнице.

— Зря ты его ругаешь, он очень внимательный и ответственный, он бы обязательно позвонил.

— Тем более, ты сама себе противоречишь. Лучше перестань паниковать и шагай.

— Мне очень страшно.

— Глупенькая, сейчас самое легкое осталось — забрать принадлежащие тебе по праву книги, хотя они и тяжелые. Нечего трусить. Нас ждут.

— Спасибо, что пошла со мной сегодня.

— Нечего меня благодарить, мне интересно не меньше, чем тебе.

Настя подошла к нужной двери и, секунду помедлив, постучала. Раздались шаги, и дверь открылась.

— Анастасия Григорьевна! Проходите.

Настя и Ирина вошли в комнату. Настя представила Ирину улыбающемуся Вадиму.

— Они уже привезли книги, но сегодня у них встреча назначена, поэтому они вас не дождались. Вот тут три пачки, они ваши.

— Они же запечатаны. — Настя потрогала рукой крепко перевязанные пачки.

— Я не решился без вас открывать, подумал, что вам будет приятно это сделать самой. Вот ножницы.

Настя взяла в руки ножницы и тут же передала их Ирине:

— Ир, давай лучше ты, у меня руки дрожат.

Ирина вздохнула и решительным движением руки разрезала веревку.

— Открывай пачку сама.

Настя развернула серую упаковочную бумагу, в луче солнечного света ярко заблестели обложки плотно уложенных книг. Настя провела по ним рукой и вытянула из пачки одну из них. Вадим и Ирина взяли по книге и стали их рассматривать.

— Ой, Настя, как здорово! Ты только посмотри, какая она большая и самая настоящая. Неужели ты столько написала?

— Хорошо издали, — сдержанно отозвался Вадим. — Честно говоря, я и не предполагал, что так скоро получится. Удачно вышло.

— Нет, вы только подумайте! Анастасия Шубина, «Нескладеха» — Ирина раскрыла книгу: — «Памяти Галины Юдиной…» Так ты посвятила ее Галке, Настя…

Пораженная Ирина прижала книгу к груди и повернулась лицом к Насте. Настя стояла, держа двумя руками книгу, и плакала. Слезы катились по ее щекам. Скорбная складка залегла в уголке рта.

— Настенька, что ты! Почему ты расстроилась?

— Посмотри, что они сделали. — Голос Насти дрожал от слез. — Тут, на задней стороне обложки.

— Там ваша фотография, — осторожно проговорил Вадим. — Как и договаривались. Они издают серию, оформляют книги в едином стиле.

— Тут… голая женщина. — Голос Насти срывался, пальцем она тыкала в обнаженную красотку, возлежащую на кровати. — А у меня в романе этого нет…

— Но ведь в вашем романе речь идет о любви, вот они и сделали такую обложку, — неуверенно начал Вадим.

— Настя, ты, по-моему, просто придираешься. Подумаешь, приделали голую тетку на обложку, она же на задней стороне, туда никто и не смотрит. А потом, тебя же никто и не знает, вот они и сделали обложечку поцветастее. У тебя книга вышла в твердом переплете!

— Они, они… словно моего ребенка в грязные пеленки завернули. — Настя захлебывалась от слез.

— Настя! О чем ты только говоришь! Ерунда какая-то! У тебя книга в руках, твоя книга. Нет, ты только посмотри, вот твоя фамилия написана.