Кэтрин Куксон - Время перемен

– Ох, уж этот дядя Джим, ему бы рассказы писать или в газете открыть колонку сплетен. Он вечно собирает всякие слухи.

– Ну, довольно, Ханна. – Теперь в наступление двинулась Констанция. – Не говори так о дяде Джиме. Он всю жизнь работал и заботился о твоей матери до того, как она пришла в этот дом.

– Мне кажется, лучше было бы для всех, если бы он этого не делал, и тогда бы мы не чувствовали себя обязанными ему до конца своих дней.

Женщины потрясенно молчали, а Ханна тем временем спокойно продолжала:

– Эти люди ничуть не больше сумасшедшие, чем вы. Некоторые получили контузию при взрыве снаряда, часть попала в газовую атаку, а кое-кто не может ходить. – Она подалась вперед и вскинула подбородок. – А вы знаете, что случается с людьми, которые не могут ходить? У них здесь, – Ханна постучала себя по голове, – все как будто взрывается. Но они обыкновенные парни, которым просто здорово досталось.

– Ты, я смотрю, много о них знаешь. – Констанция прищурилась.

– Нет, не так много, пока не много. – Ханна смело взглянула на бабушку. – Но судя по тому, что я видела…

– Видела? – Сара, тяжело опираясь на костыль, заковыляла к столу. – Так ты там уже была?

– Да, была… А еще я видела старую колдунью, миссис Беншем, ту, что вы называли Бриджи. – Ханна повернулась к бабушке и осуждающе закивала головой. – У меня не укладывается в голове, как вы могли так враждовать с этой старушкой. Может быть, выглядит она и не очень, и лицо у нее как печеное яблоко, и вся она высохшая и сморщенная, но ум у нее светлый, и все это знают. А еще ее уважают, очень уважают.

– Довольно! – резко воскликнула Констанция и, пристально посмотрев на внучку, отвернулась. Упоминание о Бриджи болью отозвалось в ее сердце. Она снова ощутила тоску, схожую с тоской по родному дому. Часто по ночам воспоминания возвращали Констанцию в далекое прошлое. С высоты прожитых лет то время казалось необыкновенно светлым и радостным. Майкл был молод и Барбара тоже, на ферме устраивали праздники, и все танцевали. Сара танцевала с молодым хозяином фермы, даже Бриджи танцевала. Она была очень легка на подъем. Бриджи, Бриджи…

Давняя ревность, измены, даже ее неудачный брак с Дональдом Радлетом – все это виделось теперь Констанции в ином свете. Это была размеренная и спокойная жизнь по сравнению с ее нынешней, где не оставалось места ничему, кроме ожесточения, взаимных обвинений и упреков.

Констанция не хотела признаваться себе, что не страдала бы так, если бы Барбара стала женой Майкла. Но в душе знала: это правда, ведь тогда она не потеряла бы связь с сыном. И теперь рядом с ней не стояла бы невестка, которая, хотя и приобщилась немного к культуре, благодаря Констанции, но продолжала мыслить на уровне людей своего происхождения – самого низкого слоя работников фермы.

Усилия Констанции могли бы принести более ощутимые плоды, если бы Сара была счастлива. Но увечье наложило отпечаток и на ее разум. И Сара постепенно превратилась в маленькую крикливую мегеру. Однако все эти годы Констанция стояла на ее стороне, убеждая себя, что Сару по-человечески можно понять и кто-то должен был ее поддержать. Одновременно она твердила себе, что этим отстаивает свою моральную правоту.

Снова и снова она дивилась тому, что Майкл, никогда не отличавшийся сильной волей (одно время он беспрекословно подчинялся ей), оказался способен долгие годы поддерживать любовную связь. Мало того – он поставил их перед выбором. Констанция хорошо помнила, как много лет назад он предъявил им ультиматум. Как обычно, все происходило в кухне.

– Выбирайте, – сказал им тогда Майкл, – и это мое последнее слово, потому что вы мне смертельно надоели. Дайте мне идти и дальше своей дорогой и жить так, как сейчас, и тогда все останется по-прежнему. Но если вы будете настаивать, чтобы я оставался дома, я сообщу вам, когда придется собирать вещи, потому что продам ферму… вот так! – Майкл щелкнул пальцами, и этот звук прозвучал как выстрел. И действительно, его слова, как пули, пронзили ей сердце. – Да, я вижусь с ней. Вижусь, и решение теперь за вами. Можете не беспокоиться. Я не оставлю вас среди голого поля. Недалеко отсюда стоит коттедж Палмера. Он давно пустует. Это даже не коттедж, а настоящий дом с шестью комнатами. Я поинтересовался о цене. С домом продается участок в два акра. Вам будет вполне достаточно, чтобы себя прокормить. Но как я сказал, решение за вами. – И с этим Майкл ушел, а они смотрели ему вслед, обомлев от потрясения, не в силах вымолвить ни слова. С того дня Констанция неустанно молилась, желая, чтобы Божья кара настигла это исчадие ада, поскольку эта женщина была отпрыском проклятого рода и сама являлась дьяволом во плоти.

Но зимы сменялись веснами, шли годы, а молитвы Констанции оставались без ответа. Прошел слух, что Барбара снова оглохла, но точно никто ничего сказать не мог. Однако было доподлинно известно, что ее двое сыновей погибли, утонули с кораблем. В этот день, когда Констанция об этом узнала, она сказала себе: Барбара теперь поймет, что такое настоящее горе. Но у нее оставался еще один сын.

И вот теперь Джим доложил, что сын Барбары находился в Хай-Бэнкс-Холле с помутненным рассудком. Кто-то из персонала рассказал Джиму, что этот парень был самым тяжелым больным. Ему выделили отдельную комнату, но не потому, что особняк после смерти Бриджи переходил к нему, а из-за его агрессивности. Он набрасывался на всех и каждого по любому, даже незначительному поводу.

И Ханна собиралась там работать.

Констанция не могла точно определить свои чувства, но в одном она не сомневалась: вовсе не забота о безопасности внучки не давала ей покоя. Ханна была женщиной хладнокровной и упрямой и при необходимости вполне могла постоять за себя. С обидой и досадой Констанция сознавала, что ее внучка собиралась отправиться в дом, где когда-то жила она сама, и более того, Ханна признала Бриджи хозяйкой этого дома.

Констанция считала, что во всей истории меньше всего пострадала Бриджи. И в этом она видела несправедливость: все их несчастья так или иначе оказывались связаны с Бриджи. Если бы она не стала любовницей их дяди Томаса, никаких бы трагедий не произошло. За исключением того случая, когда кузен Дик едва не убил судебного исполнителя.

Ход ее мыслей прервался, когда дверь открылась и в кухню вошел Майкл.

Майкл выглядел на все свои пятьдесят три года. Его светлые, когда-то пшеничного цвета волосы, теперь окончательно побелели. Он слегка располнел, лицо покрывали морщины, наметился двойной подбородок, но все же он по-прежнему оставался привлекательным и интересным мужчиной.

Стоило ему переступить порог, как он сразу понял, в чем дело. Да и Сара не стала бы его долго держать в неведении.