Донна Кауффман - Сказки серого волка

Миллисент вела свои дела, в том числе и домашние, подобно генералу, наблюдающему, как идут манёвры. Что не мешало ей быть щедрой к тем, кого она ценила.

– Как великодушно с твоей стороны, тётя Миллисент Ещё никто не осмеливался назвать её тётей Милли, если и находился такой смельчак, то ему это удавалось всего один-единственный раз.

– Но разве тебе не понадобится хотя бы минимум помощников, которые вели бы твои дела?

Надо сказать, Танзи задала этот вопрос едва ли не с дрожью в голосе. Будучи единственной наследницей Миллисент – Пенелопу тётушка уже давно вычеркнула из списков любимчиков за поведение, – Танзи думала, что в принципе лучше быть в курсе того, что, собственно, ей светит, когда тётушка решит облагодетельствовать внучку наследством. Если же учесть, что она ни разу не запускала свои розовые пальчики в дела семейства Харрингтонов и имела весьма смутное представление о том, что являет собой громадная финансовая империя тётушки, то легко представить себе, какая головная боль ожидает её в будущем.

Однако Миллисент никогда не заговаривала с ней на эту тему, и Танзи была даже довольна, что её оставили в покое. Она надеялась, что судьба рано или поздно улыбнётся ей, и когда настанет нужный момент, большая часть наследства со всей вытекающей ответственностью отойдёт в распоряжение благотворительных фондов, которых у тётушки было несколько десятков.

Миллисент усмехнулась:

– По правде говоря, я оставила одного человека следить за тем, как идут дела. Мне, конечно, пришлось извиниться, что я не смогу присутствовать на благотворительных акциях. Но что касается пожертвований, о них я уже позаботилась. Я буду благодарна, если ты уберёшь кухню после того, как тебе вдруг захочется что-нибудь приготовить. И ещё, к сожалению, тебе придётся самой разбираться со своим грязным бельём и прочими вещами. Однако не сомневаюсь, что поскольку ты живёшь одна, то это для тебя не проблема.

– Грязное бельё? Кухня? – Танзи отказывалась верить собственным ушам. – Но ведь я, кажется, собиралась лишь время от времени наведываться, чтобы полить цветы и проверить почту. Зачем мне готовить и стирать, если я…

– Извини, дорогая, я, наверное, неясно выразилась. Поскольку в доме, кроме Райли, никого нет, мне будет спокойнее, если там останется кто-то ещё, на кого я могу положиться. Кому я доверяю.

– Ты ведь всё время разъезжаешь!

– Да, но не больше чем на неделю-другую. На сей раз моё отсутствие затянется как минимум до декабря и почти на весь январь, если не дольше. Кроме того, если учесть, какая на Восточном побережье в это время погода, то на авиакомпании полагаться тоже нельзя.

Танзи открыла рот, однако не нашла что сказать.

– Понимаю, с моей стороны не слишком хорошо обременять тебя. Но ведь я не требую, чтобы ты безвылазно сидела дома. Ты у меня современная женщина, у которой своих дел невпроворот. Так что захвати с собой всё, что тебе нужно. Я уже позаботилась, чтобы для тебя подготовили спальню и рабочий кабинет, сможешь спокойно писать свои газетные статьи. Обещаю, Райли мешать не будет. Я дала ему наставления приложить максимум стараний, чтобы ты не испытывала неудобств, пока будешь жить здесь.

– Райли? А почему не Маргарет?

Маргарет долгие годы работала личным секретарём тётушки, а также хранительницей её тайн, что Миллисент ценила особенно высоко.

– А, ты ещё с ним не встречалась. На него можно положиться. И всё-таки мне будет спокойнее знать, что ты тоже живёшь под моей крышей. Что касается Маргарет, то она скоро станет прабабушкой, и я дала ей длительный отпуск. До начала будущего года она будет гостить у своего сына в Огайо.

– Просто замечательно! И всё-таки кто такой этот Райли и когда ты…

– Ой, уже подали машину, моя милая. Мне надо бежать.

– Тётя Миллисент! Я…

– Танзи, девочка моя, у меня нет времени объяснять тебе, как много это для меня значит. Я позвоню тебе, как только прилечу в Филадельфию и устроюсь. Понятия не имею, где Франсис хотела меня поселить, она мне ничего об этом не сообщила. Но нравится ей это или нет, я всё равно, как обычно, остановлюсь в «Бельвью». Если у тебя что-то случится, ты можешь просто позвонить мне туда и оставить сообщение. Кстати, если возникнут вопросы, смело обращайся к Райли. Он ждёт тебя сегодня вечером к ужину. Если тебе неудобно, сообщи ему заранее. Спасибо, дорогая.

Танзи тупо уставилась на телефонную трубку, откуда раздавались гудки отбоя.

– Спасибо, старая задница, – пробормотала она в сердцах и бросила трубку, понимая, что припёрта к стенке. – Что называется, удружила! Чертовка ловко рассчитала, когда звонить, – теперь её уже не поймаешь.

Танзи подумала, а не звякнуть ли ей этому самому Райли, чтобы сказать, чтобы он её не ждал, причём не только к ужину?

Кстати, кто он вообще такой? Миллисент обычно подбирала прислугу весьма придирчиво и на первых порах была не склонна доверять новым людям. Танзи не помнила, чтобы раньше в разговорах с тётушкой упоминалось это имя. Однако, если говорить честно, стоило тётке завести разговор о своих деловых интересах, как Танзи с отсутствующим видом мысленно уносилась в эмпиреи. Не исключено, что чёртов Райли работает на тётушку вот уже сотню лет.

Танзи вздохнула и тупо уставилась на экран компьютера. Не в привычках тётушки просить об одолжении. Собственно говоря, если не считать их ежегодного совместного ужина на День благодарения, Миллисент никогда её ни о чём не просила. Что наводит на ещё большие размышления. К тому же тётушка пока ещё не сдаёт свои позиции. Но факт остаётся фактом: Миллисент обратилась к ней с просьбой, значит, так нужно. И Танзи, несмотря на всё своё раздражение, понимала, что многим обязана тётке и потому не имеет права отказать ей.

Итак, мысленно пролистав свой график на следующую неделю, она подняла трубку, чтобы набрать номер «Большого Харри».

Рождественская головоломка.

Вы записываете радиопередачу с участием Санта-Клауса и вдруг понимаете, усевшись в шутку ему на колени, что Северный полюс – это не просто точка на карте, откуда торчит земная ось, а… в общем, какие глубины преисподней ждут вас, если вы затащите его к себе в постель! С одной стороны, он сказал, что я была умницей, что приятно. С другой – что уже не очень, – такое случается лишь раз в году.

– Эй, есть кто-нибудь дома?

Голос Танзи отозвался гулким эхом от стен просторной прихожей и массивной деревянной лестницы, ведущей на второй этаж. Танзи переступила порог Харрингтон-Хауса, старинного особняка в стиле эпохи королевы Анны, украшенного всевозможными башнями и башенками и прочими архитектурными излишествами, что были столь популярны в конце девятнадцатого века.