Барбара ХАННЕЙ - Сильнее всех разлук

Их замечательное интимное приветствие очень быстро закончилось, он поднял Нелл над выступом берега и вместе с нею опустился на траву.

Мог бы снова поцеловать ее, но струсил, вспомнив, что она дочь хозяина, а он сын кухарки.

Они лежали в траве на высоком берегу, освещенные утренним солнцем, и Джекоб удовольствовался видом ее груди, великолепно обрисованной мокрой рубашкой.

— Расскажи мне о твоем клубе по общественным связям, — попросил он.

— Они всегда придумывают новые способы знакомства с людьми. — Нелл села и подняла волосы. — Устраивают коктейли — вечеринки, где могут познакомиться девочки и мальчики, но нам дается всего восемь минут, чтобы поболтать с каждым и рассказать о себе, — этого достаточно, чтобы понять, подходят ли люди для знакомства.

— Довольно… стремительно. Нелл застенчиво улыбнулась.

— Да нет. Ведь это всего лишь беседа.

— Итак, когда ты бывала на этих вечеринках, то говорила нечто подобное: «Меня зовут Нелл Харрингтон, мне 19, и я изучаю искусство. Люблю скакать верхом на лошади, есть яблочный пирог с кремом и сидеть на деревьях».

У нее расширились глаза.

— Откуда ты знаешь про яблочный пирог?

— Мою маму попросили приготовить его специально к твоему приезду.

— Ах, да. Я люблю Мэгги. Мама говорит, что она самая лучшая повариха из всех, что у нас были.

— Неудивительно.

И вдруг Джекоба поразила абсурдность этой встречи. Что, черт возьми, он делает, болтая с Нелл Харрингтон? Ее отец оскопит его, если только узнает.

Он вскочил и взялся за поводья лошади.

— Мне надо работать. — Если повезет, солнце и быстрая езда высушат его одежду, и никто ничего не узнает.

Нелл очень мило улыбнулась ему.

— Не думаешь, что нам надо еще встретиться? Ему надо было ответить ей отказом и изменить ход их истории, спасти себя от десятилетий тоски и страданий. Надо было к чертям убраться оттуда.

И теперь, спустя двадцать лет, Джекоб вздрагивал, вспоминая, как безумно он был влюблен.

— Посмотрю, как у меня получится, — ответил он.

Нелл рассматривала свое отражение в зеркале. Джекоб будет здесь через пять минут, а у нее ужасный вид. После вчерашнего тяжелого испытания и последующей бессонной ночи она была бледной и изможденной. Нанося крем под глазами, Нелл сказала себе, что не имеет значения, как она выглядит. Отношение к ней Джекоба давно остыло, еще до начала 21-го столетия.

Несмотря на свое вчерашнее любезное поведение, он дал понять, что винит, а возможно, и презирает ее. Нелл видела это в его глазах, слышала в голосе и, когда он обвинил ее в том, что она отдала Теган, от растерянности даже не смогла защитить себя. И теперь он получил моральное превосходство. По одной этой причине ей необходимо взять себя в руки. И надо хорошо выглядеть.

Нелл удлинила ресницы, наложила румяна на щеки и подобрала любимую помаду. Провела пальцами по только что вымытым волосам, сделала шаг назад от зеркала и глубоко вдохнула.

Косметика и волосы были в порядке, цветастый топ и синяя юбка были радостными и женственными.

— Сойдет, — сказала она своему отражению. Внешне она выглядит спокойной.

Если бы только она ощущала себя спокойной! Она была так же мало готова к разговору с Джекобом сегодня, как и вчера после похорон. Не могла прекратить думать о нем, о Теган, о Сэме. Ребенке Теган.

В голове что-то жужжало, как пчела, когда она мечется без определенной цели. В какой-то момент Нелл оплакивала потерю дочери, в другой виновато радовалась встрече с Джекобом после стольких лет, а потом ее отрезвляла мысль о маленьком внуке и таинственной необходимости что-то обсудить с Джин.

Нелл позвонила Браунам на следующий день после смерти Теган. Она была убита горем, и любое осмысленное занятие казалось ей целительным. А им нужна была помощь. Несколько месяцев назад Билла Брауна разбил паралич, и бедная Джин несла тяжелую ношу, переживая свое горе и ухаживая за мужем и за малюткой Сэмом.

Нелл сделала то малое, что могла, — пожарила цыпленка, помогла найти адвоката. Она даже присматривала за Сэмом, когда Джин занималась подготовкой к похоронам. В какой-то момент за чашкой чая на кухне Браунов она рассказала Джин об обстоятельствах появления на свет Теган.

Они вместе поплакали.

Если Джин опять нужно помочь, Нелл сделает это с радостью. В отношении Джекоба она была не так уверена.

Прошлой ночью на нее нахлынули воспоминания об ее юном возлюбленном, о реке, о бесконечных разговорах с Джекобом, о том первом утре, когда они оба свалились с ветки в воду.

Они с Джекобом даже читали вместе стихи. После первого курса в университете она безумно увлеклась Йетсом. Нелл не думала, что неотесанный ковбой может увлекаться поэзией, и была потрясена, когда Джекоб принес томик Йетса, принадлежавший его отцу.

Они читали друг другу стихи, и ей нравилось слушать низкий голос Джекоба, чувственно звучавший на фоне капающей воды и тихого пения птичек.

Боже мой! Нельзя же помнить об этом вечно. Только как забыть, если это лучшее, что было в ее жизни? В ее голове были живы все воспоминания о Джекобе Такере — о его застенчивой, серьезной улыбке, чувственной силе его тела, его мягких руках.

Когда она закрывала глаза, то видела его, лежащего на траве и глядящего на нее сквозь ресницы. Видела напряженный взгляд его серых глаз, ощущала теплоту его губ.

Нелл заставила себя открыть глаза, тряхнула головой. Погружаться в прошлое было бесполезно и мучительно.

Они с Джекобом выбрали разные пути. Она вышла замуж за Роберта Рутвена, а Джекоб приобрел огромное стадо рогатого скота. Они стали старше, богаче, умнее. Они взрослые. И совсем разные.

И тем не менее их свело вместе то же самое, что когда-то развело. Их дочь.

Зазвонил звонок, и она подскочила. Это, должно быть, Джекоб. Интересно, о чем они будут говорить до поездки к Браунам. Женщина бросила еще один взгляд на себя в зеркало.

Давай, Нелл, постарайся. Подбородок вверх, спина прямая. Улыбайся.

Улыбаться было нелегко, но, по крайней мере, она выглядела несколько решительнее, когда пошла открывать дверь.

Джекоб стоял у входной двери.

— Доброе утро! — приветствовал он ее, улыбаясь. У Нелл все опустилось внутри.

— Доброе.

Глупо, но она ожидала увидеть его таким же, как вчера: официальным, серьезным и приближающимся к сорока. Сегодня на нем были выцветшие джинсы, облегающие его узкие бедра, и синяя футболка, показывающая его мускулы. Если бы не мелкие морщинки в уголках глаз и легкая седина на висках, он выглядел бы почти как девятнадцатилетний юноша, в которого она когда-то влюбилась.

— Как чувствуешь себя сегодня? — спросил он.

— Спасибо, гораздо лучше. — Она едва не призналась, что плохо спала, но решила не слишком распространяться.