Татьяна Алюшина - На грани счастья

— Ну а ты, Дарья Васильевна, замужем вроде тоже не была?

— Не отметилась! — бодро рапортовала Дашка.

— И почему? Что не звали, не поверю, уж извини. Или претенденты были не хороши?

— Да разные. Кто и не хорош, а кто и даже очень ничего.

Первый бурный роман у Дарьи Васнецовой случился в институте с молодым преподавателем. Во-первых, они конспирировались, боясь навлечь на него неприятности по работе, а во-вторых, Дашка в то время и училась, и вкалывала, так что виделись редко, в основном в его квартире и в основном для бурных занятий любовью. И как-то это стало Дашку тяготить — мотаться черт-те куда на другой конец Москвы, прятаться, в институте делать вид исключительно официальных отношений. И как только он сделал ей настойчивое предложение выйти за него замуж, она слиняла под предлогом трудностей в семье. Реальным предлогом.

Пережив пару-тройку легких увлечений, Дарья нарвалась на роман номер два.

Вовсю делая карьеру в корпорации, после важных и трудных переговоров была приглашена одним из партнеров их фирмы отметить заключение нового договора ресторанным ужином.

Он был старше ее на пятнадцать лет, глубоко разведен, имел двоих детей, пошаливающие нервы, штук с пяток вредных привычек, старого пса по кличке Либерман и среднюю степень мании величия.

А так, в общем и целом очень даже ничего был мужчина.

Их роман тянулся его наставлениями жизненными, ревностью, попытками контролировать Дарьину жизнь, подарками, требованиями переехать к нему, расставаниями с последующими настойчивыми ухаживаниями и возвращением Дашки. И может, так бы и тянулось, но в одно совместное утро он ее уведомил за завтраком:

— Нам надо обговорить свадьбу, Даш. Ты знаешь, что скоро мне предстоит длительная командировка и мне в ней нужна жена.

— У тебя как раз хватит времени, чтобы ее найти, — допив кофе, ответила Дашка.

— Я уже нашел! — раздраженно швырнув салфетку на стол, заявил он. — Я дважды делал тебе предложение.

— Извини, но я повторюсь отказом.

Ей пришлось пережить немало неприятных столкновений с ним по работе, его откровенную враждебность и попытки навредить ее карьере. Так задел его Дашкин отказ. Да и наплевать! Справилась! Он к тому времени не был уж настолько значимым партнером для корпорации, а Дарья находилась на очень высоком счету и в уважении.

После этого неромантического расставания она старалась ни в какие серьезные отношения не вступать.

— То есть если я сейчас о свадьбе и совместном проживании, то могу нарваться? — спросил, усмехнувшись, Власов.

— А тебя самого это не пугает? — напористо спросила она.

— А чего пугаться, Даш! — заводясь в ответ, повысил голос Власов. — Я не еврейский мальчик, а ты не дочь Палестины, чтобы это было до такой степени невозможно! Идем! — поднялся он резко с места.

— Иерусалим посетим? — сдерживая смех, спросила Дашка.

— Нет! — буйствовал Власов, вытаскивая Дашку из-за стола. — В мою спальню! Как показал опыт, в этот момент ты перестаешь задавать ненужные вопросы! — И потащил через холл по лестнице за собой на второй этаж. — Я этот этап недоумения прошел, тебе придется справляться быстрее! Отпущу тебя в Москву вещи собрать и уведомить родных, так и быть! И все!

— Власов! Ты же невозможный! — кричала в ответ на бегу Дашка бесшабашно весело. — Ты же Власов, ты властвовать любишь, это твоя сущность! Ты жесткий, тяжелый, авторитарный мужик! Ты ж примешься мной рулить, командовать! Вот уже сейчас вещи собрать распорядился!

Он с ходу ногой распахнул дверь в спальню и ввалился с Дашкой на прицепе, развернул к себе и принялся снимать с нее платье, не останавливаясь высказыванием:

— Ну и что! Можно подумать, у тебя характер — расплавившийся на солнце пластилин! Гранит, не подлежащий обработке! Возражай, отстаивай любые свои позиции, спорь, кто тебя ограничивает?

И, стянув с нее платье вместе с лифчиком, замолчал, разглядывая, и позвал совсем другим голосом:

— Дашка-а-а…

А она кинулась ему навстречу, обнимая, целуя, хохоча, торопливо пытаясь раздеть его и что-то еще говоря:

— Власов, по-моему, мы оба того, ку-ку!

— Ну, так живем где? В Кукуеве! — разъяснил он, срывая с себя одежду.

В этот раз они оба забыли о нежности, словно не виделись вечность, — сильно, напористо, победно и обжигающе страстно!

Дашка порывалась что-то говорить, но все ее крики и слова тонули в его поцелуе жарком, сильном, как и их сливающиеся тела.

И было такое чувство, словно они обмениваются горячим огнем.

— Кукуево! — восторженно прошептала Дашка, немного придя в себя.

Ночью пошел ливень.

Они долго не могли выбраться из постели, смеялись до слез, что-то друг другу рассказывая от полноты всех ощущений, снова занимались любовью, неторопливо, доводя друг друга до полубеспамятства. А потом Власов заявил, что оголодал, и потащил Дашку с собой обратно на веранду. Он принес и зажег свечи, и в этот момент пошел дождь.

Сильный, упавший на землю без предупреждения, как пресловутая хлябь небесная, он колотил по деревянным поверхностям, по листьям винограда, как бы отгородив их вдвоем, в кругу отблесков свечей от всего мира.

— Здорово! — восхитилась Дашка.

— Только, к сожалению, ненадолго, — посетовал Власов.

— Это тебе твой Федотыч сказал, что ненадолго?

— Он, — улыбнулся Власов. — Вот познакомишься с ним, поймешь, какой дед шикарный!

— Власов, это все так непросто.

Он понял, о чем она, и напрягся от кольнувшей, неприятной мысли.

— Что, ты можешь жить только в Москве? Суета, театры, клубы?

— Да нет, конечно!

Дашке так не хотелось выныривать в серьезные разговоры из этого умиротворения, из чего-то очень гармоничного внутри, как музыка, но…

Они столького не договорили!

— У меня там работа, семья, — принялась она лепетать неуверенно.

— Да у меня здесь этой работы — захлебнись! — взорвался негодованием Власов. — Нравится заниматься анимацией — да пожалуйста, сколько угодно! У меня два садика, школа, детский лагерь летом, семейный туризм зимой! Центр развлекательный отгрохан, хоть хороводы води: три прихлопа, два притопа, хоть московский театр на гастроли вывози! Хочешь, становись директором центра, там оборудовано все для любых кружков и студий от театрально-танцевальной до оркестра бандуристов! Работы до фига! Не хочешь, дома сиди, делай книжки свои прекрасные! Можешь попробовать себя в доярках, свинарках, овцеводстве, пчеловодстве! Хочешь, на комбайн посажу! Или в поле клубнику собирать!

— И чего орем? — звонко рассмеялась, Дашка — Широту предложений по трудоустройству я оценила!

— Это я еще не орал, а разминался! — не снижая тона, уведомил Власов. — А бабулек твоих мы сюда заберем: и здоровее будут, и занятие себе по интересам найдут на полную катушку!