Наталья Шумак - Провинциальный роман. Книжная девочка

Остальные уроки Виноградова действительно провела на последней парте. Там беспрерывно шушукались. Смеялись. Арина с ужасом ждала развязки, и казалась себе средневековой прокаженной в холщовом одеянии, обшитом колокольчиками. Дабы звон их оповещал о приближении оскверненного неизлечимой болезнью тела. Некоторые изгои помимо всего еще и обязаны были носить в руках трещотку и громыхать ею. Люди издали распознавали, КТО к ним приближается. И принимали меры. Один просто скрывался внутрь дома и захлопывал ставни. Другой спешил прочь. Некоторые готовили палки и камни. На всякий случай.

После классного часа в коридоре к Арине подошел Петров.

— Слышь, Швабра. Не торопись. Отдежурь за Комову с Катаевой.

— Нет.

— Это что, бунт?

Игорек вырвал у Арины из рук портфель и под аплодисменты собравшихся метко запулил его в распахнутую дверь.

— Иди делом займись.

Оранжевый свитер Виноградовой отделился от хохочущей кучки одноклассников. Арина отступила на шаг. В животе сжался и запульсировал противными толчками ледяной ком. Нет. Нет! Нет!!! Только не это. Не ЭТО.

Не это и произошло.

Схваченный за нос Игорек тонко верещал и пытался вырваться.

— Ты вот что, дорогуша, быстренько сбегай за сумочкой. Лады?

Освобождая истерзанный Петровский нос, звезда спорта ласково щелкнула его по лбу.

— Поспеши, родной. Жду я.

— С ума спятила, Виноградина! Было б из-за кого.

— Сумку.

Повторила Алена холодно и громко. В рядах козырной пятерки и прихвостней началась легкая паника.

— Немедленно.

— Да ты, че?

Игорек предпринял еще одну попытку проскользнуть мимо. Алена предупредила весело.

— По стене размажу.

Попавший между молотом и наковальней Петров словно вылинял и поблек. Если бы он мог раствориться в воздухе, то непременно сделал бы это.

— Я жду.

Ждали и остальные. Не так, чтобы в полном, но все же — в оцепенении. Классическая театральная немая сцена. Арина не видела себя со стороны. Руки стиснуты и прижаты к груди. Лицо расцвело ярко красными пятнами. Нижняя губа прикушена. Она боялась разрыдаться и сдерживалась изо всех сил. Сказать что странная выходка красивой девочки, с которой они случайно перебросились десятком реплик, повергла ее в шок… значит, ничего не сказать.

Загнанный в угол Петров прыгнул в сторону в надежде обогнуть неожиданное препятствие и спастись. Виноградова изящным и жутким плывущим шагом догнала его через три-четыре метра, не больше. Поймала за кисть руки. Неуловимым движением тела, приседая и разворачиваясь, направила бег Игорька вокруг себя, а затем к стене. Пакостник тонко заверещал, уткнувшись физиономией в портрет лысого вождя всех времен и народов.

— Ты оглох, Петров? Или перепутал меня с кем-нибудь? Я словами не бросаюсь.

— Оставь его, Виноградина.

Издали попросила Катаева.

— Ох, не встревай, подруга.

Нехорошо улыбнулась звезда спорта

— Эта гнида получает небольшой и заслуженный урок.

Без рывка, спокойно и без видимых усилий, она отклеила Петрова от плаката. Отпустила.

— Принесешь?

Уничтоженный Игорек кивнул.

— Давай.

Виноградова стряхнула с юбки несуществующую пылинку и подмигнула Арине.

— Он хороший мальчик. И сделает все как надо.

Сопровождаемый гневным молчанием Оль и их подпевал «хороший мальчик» побрел в класс на подгибающихся конечностях. Через какое-то время вернулся. Сумку он швырнул Арине под ноги.

— Подними и отдай.

Вновь от теплоты в голосе Виноградовой не осталось и следа. Тихо и свирепо она повторила.

— Подними.

Игорек, перекосившись, сделал все, что было велено. В лицо Арине он не смотрел.

— Умница. А теперь пошел вон. От тебя нехорошо пахнет. Дерьмом.

Рассмеялись почти все. Игорек, как ошпаренный снялся с места и рванул прочь.

— Идем, Родионова. Мне еще поесть успеть.

Арина не смогла ответить. Только кивнула. На закушенной губе показалась кровь. И переступив невидимую черту, приблизилась к Великолепной, Непобедимой, Ослепительной нескромной звезде. Она физически ощутила, как ореол чужого блеска окутывает ее.

— Не стой столбом. Так я с голоду помру. Пошли.

Вдвоем…

Вдвоем?

Вдвоем!!! Они проследовали мимо одноклассников. Пушки радостно не палили. И салют никто не отдавал. Пароходы не гудели. Момент Истины свершился в абсолютной тишине, прерванной ласковой фразой победительницы.

— Пока, ребятишки.

Ей ответили. Кто с вежливой ненавистью. Кто весело. Кто равнодушно. Кто потрясенно. Кто задумчиво.

— Пока.

— Бывай.

— До завтра.

Арина спиной ощущала «доброжелательные» взгляды.

— Плюнь на них и разотри.

Громко прокомментировала Несравненная Виноградова.

— А будет, кто возникать… Все равно кто… язык вырву. Запросто. За мной не заржавеет.

Арина провалилась в короткий тревожный сон. В благоухающем дачном сумраке (окна прикрыты ставнями, дверь занавешена марлей от мух) всегда хотелось спать.

— Сурки, ленивые.

Подтвердила хозяйка и заразительно зевнула.

— Дурной пример подаете, паразиты. А, впрочем, можно и подремать. После сытного обеда по закону великого древнего грека Архимеда полагается… Чего там собственно то говорится?

Лодыри усердно сопят и не отвечают.

На дачу Арину брали редко. Помощи от нее никакой, хлопот, правда, особенных тоже не доставляет. Подруги, повзрослев, изрядно отдалились друг от друга. Хотя, как и прежде, звонок в дверь мог раздаться безо всякого предупреждения. И любая половина этого странного тандема имела право плакать или смеяться не одна, а ВМЕСТЕ. Практически в любое время суток. Была бы необходимость.

Оставив большой спорт, из которого Виноградова помимо разболтанного здоровья и огромного количества травм вынесла умение «пахать до упада», Алена едва не пропала. Сбежав от родных — сестра, мать и отец (тихий алкоголик) в честно заработанную однокомнатную квартиру, добыв правдами и неправдами гараж для призовой колымаги, она занялась жизнью. Тем, что раньше проходило мимо: гулянки-пьянки, мужчины и все, что этому сопутствовало. Арина ничего не могла поделать. Она и разговаривала с подругой, и ругала ее, и плакала, все без толку. Но видимо ангел-хранитель Алены, однажды протрезвев, пришел в себя, ужаснулся увиденному и взялся за дело. Круто взялся, однако.

Виноградова попала в аварию. Шесть месяцев в больнице. Такое ломало и людей покрепче. Василий, студент-вечерник с медфака, как раз в травматологии по ночам медбратом и подрабатывал. Бывшую чемпионку из жуткой депрессии, перерастающей в окончательный пиз…, (полный привет) он вывел случайно. Почти. Ох уж эти всемогущие русские «авось», «почти», «на кого Бог пошлет» и многие другие им подобные законы жизни. В нашем случае в действие вступил целый ряд псевдослучайностей. Не иначе как стараниями выше упоминавшегося ангела они выстроились монолитной стеной и защитили хрупкий пожухший росток Алениной души.