Людмила Белякова - Свадьба – навсегда! (сборник)

Они помолчали, ковыряя вилками в тарелках.

– А ты-то как? – спросила Кристина – Таньке вроде как досталась большая толика плохих впечатлений, и Кристина ее искренне жалела.

– Да ничего тоже… Но во сне опять всю эту свадьбу долбаную пересмотрела от и до, как повтор серии. Все на меня та девчонка валится, холодная, тяжелая… Уфф!.. И не один раз, заметь! И еще под столиком сижу, ноги затекли, в носопырке свербит зверски, а те двое все бубнят-бубнят и не уходят… И я тут как – а-а-апчхи! – и просыпаюсь в холодном поту!.. А потом опять снова-здорово… И так до утра.

– Во-во, аналогично, – кивнула Кристина. – Один в один. Все не могу в сортир попасть – щас, думаю, уссусь конкретно, а меня амбал этот не пускает… Или тебя ищу по закуткам каким-то, а оттуда везде ноги торчат…

– Понятно, понятно! – замахала руками Танька. – Слушай, я тут подумала: если тогда третьего, ну… сразу не было… значит, надо ждать?… Еще будет? А?

Танька смотрела на Кристину с полуоткрытым ртом, позабыв жевать.

– И чего? – сказала наконец Кристина.

– Вот я и думаю – чего?

– Доведите вашу глубокую мысль до логического завершения, Татьяна Ивановна, – произнесла Кристина нудным голосом замши папы Ку.

– Ну, – насупилась Танька, – надо ж куда-то позвонить, предупредить эти, как их, компетентные органы? А то нехорошо как-то. Еще кого-нибудь эти упыри завалят, и оно на нашу карму пойдет.

– И как мы это сделаем? – пожала плечами Кристина. – Что скажем? Виталька, а может, не Виталька, с незнакомой бабой разговоры говорил… О чем, зачем? Непонятки сплошные… А потом она, а может, и не она вовсе, в кустах оказалась в лежачем положении… А потом исчезла!.. Чушь, отстой полный! И как ты пойдешь признаваться, что халяву тырила?

– Ну это как раз нестрашно, – махнула ручкой Танька. – Все тырят, если можно. На то и тусовки существуют. Чего тут такого?

– Все тырят, но не все попадаются. И мало кто, знаешь, под столом сидит. Тебе это потом тысячу раз припомнят. Будто все ангелочки, а ты… Нет, ты как хочешь, а я лучше в глухом безмолвии томиться буду!

– Ну, можно как-то анонимно, через телефон доверия какой-нибудь.

– Во, ты пойди и доверься! – явно обрадовалась Кристина, составляя грязные тарелки на поднос. – Со своего конкретного телефона. О’кей?

– Не проблема, – выпятила губу Танька. – На тебя ссылаться не буду!

– Да уж будь любезна… У-упс! Глянь – Виталька!..

Они уже шли к выходу, когда в буфете показался молодой вдовец. Он шел, нарочито глядя в потолок, словно говорил: потом, все расспросы потом! Все эти ваши никчемные словеса и сочувствие – потом! А лучше – никогда…

Личико у Витальки было помятым и бледным. Ну, понятно, как бы на самом деле ни лежали карты, сегодня был не самый лучший день его жизни, уж это точно. На него, конечно, смотрели – внимательно, жадно, цепко, но исподтишка, оглядывались, перешептывались. А он только взял с раздачи прибор и вышел из помещения, ни с кем даже не поздоровавшись.

– Не, не верю я, что это Виталька был, – скептически поджала губки Кристина. – Там, когда ты подслушивала. Я вот голоса-то его толком не припомню.

– Подойдем, может, спросим чего-нибудь? – задумчиво протянула Танька.

– С ума сошла?!

– Да нет, я-то как раз в своем виде. Это ты рычишь…

– А по-моему, тебе круто неймется – уж двое суток как!

Подружки разошлись по отделам, так и не договорившись до чего-то путного. Хоть не поссорились окончательно, и то хлеб.

Этот рабочий день тянулся ужасно долго, как отработавшая жвачка, чисто по-понедельничному, хотя уже был вторник. Напряжение так и висело в воздухе синеватым, удушливым маревом – всем так хотелось дообсудить события, выдвинуть версии, а вот понавешало начальство запретов.

Но благостный офисный божок, что незримо обитает в локальной Сети и не дает операторам-менеджерам сгнить заживо между кофеваркой и принтером, подбросил им таки некоторое развлечение…

Уже в пятом часу вечера, когда исподволь закрывались рабочие файлы, подзаряжались хозяйским электричеством мобильники и сносились секретарю папы Ку бумаги на просмотр и подпись, по коридору побежали чьи-то торопливые ноги, зазвучали встревоженные голоса. Плотина молчания была прорвана!

Из отделов в коридор выглядывали оживившиеся, без слов вопрошающие друг друга лица. Потом – ох, никогда еще такого не было! – по коридору вслед за охранником быстро прошла озабоченная дама в белом халате, опутанная, как удавом, стетоскопом.

– «Скорая» за кем-то приехала, что ли? – догадались закостеневшие в неведении клерки.

– Не за вами, господа! – Замша папы Ку, выйдя в коридор, единым взором приковала любопытствующих к месту. – Рабочий день еще не закончился! Или есть желающие остаться без квартальных бонусов?

Гнилая идейка остаться без бонусов никого не вдохновила, рыльца офисных мышек в мгновение ока исчезли за дверками норок, остроконечные ушки приникли к ним изнутри и замерли в ожидании хотя бы слуховых впечатлений.

По коридору еще кто-то прошелся, туда-сюда, потом прошелестели голоса, мужские и женские, протопали еще шаги, и все стихло. Те, кто решился высунуть носы в коридор, ничего интересного не увидали. А там подошло время всеобщей амнистии, и сотрудники фирмы, едва сдерживая нетерпение, муравьиной струечкой, след в след, поспешили на выход.

За пределами офисной территории можно ведь все обсудить, выяснить и осудить?!

– … Сначала все подумали – залет! Ну, конкретно! Она такая бледная была, аж в голубизну! Спирохета на диете! Бормочет: «Сто-со не со ссъела». – Танька изобразила Наташку-бухгалтера с заплетающимся от слабости языком. – Несвежее типа.

– А, тоже, поди, со стола у папы Кучи что-то стырила, – пренебрежительно усмехнулась циничная Кристина.

– Да нет, она сегодня в нашем буфете была. Я ее хорошенько рассмотрела – интересно все-таки, как она это… восприняла.

– Значит, точно на неровной половой почве. Это часто нашей сестре пузо оттает. По себе знаю.

– Ну, это может быть. Даже на суицид рядовой историйка не тянет! – искренне огорчилась Танька. – Сказали, желудок ей промоют в больнице, и через пару дней как новенькая будет.

– Хорошо, хоть без аборта обошлось, – заметила Кристина.

– Да откуда счастье-то такое!.. Она ж в Витальку как кошка… А он целомудрие блюл… пока. Неоткуда залету взяться!

– Одно другому не помеха.

Танька открыла рот, чтобы сказать что-то про любовь, но Кристина ее перебила:

– Ты прикинь – кто из наших от «любимого» рожал? А? Ни одна! Принцип теперь такой по жизни: люблю одного – рожаю от кого попало.

– И главное, все при деле!

Подружки рассмеялись несколько натужно, но и то хлеб… Третьего жмурика никак не получалось, а значит, заявленная народной традицией вакансия оставалась незанятой и коварно поджидала кандидата. Да и вусмерть влюбленная Наташка, вроде как получившая хоть призрачный, но все-таки шанс заполучить обожаемого вдовца Виталика, на самоубийцу не тянула даже в принципе.