Маша Царева - Замуж за «аристократа»

Краем глаза Шура заметила приближающегося «графа», в его руках были серебристые вазочки с разноцветными шариками подтаявшего мороженого. Шура сделала подруге знак: мол, заткнись.

– Поняла, – покладисто кивнула Диана, – и все-таки ты не оплошай. Подыгрывай, если ему так хочется быть графом. Может, еще графиней станешь? – И, пошловато подмигнув, Диана отошла.

– Кто эта вульгарная особа? – нахмурился Шульгин, вручая Шуре вазочку и ложку.

– Которая? – Она рассеянно оглянулась. – Ах, эта. Не знаю. Первый раз ее вижу. По-моему, она просто пьяна.

Шура сказала это и покраснела. Какая слабохарактерность. Отречься от лучшей подружки (пусть иногда невыносимой, пусть безнадежно вульгарной, но все-таки лучшей) в угоду какому-то полузнакомому очень богатому бездельнику.

Лицо Шульгина просветлело:

– Знаете, мороженое сейчас растает. Ванильного, к сожалению, не было. Но я попросил гарсона облить его ванильным сиропом… Александра, вы ведь не из мещан?

«Псих какой-то!» – решила Шура, но на всякий случай, закатав глаза, серьезно соврала:

– У моей прабабушки было имение под Петербургом. В молодости она считалась первой красавицей даже в Париже.

– Так я и думал, – обрадовался очень богатый бездельник, – значит, вы тоже из наших. Наверное, вы похожи на свою выдающуюся прабабушку?

– Как две капли воды. – На самом деле Шура ни разу в жизни ни одну из своих прабабушек не видела и весьма смутно представляла себе, как они могли выглядеть.

– Знаете, а я сразу чувствую в человеке происхождение, породу, – задумчиво сказал Шульгин. – Я давно за вами наблюдаю, Александра. У вас тонкие пальцы. Высокий лоб. И потом – манеры. Вы так красиво ели канапе. – Он вновь многозначительно уставился на ее перепачканные ванильным сиропом губы.

А Шуре совсем не к месту вспомнилась другая сцена – как недавно это было, и сколько всего с тех пор произошло. Совсем другой человек ей вспомнился. Это тоже случилось на фуршете, там тоже была пьяная Дианка. Дежавю… «Ты, Шура, бросилась к столу, как матрос на амбразуру… Схватила самое большое блюдо… прямо пальцами хватала виноград… это выглядело так брутально… А когда дело дошло до шашлычков, я совсем пропал…»

– А когда вы повернулись в профиль, я совсем пропал, Александра. Вы пили вино – маленькими глоточками, осторожно, задумчиво. У вас такой аристократичный профиль, что я сразу попросил моего знакомого представить меня…

Шура бессмысленно улыбнулась. Неожиданно ей стало зябко и тоскливо. И совершенно разонравился сладкоголосый блондинистый граф. Захотелось домой, срочно, срочно! Надо бы позвонить Егору – можно сделать это прямо из автомата на углу. Шура нахмурилась, вспоминая, сколько дней она его не видела. Много, очень много… Он был каким-то грустным в последнее время. А она не обращала на него внимания, куталась в собственное счастье, как в эксклюзивную шиншилловую шубку. Выставка, интервью, премьеры…

Неужели она ничем не отличается от этих псевдосветских дамочек?! Неужели она вот так просто готова променять Егора на сомнительно приятное общество очень богатого бездельника ? И Катя – она совсем позабыла про нее.

Шура решила навестить Катю прямо завтра утром. По дороге она заедет в кофейню и купит невозможно дорогой и безумно вкусный шоколадный торт. Конечно, Катя сразу же начнет, близоруко прищурившись, высчитывать калории. Потом ужаснется и Шуру отругает. А потом махнет рукой, и они вместе этот торт съедят, клятвенно пообещав друг другу провести всю следующую неделю в спортзале.

Она подумала обо всем этом – и сразу же ей стало легче.

– Что с вами происходит, Александра? Ваши руки покрыты гусиной кожей. Вам холодно?

Она почувствовала его пальцы на руке, чуть выше локтя, вздрогнула и брезгливо отстранилась. Потом удивленно уставилась на Эрнеста. Как, он еще здесь? Разве он еще ничего не понял? В своих мыслях Шура давно уже поедала тающий во рту бисквит, сидя на Катиной уютной кухне.

– Нет, все в порядке, – довольно холодно ответила она, – что ж, было приятно с вами познакомиться.

– Нет, позвольте, – он цепко удержал ее за локоть – для графа у него была слишком уж железная хватка. Шура даже досадливо подумала, что наверняка завтра она обнаружит на руке синяки. – Позвольте, я не могу отпустить вас так просто. Знаете, по-моему, все уже расходятся. Я отвезу вас домой.

– Я на машине.

– А вот и нет, – с лукавой улыбкой он перевел взгляд на ее ноги. – Для дамы, приехавшей в автомобиле, вы слишком тепло обуты. Не спорьте. Я вас просто отвезу, и все. Неужели вы собирались ловить такси или, упаси бог, спускаться в метро? Это безумие, Александра.

«То же мне Эркюль Пуаро, – язвительно подумала Шура. – Хотя, в конце концов, ничего такого нет в том, что он вдруг меня подвезет. На метро действительно неохота, далеко». И она позволила ему забрать из гардероба ее добротную, но недорогую куртку и усадить себя в шикарный серебристый «Мерседес». Когда они уже отъезжали, сквозь тонированное стекло Шура заметила Дианку – подруга поддерживала под локоть какого-то толстяка в норковой шапке, важного, как индюк. «Вот откуда у нее платье «Ямамото», – догадалась Шура.

– Слышал, вы успешная художница? – завел светскую беседу Эрнест.

И Шура машинально рассказала ему про выставку в «Коммуналке», и про интервью «Доброму утру», и про то, что ей предлагают стать ведущей своей рубрики на телевидении.

– Так что неизвестно, насколько я успешна, – закончила она. – Но думаю, что у меня есть потенциал таковой стать.

– А что, если… – Эрнест нахмурился и выдержал небольшую паузу, – что, если я вам немного помогу?

– Что вы имеете в виду? – удивилась она.

– Понимаете, Александра, – вкрадчиво начал он, – популярность – это такая сложная штука. Очень трудно стать знаменитым самостоятельно, без чьей-то поддержки. То есть в принципе это, конечно, возможно, но процесс превращения в звезду займет годы. Годы, вы понимаете?

Шура безразлично кивнула. Похоже, он собирается предложить ей стать платной любовницей. Что ж, в таком случае он ошибся.

– Своя рубрика на телевидении – это, конечно, хорошо. Но много ли вы знаете известных рубрикантов? То, что ваше очаровательное личико будет время от времени появляться на экране, ничего не значит. Чтобы по-настоящему прославиться, нужны дорогостоящие акции, Александра. И вот я хочу вам предложить… Что, если мы, например, устроим благотворительный аукцион? С вами в главной роли.

– Как это?

– Сколько у вас есть непристроенных картин? Тех, что вы могли бы продать?

– Надо посчитать, – сама того не желая, она начала волноваться. – Так, три висят в «Коммуналке». Одну я обещала продать владельцу одного ресторана – он хочет повесить ее над кассой. Две мне нужны в качестве декораций на телевидении. Так что остается… много. Вы знаете, меня ведь столько лет никто не покупал. За это время я много написать успела.